Европейский суд по правам человека закрыт для белорусов: их государство не член Совета Европы. Отстаивать свои права граждане Беларуси могут в других международных инстанциях, например, в Комитете по правам человека ООН, однако его решения властями страны в основном игнорируются. В то время как обратившись в Европейский суд граждане России, Украины и других государств могут добиться выплаты компенсации или даже отмены приговора национального суда.
Зачем Беларуси доступ в Европейский суд и как его получить, выясняла корреспондент Настоящего Времени.
"Я упала в сугроб, он ударил сверху"
"Моего парня начали бить. Я попросила омоновца, чтобы его не трогали, и он мне сказал: "Ну тогда мы будем бить тебя". Он ударил меня несколько раз дубинкой по ноге, я упала. Омоновец сказал вставать и ударил еще раз. Я упала в сугроб, он ударил еще сверху, по бедру, и снова сказал: "Вставай, не выдумывай". Я попыталась встать, но поняла, что не могу. Омоновцы заставили нас зайти в машину – в микроавтобус с решетками. Я не могла идти, и мой парень понес меня на руках", – вспоминает Майя Абромчик.
В декабре 2010 года омоновец сломал Майе – студентке 4-го курса истфака БГУ – ногу, по которой бил дубинкой. На восстановление ушло два года, а проблемы со здоровьем из-за того перелома есть до сих пор: "Мне нельзя бегать, я не могу заниматься спортом. После такой травмы я не могу полностью восстановить активность, все равно нога болит".
Майя Абромчик пришла на акцию протеста после выборов президента Беларуси. Тогда в Минске силовики жестко разогнали демонстрантов, протестующих против очередного – четвертого по счету – президентского срока Александра Лукашенко. По официальным данным, за него проголосовали 79,65% белорусов, хотя, по опросам и данным экзит-поллов, он не набирал более 40%.
Участников акции государственная пресса потом обвиняла в попытке взять штурмом Дом правительства, активисты говорили о провокациях силовиков. Майя говорит, что увидеть ничего не успела: они пришли на площадь очень поздно, когда милиционеры уже начали разгонять людей.
Когда омоновцы загнали ее в микроавтобус, девушка поняла, что с ногой что-то не так: "Кости нет, что-то не сходится, я не могу стоять". Соседи по микроавтобусу кричали и требовали показать девушку врачу, милиционеры не реагировали. Потом из СИЗО, куда привезли в автобусе задержанных, пришла фельдшер и вызвала "скорую".
В больнице Майя с диагнозом "осколочный перелом большой берцовой кости со смещением осколков" провела десять дней, перенесла операцию. Без костылей смогла ходить через три месяца. Затем – еще две операции, опять костыли. Четвертый и пятый курсы университета пришлось оканчивать заочно.
Майя рассказывает, что боялась административного дела, которые часто заводят на задержанных на акциях протеста. Но только однажды к ней в больницу приехали двое из КГБ. "Они не угрожали, они хотели знать, что я собираюсь делать, с кем была, почему меня били. Спросили, не разговаривала ли я на белорусском языке – я удивилась такому вопросу".
Неизвестные омоновцы и жалоба в Комитет ООН
Выйдя из больницы, Майя подала жалобу на действия милиции в прокуратуру Московского района Минска. Ее долго не хотели рассматривать – помогло подключить адвоката. Майя дала показания и сняла побои. Судебно-медицинская экспертиза, сделанная по требованию прокуратуры, заключила, что зафиксированные травмы могут быть нанесены предметом, похожим на милицейскую дубинку. Девушка нашла свидетелей: молодую пару – их рядом с Майей тоже избивали омоновцы, и пожилую женщину, которая была с Майей в одной клетке в автозаке. Свидетелей допросили. В апреле 2011 года завели уголовное дело на неустановленных лиц – сотрудники ОМОНа в нем не фигурировали.
Майя объясняет это так: протокол ее задержания подписывали не те, кто ее избивал. "Это такая система белорусская: одни забирают, другие подписывают протокол. В Следственный комитет пригласили тех омоновцев, которые подписывали, и меня тоже – на опознание. Но это были другие люди. На этом, в общем, все и закончилось". Установить личность того, кто ее бил, следователи не пытались. Дело приостановили.
В 2012 году Майя Абромчик подала жалобу в Комитет ООН по правам человека (КПЧ ООН). Решение он вынес в 2018-м: посчитал избиение девушки нарушением прав человека и обязал белорусские власти провести полное расследование инцидента, виновных привлечь к ответственности, а пострадавшей предоставить компенсацию, включая возмещение юридических и медицинских услуг, и официальные извинения. В документе говорилось, что в течение 180 дней комитет хотел бы получить от белорусского государства информацию о мерах, принятых для претворения в жизнь его решения.
Но белорусские власти на решение Комитета ООН по правам человека не отреагировали никак. "Майе сломал ногу сотрудник милиции. Расследование данного преступления ни к чему ни привело. Мы посчитали важным зафиксировать в международном органе факт нарушения государством прав потерпевшей. Это было важно с моральной точки зрения, – говорит адвокат девушки Альвина Мингазова. – Как адвокат я считаю, что для наших граждан важно – иметь дополнительный ресурс для защиты своих прав на международном уровне".
Зачем нужен и как работает ЕСПЧ
Дополнительный и более эффективный способ защиты прав, нарушенных в государстве, – обращение в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). При его помощи защищать свои права могут граждане таких постсоветских стран, как Россия, Украина, Молдова и Азербайджан. Конвенция и протоколы ЕСПЧ обладают большей юридической силой, чем национальные законы стран-участниц, хотя сам Европейский суд не выше судебной системы этих стран. Неисполнение решений ЕСПЧ может повлечь за собой исключение государства из состава Совета Европы.
В последние годы лидирующую позицию по числу обращений в ЕСПЧ занимает Россия. В 2018 году в отношении этой страны Европейский суд вынес 2365 решений, 238 жалоб против России были удовлетворены. В 2019 году 25,2% всех находящихся на рассмотрении в Европейском суде дел были поданы против Российской Федерации – это 15 051 заявление.
Ирина Хрунова, адвокат и правовой аналитик Международной правозащитной группы "Агора", рассказывает, как ЕСПЧ защищает права человека в России:
"В [российском] законе есть отдельная норма – и в Гражданско-процессуальном кодексе, и в Уголовном процессуальном кодексе, – согласно которой решение Европейского суда по какому-то делу или решению влечет отмену приговора внутри страны. Это означает, что если человек судится – неважно, гражданское у него дело или уголовное, – и он проиграл в своем национальном праве, в своей стране, он может пожаловаться в Европейский суд. Не по всем основаниям, не по всем обстоятельствам, но тем не менее у него есть такая возможность в ряде случаев. Если Европейский суд вынес положительное решение по его делу, признал нарушение Венской конвенции в его отношении, то тогда этот человек имеет право на пересмотр приговора или решения в своей родной стране".
Ирина приводит в пример дело 31-летнего москвича Александра Борисова. Его задержали в феврале 2016 года и обвинили в хранении наркотиков в крупном размере. Сам Борисов утверждал, что наркотики ему подкинули полицейские. На пакете с веществом, изъятом из его куртки, не было его отпечатков пальцев, а смывы с рук показали отрицательный результат. Несмотря на это, суд вынес Борисову обвинительный приговор и назначил наказание в виде четырех с половиной лет лишения свободы.
Обвиняемый пожаловался в ЕСПЧ. Летом 2019 года Европейский суд вынес решение, где признал нарушение прав Александра Борисова, после чего Верховный суд России на основании решения ЕСПЧ отменил приговор, Борисова отпустил из тюрьмы на свободу и дело передал на новое рассмотрение в суд первой инстанции. 13 марта 2020 года районный суд, который четыре года назад осудил Борисова к лишению свободы, прекратил уголовное дело в его отношении и разъяснил ему право на реабилитацию.
Несмотря на ущерб репутации, Россия принимает во внимание и исполняет решения ЕСПЧ – и в части выплат компенсаций, и в части пересмотра дел. Статус государства, входящего в юрисдикцию Совета Европы, важен для любой страны, которая считает себя и хочет называться цивилизованной и демократической, объясняет Ирина Хрунова.
Почему ЕСПЧ не работает в Беларуси
Граждане Беларуси не могут отстаивать свои права в ЕСПЧ, так как Беларусь не является членом Совета Европы и не ратифицировала Европейскую конвенцию по правам человека и протоколы к ней. Компетенцию Европейского суда по правам человека страна не признает.
"Беларусь не может быть членом Совета Европы на сегодняшний момент, даже если бы захотела, потому что условие членства в нем – это наличие моратория на смертную казнь либо ее отмена. Беларусь – это последняя страна в Европе и на всем постсоветском пространстве, которая до сих пор применяет смертную казнь на практике. Для ее отмены нужна политическая воля государства", – говорит юрист правозащитного центра "Весна" и вице-президент Международной федерации за права человека (FIDH) Валентин Стефанович.
До 1996 года Беларусь хотя и не была членом Совета Европы, но имела особый статус – "специально приглашенного" государства. Этот статус заморозили после референдума об изменении Конституции, инициированного президентом Лукашенко (уже второго по счету), и принудительного роспуска избранного на прямых выборах парламента и назначения нового. Поэтому никакие международные политические организации не могут заставить белорусское государство взять на себя международные обязательства, говорит Стефанович.
С тех пор единственной международной инстанцией, куда белорусы могут обратиться в связи с нарушением своих прав властями, остается Комитет по правам человека ООН. "Белорусские власти считают, что решения Комитета ООН носят факультативный и необязательный для исполнения характер, и мотивируют это тем, что нет никаких процедур на национальном уровне, в национальном законодательстве по имплементации таких решений комитета", – рассказывает правозащитник.
Но отсутствие механизмов не может быть оправданием, уверены Стефанович и другие юристы: ведь Беларусь присоединилась к Международному пакту ООН о гражданских и политических правах, созданному Комиссией ООН на основе Всеобщей декларации прав человека, и ратифицировала этот документ. А значит, она признает компетенцию Комитета по правам человека ООН и обязана исполнять пакт.
Поэтому жаловаться в Комитет ООН белорусы имеют право и это не бессмысленно, подчеркивает Стефанович: "Во-первых, важна оценка международного органа, который устанавливает нарушение прав. Комитет по правам человека формулирует еще подходы к пакту, к конкретным статьям, публикует замечания общего порядка – это фактически как постановление Верховного суда: они разъясняют применение той или иной специфики пакта. Это очень важно. Во-вторых, я думаю, для человека тоже важно, что международный орган установил нарушение его прав и это остается на века – это будет зарегистрировано, будет на сайте ООН и так далее".
Расстреляли, не дождавшись рассмотрения жалобы
Правозащитный центр "Весна", который представляет Валентин Стефанович, работает в стране с 1996 года. Права "Весны" в Беларуси тоже были нарушены: за участие в наблюдении во время президентских выборов 2001 года Верховный суд Беларуси лишил объединение государственной регистрации. Правозащитники прошли все инстанции в Беларуси, подали жалобы в Комитет по правам человека ООН. Он установил нарушения прав членов "Весны" на свободу ассоциаций и настоятельно рекомендовал перерегистрировать организацию. Трижды правозащитники пытались зарегистрировать новое объединение, но получали отказ. "После третьего отказа в регистрации мы заявили, что останавливаем все эти попытки бессмысленные", – говорит Стефанович. Сейчас правозащитный центр продолжает работать, но официального статуса в стране не имеет.
Часто "Весна" занимается делами, связанными со смертью в местах лишения свободы либо в участках милиции. "Мы пытаемся, чтобы в таких случаях проводились следствие и проверка надлежащая, но все это очень тяжело, потому что дела то прекращают, то начинают, то опять прекращают – это тянется годами", – рассказывает правозащитник. Берутся и за дела приговоренных к смерти – чтобы восстановить их право на защиту и справедливое разбирательство.
"Когда мы регистрируем индивидуальные обращения граждан, приговоренных к смертной казни, которые находятся в МВД и ожидают исполнения приговора, мы всегда запрашиваем принятие так называемых срочных мер защиты Комитетом ООН. Он эти процедуры начинает и информирует правительство о том, что они не имеют права расстреливать граждан до рассмотрения их дел комитетом. Но белорусские власти это игнорируют и смертный приговор приводят в исполнение", – рассказывает Стефанович.
Человеку, приговоренному к смертной казни, не обеспечивают надлежащее право на защиту, на справедливое судебное разбирательство, на возможность обжалования приговора, перечисляет правозащитник. Самое известное такое дело – дело Ковалева, одного из двух обвиняемых в совершении взрыва в минском метро в апреле 2011 года. Согласно следствию, Владислав Ковалев помогал другу Дмитрию Коновалову в перевозке взрывчатого вещества. В суде он вину не признал и заявил, что до конца не знал о планах приятеля.
Ковалева и Коновалова приговорили к смертной казни в ноябре 2011 года. Правозащитники, родные подсудимых и многие наблюдатели считали, что обвинение было сфальсифицировано, доказательства преступления спорные, а мотив неясен.
По закону Беларуси приговор не подлежал обжалованию, но у осужденных оставалось право на помилование. Владислав Ковалев им воспользовался и подал прошение на имя президента Лукашенко. В начале 2012 года Ковалев также подал жалобу на приговор Верховного суда в Комитет по правам человека ООН, где она была зарегистрирована. Но 15 марта 2012 года, не дождавшись рассмотрения жалобы, приговор Владиславу Ковалеву привели в исполнение. Родственникам сообщили об этом через два дня.
Уже 29 октября 2012 года – гораздо быстрее обычной процедуры – Комитет ООН рассмотрел жалобу матери и сестры Ковалева. В решении комитет признал, что было нарушено право на жизнь и право на обжалование приговора, а также отметил еще ряд нарушений: например, то, что в ходе следствия в отношении Владислава Ковалева применялась физическая сила, его заставляли давать показания против себя. Белорусское государство никак не прокомментировало этот вывод, расследование, которое бы опровергло эти факты, не проводилось.
Но есть и такие случаи, когда правозащитникам удается добиться результатов, говорит Стефанович. Он приводит в пример дело Игоря Птичкина. В 2013 году 21-летнего минчанина Птичкина осудили на три месяца ареста за повторное управление автомобилем без водительского удостоверения. Через три дня после начала отбывания срока он умер в СИЗО. По версии следствия, смерть наступила из-за острой сердечно-сосудистой недостаточности: якобы ранее Птичкин употреблял спайсы, а в заключении не выдержал синдрома отмены. В камере его привязали ремнями к кровати "с целью предотвращения членовредительства", не давали пить, не пускали в туалет. В таком состоянии молодой человек находился более 20 часов – до момента смерти.
Родные увидели на теле погибшего многочисленные гематомы и повреждения. Ни наркотических, ни психотропных веществ в организме Птичкина экспертиза не обнаружила. В 2016 году, после обращения матери Птичкина в прокуратуру и к правозащитникам, расследование начали заново. В результате суд признал виновным в невыполнении служебных обязанностей фельдшера тюрьмы: его осудили на два года и девять месяцев ограничения свободы. Матери и сестре Птичкина выплатили денежную компенсацию. Но на вопрос, откуда на теле погибшего взялись повреждения, следствие так и не ответило.
В 2018 году, впервые за 20 лет, Беларусь отчиталась в Комитет по правам человека ООН об исполнении ей пакта о гражданских и политических правах. Правозащитники представили свой, альтернативный доклад, участвовали в слушаниях в комитете, рассказывает Стефанович: "Впервые были какие-то попытки обсуждать это с правозащитным сообществом, какие-то попытки консультаций госорганов, чего раньше не было. Но до того, чего хотелось бы, очень далеко". По результатам отчета Комитет ООН дал рекомендации правительству Беларуси – по каждой статье пакта. Но правозащитники пока не верят, что государство готово использовать эти рекомендации на национальном уровне или же присоединиться к Европейской конвенции.
"Я никогда не слышал заявлений Беларуси о том, что она ставит целью членство в Совете Европы, – говорит Валентин Стефанович. – Раньше говорилось о размораживании статуса специально приглашенного, но не о полном членстве. Я думаю, государственные власти не заинтересованы в том, чтобы брать на себя какие-то дополнительные обязательства, участвовать в мониторинговых механизмах ситуации с правами человека, выплачивать денежные компенсации жертвам нарушения прав человека. Я думаю, в этом наше государство заинтересовано в меньшей степени".
