Блогерка из Узбекистана Нафосат "Шабнам" Оллашукурова, которую осенью 2019-го отправили на принудительное лечение в психоневрологический диспансер, покинула Узбекистан. Ее отправили на лечение после того, как Оллашукурова присоединилась к пешему ходу журналиста и поэта Махмуда Раджабова и его родственников из Хорезма в Ташкент. Они шли на прием к министру внутренних дел Узбекистана, намереваясь рассказать ему о том, как их незаконно преследуют.
В интервью Радио "Озодлик" Оллашукурова рассказала, что незадолго до того, как ее поместили в психдиспансер, милиция пытала ее и требовала дать показания на узбекистанских оппозиционеров.
– Нафосат, почему вы уехали из Узбекистана?
– Предпринимались повторные попытки поместить меня в психдиспансер. Именно по этой причине я была вынуждена покинуть Узбекистан. Естественно, я расцениваю это как угрозу. Потому что на пресс-конференции, проведенной под руководством Комила Алламжонова, была предоставлена неправильная информация о том, что у меня наблюдаются признаки психопатоподобного синдрома.
На той пресс-конференции главный психиатр Министерства здравоохранения Узбекистана Левон Амбарцумо заявил, что мое заболевание не носит хронический характер. Однако, на самом деле, мне был поставлен диагноз "шизофрения". Кроме того, 6 января, приблизительно в 6 часов вечера, в мое отсутствие ко мне домой пришли несколько лиц во главе с тем же Левоном Амбарцумо. Они хотели увезти меня и поставить на учет в Ташкентскую городскую психиатрическую больницу.
– Нафосат, во всяком случае, вы считаете себя абсолютно здоровой?
– Естественно, я считаю себя здоровой. Если говорить правду считается психическим заблеванием, то я спокойно могу назвать себя психбольной. Но я намерена пройти независимое обследование, чтобы доказать, что являюсь абсолютно здоровой.
– А какие у вас еще планы на будущее?
– Я намерена продолжить свою блогерскую деятельность и заниматься защитой прав человека.
– Сможете ли вы продолжить свою деятельность, находясь за пределами Узбекистана? Вы же теперь не сможете, как прежде, участвовать в пеших маршах с видеокамерой в руках.
– Сейчас я не могу рассказать вам обо всем. Но в Узбекистане у меня есть партнеры, с помощью которых я намерена освещать события внутри страны.
– А какой у вас сейчас статус? Вы уже попросили политическое убежище или еще нет? Или же вы хотите немного отдохнуть, а потом снова вернуться в Узбекистан?
– Я попросила политического убежища. Жду ответа.
– Как вам удалось покинуть Узбекистан? Разве вы не находились под надзором? Вашего имени не было в [черных] списках пограничников в аэропорту?
– Я не знаю, есть ли мое имя в подобных списках. Но если смотреть по закону, то у меня не было штрафов, запрещающих выезд из страны. Кроме того, я выражаю благодарность обществу прав человека "Эзгулик" и моему адвокату, которые помогли мне покинуть страну. У меня не было никаких препятствий. Я неожиданно, никому не сообщая, выехала из Узбекистана.
– Сейчас вы находитесь за рубежом. Может, вы можете рассказать о тех случаях, о которых вы не могли или стеснялись говорить, находясь в Узбекистане?
– Я хочу сказать, что в Узбекистане положение лиц, привлеченных к административной или уголовной ответственности, очень тяжелое. Я могу судить об этом по своему примеру. После того, как меня привлекли к 10-дневному административному аресту, ко мне применялось как физическое, так и моральное давление. Физическое воздействие – это пытки. Меня таскали за волосы. К сожалению, я не могу рассказать вам обо всем.
В заключении от меня в основном требовали дать показания против Дустназара Худойназара (координатор Европейского отделения демократической партии "ЭРК" Узбекистана, проживает в Стокгольме – НВ) и Мухаммада Салиха (узбекистанский поэт, диссидент и председатель "Народного движения Узбекистана", власти Узбекистана неоднократно обвиняли его в подготовке государственного переворота – НВ).
– А как они это требовали от вас? Кто именно допрашивал? Какие факты вы можете привести в подтверждение своих слов?
– Я находилась в их руках. У меня не было возможности снять все происходящее на видео. Когда Махмуд Раджаб начал пеший ход в сторону Ташкента, Мухаммад Салих отправил мне сообщение через мессенджер. В своем сообщении Салих писал мне: "Шабнам, передайте мои слова Махмуду Раджабу. Махмуда Раджаба можно спасти от необоснованных обвинений, но нельзя защитить от неподчинения закону. Пусть он подчинится закону и сотрудникам органов внутренних дел. Пусть он пойдет в органы внутренних дел".
Я передала слова Мухаммада Салиха Махмуду Раджабу. Однако Махмуд Раджаб не послушался. Он заявил мне в ответ, что его терпению пришел конец, что он не свернет с начатого пути. Я рассказала обо всем этом сотрудникам правоохранительных органов. Сказала, что Мухаммад Салих не призывал нас начать пеший ход в Ташкент. Я объяснила им, что не могу дать показания против Мухаммада Салиха. И тогда они сказали мне в ответ: "Мы научим тебя, как нужно давать показания".
– Что было потом, вы дали показания против Мухаммада Салиха?
– Нет, я отказалась давать показания. На следующий день сотрудники милиции начали издеваться надо мной. Если честно, я как женщина, стесняюсь рассказывать вам об этих издевательствах.
Согласно закону "О порядке содержания лиц под административным арестом", женщины и мужчины должны быть обеспечены нижним бельем. В моем случае осмотр должен был проходить при участии сотрудницы-женщины. Они должны были обеспечить меня нижним бельем. Но в моем случае при осмотре, кроме женщины, участвовали также мужчины, они заставили меня снять с себя нижнее белье.
В первую очередь, это является нарушением закона. Это противоречит закону "О порядке содержания лиц под административным арестом". Во-вторых, они совершили бесчеловечные действия. В-третьих, это унижение, так как осмотр происходил при участии сотрудников-мужчин.
– Нафосат, вы рассказывали чиновникам об этих унижениях и нарушениях закона, когда встречались с ними в психдиспансере? Они ведь задавали вам вопросы.
– Этим унижениям я подвергалась именно со стороны этих чиновников, поэтому я никому об этом не жаловалась. Я была вынуждена объявить там голодовку, чтобы покончить со всеми муками.
– Мы уже слышали, что в органах внутренних дел на вас оказывали давление. Но после того, как вас перевели в психдиспансер, вас навестили правозащитники и чиновники. Там вам задали вопрос о вашем состоянии, не мучают ли вас в психбольнице. Тогда вы рассказали им обо всем, что творили с вами?
– Да, меня действительно навестили омбудсмен и представители Комитета женщин. Я обо всем им рассказала. Говорила, что меня содержат в плохих условиях. Я просила их ознакомить меня с моими правами. Но они просто безучастно наблюдали за мной и не приняли никаких практических мер по фактам нарушения моих прав.
– Нафосат, вам известна дальнейшая судьба участников пешего хода в Ташкент, в частности, судьба поэта Махмуда Раджаба и членов его семьи?
– Нет, после этого мы не разговаривали с Махмудом Раджабом. Махмуд Раджаб звонил мне один раз, чтобы узнать о моем состоянии. Я спросила его, как он себя чувствует. Он ответил, что хорошо. Но как сейчас обстоят его дела, мне неизвестно.
– Мы видели на видеозаписях, как вас обоих сажают в автобус.
– Нас завели в разные кабинеты, когда привезли в отделение милиции. Но все равно нам были слышны голоса, раздающиеся из соседних кабинетов. В соседнем кабинете избили сына Махмуда Раджаба. Он кричал настолько громко, что я могла слышать его голос. Кроме того, они издевались и над невестками и беременной дочерью Махмуда Раджаба. Я не видела своими глазами, как они издевались над ними, но слышала их крики.
– Нафосат, после освобождения из психдиспансера вы писали, что сотрудники правоохранительных органов попрекнули вас тем, что вы освещали обращение людей, проживающих на Ашхабадской улице, после чего они смогли получить деньги от президента. С какой целью они сказали вам обо всем этом?
– Они потребовали от меня не освещать акции протеста людей. Говорили, что народ сам во всем виноват. Сотрудники милиции сказали мне: "На самом деле, народ ни в чем не нуждается, а международные организации специально пытаются поднять народ".
– Еще вы писали, что сотрудники правоохранительных органов называли "врагами" международные организации, в частности, Human Rights Watch, ООН и многих других.
– Это не первый случай, когда они говорили мне об этом. Они говорили мне об этом очень много раз. 5 января 2019 года, когда я отбывала 5-дневный административный арест, мне говорили, что международные организации – это враги, которые при помощи грантов для правозащитников пытаются поднять народ. Они говорили об этом не только мне, но и многим моим друзьям-блогерам, которые могут подтвердить мои слова.
– Глава Агентства информации и массовых коммуникаций Комил Алламжонов неоднократно заявлял, что все узбекистанские блогеры и журналисты находятся под его защитой. Они навестили вас после того, как вы вышли из психдиспансера, как-то интересовались вашим состоянием?
– Нет, мне просто известно, что они проводили пресс-конференцию. Но они не поинтересовались моей судьбой после выхода из психдиспансера. Я и раньше не ощущала какую-либо защиту с их стороны.
– Нафосат, беспокоитесь ли вы о чем-то сейчас?
– Меня сейчас беспокоит судьба моих детей, которые остались в Узбекистане. Я опасаюсь возможных угроз и давления в отношении них. Боюсь за их безопасность. Также боюсь, что могут возникнуть препятствия при вывозе детей из Узбекистана. Я хочу попросить их, чтобы не беспокоились за меня. Хочу сказать им, что у меня все хорошо.
