Журналист Associated Press, фотограф, видеограф, писатель Мстислав Чернов и фотожурналист Евгений Малолетка приехали в украинский Мариуполь 24 февраля, за час до начала полномасштабной войны, которую развязала Россия против Украины. Двадцать дней они были едва ли не единственными журналистами, снимавшими жизнь города под постоянными обстрелами и попытками штурма со стороны российских военных. В том числе они фотографировали и снимали на видео:
- работу врачей в обесточенной больнице в Мариуполе, где ежедневно делали операции при свете фонарей,
- последствия российского удара по роддому в Мариуполе: эти фото и видео Кремль и российские пропагандистские СМИ пытались представить как "фейк",
- похороны погибших жителей города в братских могилах.
Журналисты проработали в городе 20 дней, но были вынуждены уехать, когда российские войска подошли слишком близко и захватили часть города. Они выехали, чтобы вывезти драгоценные фото- и видеоматериалы, которые, скорее всего, были бы уничтожены российскими военными.
Украинская служба Радио Свобода поговорила с Мстиславом Черновым и Евгением Малолеткой. Наши коллеги спросили их, как им удавалось скрываться, работать и передавать информацию из заблокированного города, с какими мыслями они покидали Мариуполь и чего мы еще не знаем об обороне Мариуполя и что осталось за кадром.
– Вы приехали в Мариуполь за час до начала бомбардировок. О чем вы думали по дороге?
Евгений Малолетка: Наша дорога из Бахмута началась где-то в 18 или в 19 часов и продолжалась до 3:30. Ты едешь с мыслью: "Что будет, то и будет". Ты едешь в ночь. Через несколько дней повсюду будет бахать, повсюду будет что-то взрываться, но не этой ночью. Передовая затихла – как перед бурей.
Мы приехали в 3:30, через час началась масштабная война. Мы ожидали этого, но не ожидали, что это будет повсюду: и в Киеве, и в Чернигове, и в Сумах, и в Харькове, на Донбассе, в Херсоне. Мы ожидали немного другой формат, но случилось как случилось.
– Кто принял решение об этой командировке? Почему вы пошли на подобный риск?
Евгений Малолетка: Мы с Мстиславом Черновым заранее договорились, что если мы будем чувствовать, что война будет на пороге, то мы должны быть в Мариуполе. Потому что это город, который Россия точно захочет себе забрать. А "Азов" точно это место не захочет отдавать.
Это наша работа. Мы не знали, что будет происходить, и никто не знал, что будет с Мариуполем. Но мы знали, если даже город будет окружен, мы все равно останемся там работать – до того момента, когда это будет возможно.
Мстислав Чернов: Мы приняли это решение, потому что это было важно. Когда ты делаешь такой выбор, сложно понять именно в тот момент, почему ты его делаешь. Ты делаешь то, что считаешь нужным. То, что считаешь своим долгом, своей профессией. Мы просто пытались делать свою работу, насколько это возможно. Это было решение, которое мы приняли еще до войны. Мы сделали выбор: решили, что если война начнется (а мы понимали, что война начнется точно), то мы поедем в Мариуполь.
– Поехали бы вы в Мариуполь сейчас, зная, что там происходит?
Мстислав Чернов: Да. И я думаю, что это бы сделали не только мы. Если бы журналисты украинские, международные знали, что будет происходить в Мариуполе, там осталось бы гораздо больше людей.
Мы такие же, как и все остальные. Просто так случилось, что мы остались последними и просто делали свою работу. Пытались выжить и делали свою работу. Мы бы еще раз поехали и, возможно, даже остались бы еще дольше. По крайней мере, сейчас я понимаю, что нужно было оставаться еще дольше.
– Что чувствовали, когда снимали то, что называют военными преступлениями России?
Мстислав Чернов: Я помню чувство дежавю, что это происходит снова и снова. В какой-то момент мы просто перестали понимать, как это может повторяться снова и снова. Как столько трагедий может происходить в одном и том же городе, день за днем?
К этому нельзя было привыкнуть. И только сейчас я понимаю, насколько много было того, чего мы не видели. Сейчас продолжают выходить люди из Мариуполя, продолжают рассказывать истории. И я понимаю, что перспектива, которую мы видели, она была очень узкая. У нас было много [материалов], но это была лишь сотая, тысячная часть этих историй и страданий того города, всех смертей того города.
Евгений Малолетка: Когда находишься на месте, твоя главная задача – пережить постоянный стресс. Каждый твой выход, когда ты куда-нибудь идешь или едешь, – это постоянный риск. Потому что передвигаться по городу и особенно заезжать в некоторые районы было крайне опасно.
Иногда там на месте, когда ты работал, ты не сознавал, что происходит на самом деле. Ты просто должен работать, должен думать о своей безопасности и коллегах и просто не подвергаться большой опасности. Но иногда, когда ты сидишь в здании, а в твою сторону российский танк поворачивает дуло, ощущения не самые приятные.
– За вами охотились российские военные?
Мстислав Чернов: Мы знали, что против нас развернулась большая информационная кампания по дискредитации. И понимая их методы, мы знали, что попадать в руки русских солдат опасно – и для нашей жизни, и для журналистики, которую мы делали.
Евгений Малолетка: Мы ощущали на себе медийный прессинг, наши имена были повсюду. Также мы получали разные сообщения неблагоприятного характера в социальные сети и почту. Но я не считаю это важным, потому что мы все равно должны были работать, должны были рассказывать то, что происходит.
– Как вам удавалось скрываться, работать и передавать информацию из заблокированного города?
Евгений Малолетка: Это было сложно, потому что через некоторое время в городе порой полностью была отключена связь. Иногда она работала: в одной точке в городе полиция и служба связи "Киевстар" наладили связь, подключили генератор, и одна точка в центре города раздавала мобильную связь и интернет. До какого-то времени можно было приехать на это место и отправить материал через мобильную связь. Но потом и эта точка попала под обстрелы, и связи больше не было.
Одна из служб полиции помогла нам получить связь. Мы приезжали к ним, у них был спутниковый интернет, и мы отправляли материалы через них. Но это было только в последние дни, все время до этого мы отправляли своими силами. Иногда мы сидели под торговым центром, где была связь: ты сидишь и видишь, что над тобой постоянно кружит самолет. А ты сидишь под лестницей с вытянутой рукой с мобильным телефоном. И просто ждешь, что отправится файл, чтобы быстрее оттуда уехать.
– Когда вы решили покинуть Мариуполь? Как вам это удалось?
Евгений Малолетка: Мы уехали из города 15 марта. За день до этого мы узнали, что некоторым колоннам автомобилей удалось выехать в сторону Запорожья (этот город контролируют украинские войска). И на следующий день выстроилась большая очередь из автомобилей, которые хотели выехать.
Мы не хотели упустить свой шанс уехать: когда многие выезжают, ты менее заметен. По городу в тот день уже было очень опасно ездить. Мы потеряли свой автомобиль, у нас не было средств передвижения. Мы просто нашли семью, которая согласилась взять нас с собой.
– С какими мыслями вы уезжали из Мариуполя?
Мстислав Чернов: Вина. У меня чувство вины до сих пор: тебе всегда кажется, что можно было сделать больше. Всегда кажется, что можно показать, рассказать больше, но не всегда это удается.
Но даже когда мы уехали, даже когда мы выбрались, мы продолжали рассказывать истории Мариуполя, продолжали расследования, мы продолжали работать с людьми, которые тоже выбрались из города с нами или после нас. Мы собирали свидетельства, собирали истории людей и их рассказывали. Мариуполь нас не отпускал еще много времени. Он до сих пор не отпускает.
– Чего мы еще не знаем об обороне Мариуполя? Что осталось за кадром и почему?
Мстислав Чернов: Одна из вещей, которая меня больше всего поразила во время осады Мариуполя, – как быстро город погрузился в хаос. Сначала мы не понимали, почему это произошло. Кольцо вокруг города закрылось, порвалась вся связь с внешним миром. Мы не понимали, почему так быстро люди отчаялись, а потом я понял. Это потому, что у них не было никакой информации. Произошла именно информационная катастрофа.
Была гуманитарная катастрофа, была военная катастрофа, но еще была информационная. Она заключалась в том, что люди перестали понимать, что происходит в мире, в Мариуполе, с их родными, с ними самими. Это отсутствие информации и привело их к тому отчаянию, в котором находились люди в Мариуполе. Тогда я понял, насколько работа журналистов, насколько информация важна для мира и для обороны – чтобы люди держались и выжили, им не только еда нужна, им нужна информация.
Евгений Малолетка: Когда ты передвигаешься по городу, военных ты не видишь, не видишь военной техники, ничего. Но ты чувствуешь, что она здесь и работает, хотя ты ее не видишь. Позиции были скрыты. Позиции ты почти не увидишь, если о них не знаешь. Но позиции действительно были просчитаны заранее.
– Что вы чувствуете, когда видите, как гражданские, военные покидают Мариуполь?
Евгений Малолетка: Для нас это часть, которая остается от Мариуполя. Мы там были, мы переживаем за ребят, за всех, кто выезжает из города, за всех людей, которые там остались, которые не могут выехать сюда. У которых просто нет информации о происходящем здесь. Они боятся, испуганы. Ты переживаешь за них.
Мы были глазами мирных жителей в городе. Не хочется говорить банальными фразами, но для нас это пребывание в Мариуполе – наша боль тоже. Человеческая боль, человеческие страдания. Эти события в Мариуполе оставляют большой ожог на теле. Он никуда не денется. Никуда.
Мстислав Чернов: Я больше думаю о тех, кто остался. Мне очень больно, потому что там все еще остаются люди, которых я знаю, с которыми мы подружились и жизнь которых для меня важна – не только как для журналиста, но и просто как для человека. Мне больно смотреть на то, что происходит внутри города, больно смотреть, как историю города переписывают. Переписывает пропаганда, переписывают люди, которые сейчас контролируют этот город.
– Какие у вас ближайшие планы?
Мстислав Чернов: Почти сразу, когда мы закончили писать интервью, истории уехавших мариупольцев, я поехал в Харьков. Это мой родной город, и для меня было важно попасть туда и снимать, потому что я был там до войны. Я приехал и увидел свой дом, я увидел, как погибают люди, которых я знаю. И мне важно было рассказывать истории города, где я родился. И я буду продолжать это делать.
Евгений Малолетка: Многое еще предстоит сделать, война не закончилась. Надо дальше работать. У нас все впереди.
– Вы получили премию имени Георгия Гонгадзе, награду для независимых журналистов Украины. Что она для вас значит?
Мстислав Чернов: В этом году это точно премия для всех украинских журналистов, потому что весь мир смотрит на то, как украинские журналисты видят войну воочию. Сейчас это не просто украинская премия, сейчас это международная премия. Гонгадзе – пример для всех украинских журналистов, то есть для нас это персонально важно. Большая честь.
Евгений Малолетка: Это награда за то, что мы показали людям правду. Для меня правда всегда стоит очень высоко. Наша работа и то, что мы сделали в Мариуполе, – это действительно было показательно, потому что мы должны были донести происходящее до всего мира, показать людям то, что не могут увидеть все. Я делаю свою работу не за награды, я делаю ее для людей – для того чтобы мир знал, что происходит в нашей стране.
