По данным украинских властей, с момента вторжения России в стране без доступа к электричеству оказались от 700 тысяч до 1 млн человек. Цифры постоянно меняются из-за ведущихся боев и непрекращающейся работы коммунальщиков, которые восстанавливают электросети. Российские военные также захватили Чернобыльскую и Запорожскую АЭС и удерживают их персонал. Власти Украины уведомили МАГАТЭ о том, что они больше не могут гарантировать сохранность ядерного материала.
Министр энергетики Украины Герман Галущенко в эфире Настоящего Времени рассказал о вероятных угрозах из-за отсутствия доступа украинских властей к ЧАЭС и ЗАЭС, о том, как международные регуляторы по атомному надзору могут помочь Украине, как проходят ремонтные работы электросетей в условиях активных боевых действий и возможном отказе Европы от российского газа.
– Ситуация сложилась на самом деле сложная, потому что она была захвачена с первого дня и, соответственно, тот персонал, который там, он уже все 16 дней там находится, у них нет возможности поменяться. Вы можете представить, насколько это тяжело психологически прежде всего, и физическая нагрузка на людей. Мы действительно говорим, и мы информировали все международные организации, в том числе МАГАТЭ прежде всего, но и другие организации, что мы потеряли контакт, потеряли мониторинг в том числе радиационный, что там происходит.
И тут вопрос как раз сейчас заключается в том, что да, вы говорили о том, что есть вопрос подачи электричества, соответственно, была перебита обстрелом российских войск последняя линия, которая туда питала электроэнергию, то есть 750 киловольт. Соответственно, ситуация становится все сложнее и сложнее с каждым днем. И тут самое важное, что мы все-таки ожидаем более активных действий международных организаций с точки зрения того, что надо буквально срочно вернуть станцию под контроль Украины, и чтобы Украина обеспечивала свои международные обязательства, в частности, именно обеспечения радиационной и ядерной безопасности.
– Герман, а чем грозит эта сложившаяся ситуация? Какого развития событий боятся украинские власти сейчас?
– Любой атомный объект, который находится под оккупацией, – это уже угроза. И вопрос, мы не понимаем, что там происходит, я уже молчу про обстрелы ядерных объектов, это как бы на самом деле действительно критические действия. Что касается Чернобыля, там находится хранилище отработанного ядерного топлива, это на сегодня порядка 20 тысяч кассет, которые там погружены в специальный охладитель. И, соответственно, он требует подачи электроэнергии для того, чтобы осуществлять охлаждение.
Поэтому это вопрос безопасности прежде всего и вопрос того, чтобы не допустить, чтобы в случае прекращения охлаждения, чтобы пары радиоактивных отходов могли попасть в атмосферу, это действительно серьезная ситуация. Поэтому мы везде об этом говорим, что надо предпринимать действия вчера еще было, и, соответственно, мы требуем от всех и просим все международные организации включиться. И у нас есть набор предложений, которые мы уже официально озвучили.
– То есть правильно ли я понимаю, что это может грозить экологической катастрофой? Или просто ухудшением экологической ситуации?
– Мы же не понимаем, до какого масштаба может ситуация разворачиваться. Поэтому однозначно на сегодня то, что мы предлагали, это вывод всех войск со всех ядерных объектов, это размещение постоянных миссий ОБСЕ, МАГАТЭ и, возможно, других международных организаций на всех ядерных объектах в Украине для того, чтобы они мониторили ситуацию, но это должно быть однозначно после выведения всех оккупационных войск, и очень важно дать возможность персоналу провести ротацию, потому что вопрос людей, которые там находятся и отвечают за работу, мы тоже должны соответствующим образом относиться к ним.
– По оценкам "Энергоатома", я посмотрел перед эфиром, почти миллион жителей Украины остаются без электричества. Вы согласны с этими цифрами? И какие данные у вас?
– Эта цифра меняется каждый день, я бы так сказал, каждый час, потому что действительно мы видим, что около миллиона человек, говорили около 700-800 тысяч – эта цифра меняется, потому что постоянно идут боевые действия, идут постоянно разрывы в сетях. Это касается как электроэнергии, так и газа.
И, соответственно, бригады выходят для того, чтобы максимально быстро восстанавливать. Но темпы восстановления очень большие, но вопрос в том, что не везде есть доступ, особенно в тех зонах, где идут активные боевые действия. Соответственно, из-за обстрелов нет возможности получить доступ к разрывам.
Конкретный пример – это подача газа на Мариуполь, это труба Донецк – Мариуполь, и уже несколько дней наши бригады стоят, которые готовы выйти и устранить соответственный разрыв, но невозможно из-за активных боевых действий и, соответственно, позиции оккупационных войск.
Поэтому вопрос в том, что эта цифра постоянно меняется. То есть есть, к сожалению, случаи, когда даже по несколько раз в день идут прерывания, то есть устраняют, потом снова попадает снаряд, снова разрыв, снова устраняют, снова разрыв. То есть как бы такая, к сожалению, ситуация выглядит таким образом.
– А самая сложная ситуация как раз в Мариуполе, вы упомянули его?
– Да, на самом деле самая сложная – это на востоке, там действительно активно, не только Мариуполь, это Сумы, это Чернигов, это Харьков, где идут активные боевые действия. Безусловно, вопрос даже не в том, что нет возможности устранить – эти возможности есть, достаточно быстро действительно бригады работают. Но вопрос именно главный, что физически получить доступ к месту разрыва из-за постоянно активных боевых действий. Хотя у нас есть уже тут действительно пару, я бы сказал, героических поступков от наших энергетиков, которые, например, по Чернигову делали трубу, и при этом там в 50 метрах разрывались мины. То есть люди за 2 часа сделали свою работу и поехали.
– А если говорить вообще про транзит газа, который проходит через территорию Украины, как все это работает во время войны?
– Транзит идет, на сегодня транзит происходит, поэтому с точки зрения транзита пока у нас таких попаданий или нарушений в работе нет.
– А есть какая-то угроза того, что этот транзит остановится или прекратится? Насколько Украина этого должна бояться?
– Смотрите, тут же вопрос ключевой состоит в том, как можно предсказать, куда будут попадать снаряды или насколько может быть повреждена инфраструктура, тут сложно предсказать.
– А если мы просто будем говорить про отказ Европы от российского газа, который сейчас активно обсуждается в Евросоюзе. Решение, конечно, еще не принято, просто очень много о нем говорят. Что вы об этом думаете и понесет ли Украина в таком случае потери?
– На самом деле действительно уже сейчас звучит эта тематика по отказу. Есть определенное понимание, что этот процесс не может быть сразу от европейцев. И, в принципе, мы с ними на постоянной консультации. Конечно, мы давно об этом говорили, это не то, что наш нарратив, который возник сейчас о том, что надо сокращать и максимально отказываться от ресурсов и от возможности использовать монопольное положение на рынке газа европейского. Поэтому, конечно же, мы это поддерживаем и всячески будем поддерживать. И мы находимся в постоянных, каждодневных консультациях с нашими европейскими партнерами в этом контексте.
