Опасные беженцы. Истории мигрантов из России и Центральной Азии, которым ЕС не дает убежище

По сведениям пограничной службы Латвии, в 2023 году границу со стороны России и Беларуси пытались незаконно перейти 13 863 человека. По гуманитарным соображениям были приняты и получили убежище в Латвии 428 человек. В 2024-м границу незаконно пытались перейти 126 человек. Люди не просто ищут лучшей жизни, многие бегут от войны, не хотят убивать и гибнуть, боятся мобилизации или принуждения к подписанию армейского контракта. Граждане России и живущие в России мигранты из Центральной Азии не находят законной возможности получить европейские гуманитарные визы, пересекают границу Евросоюза незаконно, сдаются властям и просят убежища. На время рассмотрения прошений власти европейских стран отправляют их в специальные лагеря, общежития или тюрьмы. "Система" нашла троих таких заключенных и поговорила с ними. Решения о предоставлении убежища они ждут в тюрьме месяцами, а то и годами.

Тюрьма и воля

До лесного поселка Муцениеки из Риги доходит обычный городской автобус № 16. ИКЕА, бензоколонка, минут десять дороги сквозь сосновый бор и вот – Муцениеки. К концу поездки в автобусе не остается ни одного латыша – нигерийцы, сирийцы, ливийцы, марокканцы, таджики, узбеки и россияне с национальных окраин, где солдат на войну забирают активнее. Автобус говорит как минимум на пяти разных языках, а по костюмам пассажиров можно изучать этнографию. В Муцениеки расположен центр размещения мигрантов, вернее два центра – открытый и закрытый, то есть общежитие и тюрьма.

Вход в центр размещения мигрантов в поселке Муцениеки, Латвия (архивное фото)

Условия жизни в открытом и закрытом центрах примерно одинаковые. Линолеумный пол, светлые стены, никаких решеток на окнах, только в открытом центре шумно, весело и кормят плохо – каждое свое посещение открытого центра Муцениеки корреспондент "Системы" встречал там волонтеров, привозивших еду, и те сетовали, что мигранты живут буквально на пустом рисе. А в закрытом центре – тишина, чистота, и, как говорит Саид, "кормят сильно лучше". Зато пятиметровый забор, колючая проволока поверх забора, выйти нельзя и перемещаться по зданию тюрьмы можно только под конвоем.

С Саидом мы поговорим позже. Отсидев шесть месяцев в тюрьме, он теперь живет в общежитии, ждет убежище и доступен для разговора. Сначала надо поговорить с Ибрагимом (имя изменено, потому что, если Ибрагима депортируют в Россию, сам факт общения с корреспондентом "Системы" может ему повредить). Ибрагим остается в тюрьме вот уже два года.

На воротах тюрьмы звонок. Корреспондент "Системы" звонит в него минут двадцать безрезультатно. Вдруг к воротам подъезжает машина кого-то из работников, ворота открываются, и корреспондент "Системы" вслед за машиной заходит внутрь.

– Куда!? Куда!? – кричит конвоир, вышедший встречать машину. – Это режимный объект, нельзя!

– Мне назначено. Странно, что вы по-русски со мной заговорили, а не по-латышски.

– Да потому что, – конвоир смеется, – только русский может сам своими ногами вот просто так зайти в тюрьму. С кем у вас встреча?

Любой заключенный в закрытом центре Муцениеки имеет право на свидания. Для этого заключенный просто созванивается с будущим гостем (телефон дают на несколько часов каждый день) и пишет на имя директора тюрьмы заявление, где указывает дату встречи и номер паспорта посетителя. На входе гость сдает телефон и все, что лежит в карманах, кроме блокнота и ручки, потом недотошный обыск, примерно как в аэропорту, и конвоир говорит:

– Проходите.

Рамка металлоискателя, железная дверь под замком, метров двадцать по коридору, и вот по правую руку караулка – примерно пятидесятиметровая зала за стеклом, где за компьютерами сидят пятеро сотрудников, а по левую руку – комната для свиданий. В комнате стол, два стула, два кожаных кресла. Дверь можно закрыть, и примерно час конвой не будет беспокоить.

Подвиг

Ибрагиму лет сорок, светлый спортивный костюм, шлепанцы на босу ногу, аккуратно подстрижен и выбрит, нисколько не изможден, вежлив, говорит по-русски без акцента.

Ибрагим рассказывает, что работал системным администратором в префектуре одного из кавказских городов. Однажды, по словам Ибрагима, префект поручил ему починить компьютер. Компьютер Ибрагим починил, но не смог удержаться от того, чтобы полюбопытствовать и открыть в компьютере префекта несколько документов. Один из документов оказался списком людей, которых предполагалось похитить с целью выкупа. Ибрагим не нашел ничего лучшего, как скачать этот список и предупредить всех означенных в нем людей о готовящемся похищении.

На следующий день, говорит Ибрагим, мать одной из предполагаемых жертв пришла в префектуру ругаться. Она кричала, что ее сын законопослушный гражданин и похищать его – это варварство. Кричала, что будет жаловаться Путину. Кричала, что, если бы добрый человек из префектуры не предупредил ее сына, совершилось бы самое что ни на есть преступление.

Вычислить "доброго человека" не составляло труда, поэтому в тот же день Ибрагим бежал в Польшу. Он не рассказывает как, мотивируя это нежеланием "палить проводника", который перевел его через белорусско-польскую границу.

Можно ли верить его истории? Хорошо знакомый с кавказскими реалиями бизнесмен и политик, не пожелавший назвать своего имени, в разговоре с корреспондентом "Системы" подвергает рассказ Ибрагима сомнению. "Во-первых, таких идиотов, чтобы отдать в ремонт компьютер с секретными документами, нигде на Кавказе во власти давно не держат. Во-вторых, компьютерщиков и прочих технических работников во властных структурах на Кавказе редко набирают из местных. Стараются набирать русских, чтобы не имели отношения ни к одному из кланов, а тупо выполняли техническую работу".

Из Польши Ибрагим, по его словам, сразу переехал во Францию. Латвийский юрист, занимающийся делами беженцев, из опасения, что любые его слова могут осложнить судьбу его подзащитных, просивший корреспондента "Системы" не раскрывать его имя, говорит, что если Ибрагим и правда приехал во Францию через Польшу, то это была серьезная ошибка, значительно осложняющая процедуру получения убежища. Убежище, по словам юриста, мигрант должен просить в первой же европейской стране, в которую приехал. Закона, запрещающего перемещение внутри Евросоюза, не существует, но спецслужбы европейских стран, говорит юрист, "не любят", когда незаконный мигрант выбирает страну, а не сдается первому встречному пограничнику.

Во Франции Ибрагим тоже насовершал, мягко говоря, ошибок. Во-первых, поселился в пригороде одного из больших городов, в районе с дурной репутацией и там поссорился с соседями, которые, по словам Ибрагима, были "наркоторговцы откуда-то из Магриба". В отместку соседи стали регулярно поджигать Ибрагиму почтовый ящик и, вероятно, однажды спалили в ящике повестку в суд, где должен был решаться вопрос о предоставлении Ибрагиму убежища. Так или иначе, Ибрагим в суд не явился и автоматически убежища не получил.

Во-вторых, Ибрагим, по его словам, "не хотел сидеть на шее французского государства" и принялся работать: нелегально торговать подержанными автомобилями. Латвийский юрист говорит, что это уж совсем ни в какие ворота не лезет и одной только нелегальной торговли автомобилями достаточно было бы суду, чтобы отказать Ибрагиму в убежище.

Но однажды, рассказывает Ибрагим, наркоторговец из Магриба поцарапал машину, которую Ибрагим собирался назавтра продать, и тогда Ибрагим с наркоторговцем подрался. "Серьезно подрался", – говорит Ибрагим. Приехала полиция, Ибрагима задержали и посадили в тюрьму. А после тюрьмы сразу экстрадировали в Россию.

В распоряжении "Системы" есть постановление суда, по которому Ибрагима посадили в тюрьму. В приговоре написано, что Ибрагим осужден на четыре с половиной года за то, что в составе банды из четырех человек ворвался в подсобное помещение, где жил некий человек (возможно, он и был наркоторговцем, суд об этом не знает). Члены банды потерпевшего избили, привязали электрическим проводом к мотороллеру, который стоял в том же сарайчике, украли телевизор и попытались скрыться.

Известный российский правозащитник, просивший "Систему" не раскрывать его имя, поскольку он продолжает жить в России, рассказывает, наоборот, что разбирался с этой историей. По его мнению, Ибрагим действительно подрался, а не совершал ограбления. Этот правозащитник даже писал (но затрудняется теперь найти в архиве) официальные письма в защиту Ибрагима, просил европейские власти разобраться и уж точно не экстрадировать Ибрагима в Россию.

Работающая во Франции юристка правозащитного центра "Мемориал" Наталья Морозова говорит:

"Мигранты могут, конечно, быть связаны с криминалом. Могут заслуживать наказания, но не смертной же казни. По закону людей, которым грозит в России смертельная опасность, высылать не должны, но на самом деле высылают. Было громкое дело Магомеда Гадаева. Было дело Дауда Мурадова, его французские власти не просто экстрадировали в Россию, но и передали россиянам его досье, включая конфиденциальное интервью, которое он давал, когда просил убежища. Мурадов, наверное, не был белым и пушистым, но за это не полагается смертной казни, а вследствие решения французских властей Мурадов погиб где-то у Кадырова в подвалах".

Ибрагим тоже говорит, что для него экстрадиция в Россию была равнозначна смерти. Спасся он так: по словам Ибрагима, его семья дала взятку в полтора миллиона рублей (23 тысячи долларов в 2018 году) сотрудникам спецслужб, которые должны были встретить его в Шереметьево и отвезти в родной город. Эти сотрудники в аэропорту на полтора часа "потеряли Ибрагима из вида". За это время он успел купить билет на самолет и улететь в Турцию.

В Турции он жил без вида на жительство, как и многие приехавшие из России мусульмане, – власти закрывали на это глаза. Но вскоре после того, как началось полномасштабное вторжение российских войск в Украину, к Ибрагиму пришел полицейский и предупредил, что Россия требует его экстрадиции на том основании, что Ибрагим якобы подписал контракт с министерством обороны РФ, согласился воевать в Украине и даже получил аванс в 200 тысяч рублей. Ибрагим отвечал, что никакого контракта не подписывал и никаких денег не получал. Это очевидно, хотя бы потому, что вот уже почти пять лет Ибрагим не был в России, если не считать полутора часов в аэропорту. Но полицейский сказал, что разбираться в перемещениях Ибрагима турецкие власти не будут, экстрадируют его в Россию, или вот прямо сейчас беги. И пришлось бежать.

Эту череду злоключений Ибрагим считает достаточным основанием, чтобы Латвия предоставила ему убежище. Все его беды, по словам Ибрагима, происходят от того, что он попытался спасти людей в родном городе и не хочет убивать украинцев на войне. То есть фактически совершил подвиг, за который заслуживает как минимум помощи и уж точно не экстрадиции, которая равна смертной казни.

Как о подвиге о своем прошлом рассказывают и другие наши герои. Саид (имя изменено), просидевший полгода с Ибрагимом в одной камере, а теперь живущий напротив в открытом миграционном центре, – гражданин Таджикистана. Там, в Таджикистане, Саид, по его словам, входил в оппозиционную организацию "Группа 24", то есть боролся за свободу и демократию против непотизма, диктатуры и коррупции.

В 2014 году "Группа 24" была запрещена в Таджикистане. В 2015-м лидер движения Умарали Кувватов после многочисленных попыток таджикских властей добиться его экстрадиции был убит в Стамбуле. В самом Таджикистане активистов "Группы 24" стали арестовывать и осуждать на длительные сроки.

Саид бежал в Россию, работал в Москве курьером, но и в Москве не смог избежать ареста. Его задержали и готовили к экстрадиции, но потом почему-то выпустили, Саид не может объяснить корреспонденту "Системы" почему, говорит, "помогли правозащитники", имен правозащитников вспомнить не может. Ни в открытых источниках, ни в архивах известных правозащитных организаций "Система" не смогла найти подтверждений рассказу Саида. Дальше он рассказывает, что вышел из тюрьмы, продолжал работать, но слишком настойчивыми стали слухи, что мигрантов будут принуждать подписывать воинские контракты – и опять пришлось бежать.

Свою оппозиционную деятельность, трехмесячное пребывание в тюрьме и побег от гипотетического военного контракта Саид считает доказательством его приверженности идеалам свободы, справедливости и прав человека, основанием для предоставления убежища в Европе. Но, по словам латвийского юриста, занимающегося делами беженцев, тюремный опыт, наоборот, вызывает подозрения у латвийских спецслужб. "В тюрьме, – говорит юрист, – человек беспомощен, его легко завербовать и выпустить с тем условием, что он будет выполнять какие-то задания российских спецслужб на территории Евросоюза".

И все же именно опыт российской тюрьмы, какие бы он ни вызывал подозрения у европейских спецслужб, третьего нашего героя тоже сподвиг к нелегальному пересечению границы Евросоюза. Азамат Тюзюльбаев (это настоящее имя, Азамат настаивает на том, что ему нечего скрывать и он имеет право гордиться своими поступками) сидел в тюрьме по статье "Вымогательство". По его словам, в октябре 2022 года в их колонию прилетал Евгений Пригожин. Всех заключенных выстроили на футбольном поле. Потом начальник тюрьмы велел выйти из строя всем "лицам с низким социальным статусом" (то есть "опущенным"), а остальным Пригожин предложил вступить в ЧВК "Вагнер".

Из 300 заключенных колонии в ЧВК "Вагнер", по словам Азамата, вступили 138, но Азамат отказался и говорит, что именно за это был помещен в штрафной изолятор, где и просидел до конца своего срока полгода, до мая 2023-го. Сразу после освобождения, по словам Азамата, некие сотрудники военной полиции задержали Азамата и стали принуждать его вступить в отряд "Шторм-Z". Пришлось бежать в Казахстан, благо Азамат родился и жил в Курганской области, хорошо знал местность и знал, как нелегально перейти границу.

В Казахстане Азамат записал несколько антивоенных роликов. Один из них собрал в TikTok 130 тысяч лайков. Еще Азамат дал антивоенное интервью изданию БАСЕ.

История Азамата кажется правдоподобной и даже героической, если бы не одно обстоятельство. Осенью 2023-го в интервью БАСЕ Азамат говорит, что отбывал срок и видел Пригожина в Исправительной колонии № 18 города Златоуста, а весной 2024-го корреспонденту "Системы" и корреспонденту латвийского портала "Делфи" Азамат говорит, что сидел в колонии № 25 города Златоуста.

В Златоусте колония № 25 действительно существует, и Пригожин в ней действительно был. А колоний № 18 несколько, в Новосибирске, Азове, Магнитогорске и еще "Полярная сова" в Харпе (где погиб Алексей Навальный), но не в Златоусте.

Пресс-службы правоохранительных органов Эстонии и Латвии на запрос корреспондента "Системы" отвечали, ссылаясь на закон о защите персональных данных, что не могут сообщить ничего конкретного о делах Ибрагима, Саида и Азамата, но легко предположить, что и офицеры спецслужб нашли противоречия в рассказах этих трех незаконных мигрантов.

Побег

Опасаясь, что Турция выдаст его России, Ибрагим бежит сначала в Грузию. Из Грузии летит в Израиль, но с пересадкой в Латвии. Такой маршрут не вызывает вопросов у грузинских пограничников. Конечный пункт назначения – Тель-Авив, в Израиль по российскому паспорту Ибрагим может въехать без визы. На всякий случай Ибрагим запасся приглашением на обследование от одной из израильских клиник. А в Риге Ибрагиму не нужно будет покидать транзитную зону.

Однако когда над Ригой самолет заходит на посадку, Ибрагим идет в туалет, рвет свой паспорт и клочки паспорта спускает в унитаз, полагая, что без паспорта латвийские пограничные власти не смогут ни посадить его на тель-авивский рейс, ни экстрадировать в Москву.

На самом деле нельзя сказать, был ли этот поступок разумным. Юрист Наталья Морозова говорит, что не сталкивалась со случаями, когда незаконный мигрант уничтожал бы свой паспорт, зато в ее практике был случай, когда экстрадируемый на пересадке в Париже вышел, сдался властям и в конце концов получил убежище. Наличие паспорта не усложнило, а упростило ему процедуру. Другое дело, говорит Морозова, что с началом полномасштабного вторжения российских войск в Украину экстрадировать российский граждан из Европы в Россию стало сложнее чисто технически. "Просто не летают самолеты, – говорит юрист. – Поэтому из Франции почти никого не экстрадируют. В Латвии, Литве и Эстонии с этим проще. Экстрадируемого можно просто довезти до российской границы на машине".

Так или иначе, Ибрагим в Риге выходит из самолета, сдается властям, его помещают в закрытый центр Муцениеки, где он и сидит с тех пор уже два года.

Саид бежит через Беларусь в составе группы скрывающихся от армии таких же мигрантов, как и он сам. В Беларуси проводник довозит группу до границы и указывает направление – "идите туда". Перебежчики идут по лесу, не очень понимая куда. Саид вообще думает, что они идут в Польшу. Азиатскую географию он представляет себе хорошо, а европейскую плохо. Он с удивлением узнает от товарищей, что Беларусь граничит не только с Россией и Польшей, но и еще с двумя странами, которые называются "кажется, Латвия и Литвия". В которую из этих стран они идут, перебежчики не знают, только гадают об этом. За этими разговорами их останавливает белорусский пограничный патруль.

Впрочем, рассказывает Саид, задерживать мигрантов белорусские пограничники не собираются – просто отбирают у них все ценные вещи, телефоны и деньги и указывают направление – "идите туда". Через час группа пересекает границу, голосует на лесном шоссе, их подбирает какой-то проезжавший мимо водитель и передает их первому встречному полицейскому наряду. Только от полицейских Саид узнает, что он в Латвии.

Дальше – допрос. Саида везут в лагерь для беженцев, названия которого он не помнит, и там допрашивают неоднократно. Дактилоскопируют, сканируют сетчатку глаза, чтобы установить личность, ватной палочкой берут изо рта пробу буккального эпителия, чтобы сделать анализ ДНК, заставляют раздеться, чтобы посмотреть, обрезан ли и бреет ли подмышки.

"Они спрашивают, уважаю ли я своего бога, – рассказывает Саид корреспонденту "Системы", – спрашивают, зачем ты подмышки бреешь? А как я могу не уважать своего бога? Как я могу не брить подмышки?"

Отвечая на вопросы корреспондента "Системы", пресс-офис Государственной службы безопасности Латвии сообщает: "Национальность или вероисповедание человека не расцениваются как угроза. ГСБ в ходе всех проверок рассматривает каждый случай индивидуально, имея и анализируя широкий круг информации о конкретном лице". Однако Саид настаивает: его допрашивают именно как мусульманина, большинство вопросов – о его вероисповедании. К тому же Саид плохо говорит по-русски и совсем не говорит по-латышски, а переводчика с таджикского, фарси или дари ему не предоставляют, что очень затягивает процесс допроса.

Проходит несколько дней (Саид не помнит точно, три или четыре) и мигранта наконец перевозят в закрытый центр Муцениеки, где он просидит шесть месяцев.

Самая драматичная история побега у третьего нашего героя – Азамата. В Казахстане он становится известным, антивоенным селебрити с многотысячной поддержкой в соцсетях. Он полагает, что вот-вот будет задержан казахскими властями и экстрадирован в Россию, тем более что Казахстан подписал с Россией соглашение о взаимной правовой помощи и обмене персональными данными граждан. Одним словом, Азамат решает бежать в Европу. Незаконно пересекает казахско-российскую границу, что, по его словам, делал уже много раз туда и обратно, перевозя в Казахстан россиян, скрывающихся от мобилизации. Добирается до Ленинградской области и, чтобы оказаться в Эстонии, переплывает реку Нарву.

Река не очень широкая, если не считать устья и района острова Верховский, она почти нигде не бывает шире 200-300 метров, к тому же часть русла во многих местах можно перейти вброд – для сильного мужчины, казалось бы, задача не очень трудная. Но Азамат переплывает реку 23 октября 2023 года. Идет дождь, температура воздуха + 4 градуса по Цельсию, вода не теплее. Двое опытных инструкторов по туризму сказали "Системе", что переплывали бы реку в гидрокостюме, а одежду сложили бы в герметичный мешок, чтобы потом переодеться в сухое. Гидрокостюм и мешок обеспечили бы тепло и плавучесть. Но Азамат плывет в обычной одежде. Он рассказывает корреспонденту "Системы", что главная мысль, пока он плыл, была – не потерять сознание от холода и острой боли во всех мышцах.

Граница между Россией и Эстонией в районе реки Нарва

По словам Азамата, позже судья не поверит ему, что он переплыл реку – дескать, это невозможно в конце октября без гидрокостюма. Но спустя некоторое время пограничная служба Эстонии найдет видео, на котором действительно запечатлен Азамат, переплывающий реку. Проверить эти слова Азамата "Система" не смогла – эстонские пограничники не предоставляют журналистам кадры со своих видеокамер.

Корреспонденту "Делфи" Азамат рассказывал еще, что, прежде чем достигнуть реки, полз по болоту со змеями, а переплывая реку, потерял рюкзак с документами (кроме паспорта и денег, которые запечатал в герметичный конверт и положил в карман). Возможно, рассказ Азамата становился тем драматичнее, чем неизбежнее ему казалась экстрадиция.

Достигнув эстонского берега, Азамат добирается на попутной машине до Таллинна, сдается властям и больше чем на полгода оказывается в эстонской тюрьме.

Тюрьма и неизвестность

В распоряжении "Системы" есть по делу Ибрагима два решения латвийских судов. Оба эти решения об одном и том же – Латвия отказывает Ибрагиму в убежище. Решений два (Ибрагим говорит, что больше, но остальные хранятся у его адвоката, который отказался разговаривать с корреспондентом "Системы"), потому что после каждого отказа адвокат Ибрагима жаловался в международные организации – Организацию Объединенных Наций и Европейский суд по правам человека, и латвийский суд вынужден был дело пересматривать. Как именно сформулированы были жалобы, "Система", ввиду отказа адвоката от интервью, установить не может, но юрист Наталья Морозова говорит, что в случае Ибрагима жаловалась бы в ЕСПЧ и апеллировала бы к статьям № 3 и № 5 Европейской конвенции о правах человека – нельзя высылать человека на пытки и смерть и нельзя рассматривать его дело бесконечно долго.

Отказы Ибрагиму в убежище латвийский суд мотивирует тем, что так рекомендует Государственная служба безопасности Латвии. ГСБ, написано в решении суда, считает, что Ибрагим представляет для Латвии опасность. Но какую именно опасность, из решения суда узнать нельзя.

В перерывах между жалобами Ибрагим пишет письма в Службу безопасности – "прошу принять меня, прошу допросить меня на детекторе лжи, прошу объяснить, в чем именно меня обвиняют". Но от ГСБ Латвии нет ответа.

"Так нельзя, – говорит латвийский юрист, занимающийся делами беженцев. – Можно оспаривать одно за другим решения каждого суда в установленном порядке, но нельзя требовать объяснений от Государственной службы безопасности. Это classified information".

Вероятно, Ибрагиму еще повезло, что его не экстрадируют так долго – нашелся опытный и заинтересованный юрист. Азамату не повезло – по его словам, его адвокат просто приходил в суд, говорил что-то непонятное по-эстонски и уходил, даже не поговорив со своим подзащитным. По сведениям "Делфи", Азамат приговорен к экстрадиции, а с корреспондентом "Системы" он больше не выходит на связь.

А вот Саиду, наоборот, повезло: без всякого адвоката подержали полгода в тюрьме и отпустили. И теперь Саид живет в открытом миграционном центре и ждет убежища.

И еще Саид рассказывает, что с ним в камере сидел афганец, так тот и вовсе сошел с ума и заговаривается – довольно внятно на дари может сообщить, что служил в Кабуле государственным чиновником при американцах, но совершенно не понимает, где он теперь, как тут оказался и что с ним будет. Поговорить с этим заключенным из Афганистана "Системе" не удалось. Сколько еще заключенных в европейских миграционных тюрьмах и каковы их судьбы, "Системе" неизвестно.

Иллюстрации – Анастасия Крайнюк.

Упомянутые в тексте анонимные источники попросили не упоминать их имена из соображений безопасности, а также поскольку не уполномочены давать комментарии в СМИ.

Вы можете анонимно поделиться информацией с "Системой" – отделом расследований Настоящего Времени и Радио Свобода.

Опасные беженцыВ ЕС нет прозрачного порядка принятия или высылки незаконных мигрантов из России

Тюрьма и воля

Подвиг

Побег

Тюрьма и неизвестность

Читайте далее

Оброк вместо мобилизации: как российские предприятия помогают Кремлю вербовать россиян и мигрантов на войну в Украине

"Тони Сопрано" из Башкортостана. Как разбогатеть на закупках от лица Минобороны