В России соратникам Алексея Навального продолжают выносить приговоры по "санитарному делу". В пятницу к году ограничения свободы был приговорен Николай Ляскин, а брат Алексея Навального Олег получил год условно. Несколько дней назад начальник 19-й инспекции московского управления ФСИН Николай Алферов потребовал заменить главе профсоюза "Альянс врачей" Анастасии Васильевой меру пресечения с домашнего ареста на содержание в СИЗО. На заседании в Преображенском районном суде представитель ФСИН аргументировал это требование тем, что Васильева "опаздывала домой несколько раз на 3-10 минут".
В интервью Настоящему Времени Анастасия Васильева заявила, что не боится оказаться в СИЗО и не пойдет на суд, который пройдет над ней 11 августа. Она считает, что ее преследуют из-за деятельности "Альянса врачей" и из-за того, что независимый профсоюз вскрывает реальное положение дел в российской медицине и требует для врачей обещанных им властями "ковидных выплат". Она также выразила уверенность, что профсоюз продолжит действовать в случае, если ее отправят в тюрьму.
– Анастасия, представитель ФСИН выступил с ходатайством о смене меры пресечения по вашему делу, хочет отправить вас под стражу. С чем это может быть связано? Сейчас ни один из других фигурантов "санитарного дела" не находится под стражей.
– Майор ФСИН представил в суде 14 листов нарушений, совершенных мной, и запросил смену меры пресечения. Я думаю, что это наверняка связано с нашей деятельностью профессионального союза. Потому что сейчас пандемия, и огромное количество медиков к нам обращается, и мы выявляем кучу нарушений. В Вологде мы подали 12 исков только в одной больнице за неуплату денег "за ковид". Есть проблемы со "скорыми" – мы все время выпускаем ролики, показываем, какие в России "скорые". Например, в Зеленодольске у врачей просто пытка жарой: +35 градусов в салоне "скорой", но им не разрешают включать кондиционер, и так далее.
Громкая история сейчас с Анной Глизницой, которая в Москве в ковидном отделении работает: ей платят голый оклад, недоплачивают. Мы, конечно, все эти темы поднимаем.
И я другой причины, честно говоря, не вижу, почему я кому-то стала настолько неудобна, чтобы перевести меня под стражу. Это, конечно, для меня новость. Показывает это, на самом деле, только одно: что они по-другому, видимо, никак не могут бороться с профсоюзом, это показывает их слабость, на мой взгляд.
– Как вы вместе с адвокатом оцениваете вероятность перевода?
– Я не хочу ничего оценивать – пусть будет как будет. Я ничего не боюсь: если они даже посадят меня под стражу, это будет на их совести. Я уверена, что медицинские работники, которые все происходящее видят по всей стране, наверняка как-то отреагируют. Потому что даже если меня не будет, профсоюз все равно будет существовать, и я буду делать все возможное, чтобы наше дело продолжилось.
Но я все-таки думаю, что здравый смысл должен восторжествовать. Тот же самый судья просто посмеялся над тем, что я опоздала на три минуты. А прибор, который связан с этим самым моим браслетом, не работает. Например, когда я ездила 6 апреля в колонию к Алексею Навальному, он показал, что я в 12 часов вышла из дома, хотя я в 12 часов была уже во Владимирской области. И это можно доказать очень просто: когда я здесь, в офисе, прибор говорит, что я дома.
Посадить меня под домашний арест или под стражу – это для политической ситуации проигрыш. Во время пандемии сажать под арест и под стражу председателя медицинского профсоюза – это, знаете, какая-то африканская ситуация, это пещерная какая-то страна. Посмотрим, насколько все-таки руководство нашей страны, которое наверняка в курсе этой ситуации, насколько они все-таки политически мудрые люди.
– Этот запрос от ФСИН вы расцениваете скорее как попытку каких-то конкретных силовиков заработать какие-то очки, должности, погоны? Или это какая-то инерция системы?
– Я не знаю. Мне кажется, что просто кто-то на нас обижается.
У нас же ничего не бывает без какого-то приказа сверху. Очевидно, кто-то обиделся на какие-то наши действия, я даже не знаю, на какие, и решил спустить такой приказ. У меня есть ощущение, что они просто хотят меня напугать: ой, вот ты там так делаешь, мы сейчас посадим тебя под стражу. Но меня напугать невозможно, потому что я понимаю, что правда есть правда. И если в "скорой" +35, то там будет плохо.
Меня просто невозможно напугать какими-то представлениями ФСИНа об изменении моей меры пресечения. Правда останется правдой, от этого ничего не изменится, даже если они посадят меня под стражу. Поэтому кто там это решил: система, инерция системы либо это Путин – я не понимаю. И даже не хочу тратить на это время. До 11 числа я буду заниматься своим делом, буду делать все возможное, чтобы помогать людям, медицинским работникам, пациентам. 11 числа я не пойду на суд в любом случае, потому что я сделала вчера заявление, я на эти суды ходить не буду. И посмотрим, что будет дальше. Я все равно буду придерживаться своих принципов.
Если меня закроют в СИЗО, это будет их проигрыш, такой политический демпинг. Естественно, все узнают об этом, и это будет действительно какой-то новый этап политических репрессий, который еще больше снизит рейтинг Путина и "Единой России". Но вы знаете, если нужно меня посадить под стражу для того, чтобы у нас в России произошли какие-то изменения, вы знаете, я готова. Я ничего не боюсь, я вообще ко всему готова. Иногда, может быть, действительно нужен какой-то шаг вперед, может быть, он не очень какой-то приятный, но для каких-то серьезных перемен он нужен.
Я очень верю и прекрасно понимаю, что рано или поздно такая репрессивная машина себя изживет. И какая бы она ни была жестокая, агрессивная, она не может охватить всех. Она может охватить единичных людей. Для чего? Для того чтобы других запугать, чтобы они посмотрели на меня и сказали: "А вот ее посадили, вот и нас посадят". Но есть другая сторона, которая более важна для нашего общества, когда люди постепенно начинают понимать, что происходит.
Леонид Волков недавно написал в телеграме очень хороший пост про лягушку: что можно лягушку варить долго и медленно, тогда она точно умрет, а если ее сразу кинуть в кипяток, она выпрыгнет. Он сказал, что Путин варит наше обществе уже очень долго и медленно – 10 лет. Но за последние три месяца он эти обороты резко-резко набрал. И все люди как-то за эти 10 лет не понимали, что происходит, потому что это плавно и медленно было. А сейчас у большинства моего окружения и даже тех людей, которые вообще ничего не понимали, у них вдруг эти лампочки загораются.
Я к чему сейчас это говорю: что иногда нужен какой-то шаг к тому, чтобы эти лампочки настолько загорелись, чтобы люди, которые в течение 10 лет не понимали, что происходит, вдруг это поймут за 3 месяца. Если для этого нужно посадить врача в СИЗО ни за что – хорошо, я на это согласна, я на это пойду.
– В целом насколько абсурдно "санитарное дело"? Есть ли какие-то ожидания по приговору для вас?
– Сейчас немножко вся ситуация меняется из-за того, что я многое не делаю так, как делают все. И, наверное, сейчас совет в Филях, они там думают, а как же меня наказать за то, что я такая непокорная, не склонила голову, не хожу на суды и не говорю: "Да-да-да, хорошо, вы только меня не трогайте". Я не знаю.
Я думаю, что дело, конечно, не просто абсурдное, оно глупое. Люди, которые его придумали, они, во-первых, очень плохо его спроектировали, они не подкованы с точки зрения медицины. Когда главная свидетель Дарья Василевская из Роспотребнадзора выступает в суде, пишет, это такая чушь, что даже не врачу это понятно.
Например, она пишет о том, что она посмотрела на толпы на протестах и увидела, что люди не соблюдали санитарно-эпидемиологические правила. Слушайте, Дарья Василевская, а кто за это отвечает? Кто отвечает за несоблюдение мер? Я, что ли, отвечаю за это? Люба Соболь отвечает? Олег Навальный? Нет, за это отвечает Роспотребнадзор, сама же Дарья Василевская. Это даже написано в их собственном постановлении: что за санитарно-гигиеническое просвещение и соблюдение правил населением отвечают Роспотребнадзор и структуры, которые ему подведомственны, соответственно, другие надзорные органы.
Более того: они говорят о том, что люди были на улице без масок. Но вирус не летает по улице, тем более на таких расстояниях. И есть куча разных научных исследований, что на улице намного меньше возможности заразиться. И тут же давайте перенесемся в 15 апреля 2020 года, когда господин Собянин создал грандиозные очереди в метро. И этих примеров можно придумать просто огромное количество.
То есть, понимаете, это плохо спроектированное дело, которое отбрасывает тень на тех людей, которые пытаются каким-то таким образом испугать не нас десятерых, а тех, которые на нас посмотрят. Мне кажется, что они, конечно, сделают условные сроки всем. Может, кого-то они показательно освободят, кто там в чем-то признается, я не знаю. Ну сделают условные сроки, может быть, мне они там сделают что-то более неприятное, потому что я их сильно, наверное, раздражаю. Но я этого тоже не боюсь.
Наша задача – что-то сделать, чтобы поменять и изменить тот ужас, который мы сейчас видим: те разрушенные больницы, низкие зарплаты медиков. Я понимаю, что надо ситуацию эскалировать, надо показывать это, надо говорить об этом. И тогда, может быть, мы к чему-то придем рано или поздно.
– С тех пор как вам предъявили обвинение, вы находитесь под мерой пресечения. Как все это отразилось на работе "Альянса врачей", конкретно на вашей роли в организации? Пришлось ли приложить усилия, чтобы перестроиться? Или, в принципе, все достаточно гибко?
– Я хочу сказать, что несмотря на все попытки нас разрушить и всякие разные внедрения в нашу структуру, это все нас только укрепило. Остались только те люди, самые сильные, с которыми можно пойти на край света, и это очень сильно помогло нам понять, кто есть кто, укрепить организацию, эволюционировать и поменять какие-то направления. Мы находим сто способов выжить, это нас, разумеется, делает сильнее – на кривых корнях деревья стоят крепче.
Моя роль как была, так и осталась. Потому что это я создала эту организацию, я ее основала, и многие из моих лидеров и моего окружения равняются на меня, потому что я – идейный вдохновитель, у меня большой опыт и в принципе идейность. Почему мы это сделали – мы хотим помогать людям, мы хотим делать добро. И поэтому все эти злые ядовитые стрелы, которые летят в нас, они от нас отлетают, от нашей организации. Потому что мы делаем доброе хорошее дело. Знаете, как когда попадает какое-то зло в святую воду, оно так шипит и убегает.
Да, какие-то люди ушли, ушли предатели, ушли слабые люди, ушли те, которые просто не могут справиться с какими-то проблемами. Но мы за это время приобрели очень большой опыт. И мы научились бороться с колоссальными проблемами. И к нам прибавились такие люди в нашу команду, с которыми, как я понимаю, мы очень многого можем достичь.
– Вы рассказали про внедрение. То есть были какие-то попытки провокаций, попытки подсылать к вам шпионов?
– Конечно. Вон к моему заместителю Кириллу Бородину то ли фээсбэшник, то ли эшник приходил: его пугали, пытались как-то внедриться, чтобы получать информацию изнутри. Анастасия Тарабрина, которой деньги заплатили, пошла и стала создавать какой-то другой профсоюз, псевдопрофсоюз против нас: ей заплатили деньги для того, чтобы она создала организацию против нас.
Но невозможно создать правильную хорошую организацию на основе ненависти, зла и в пику той организации, которая ее же вырастила. Такие примеры самые яркие, наверное. Представляете, сколько сил тратят эти структуры, чтобы вокруг меня создать такой ореол из людей-предателей? Но все равно: да, эти люди уходят, но они уходят в никуда каждый раз.
– С тех пор как "Альянс врачей" стал, по мнению российских властей, "иностранным агентом", что изменилось в жизни организации? Как это сказалось? Кроме отчетности есть ли какие-то проблемы?
– Нет, никаких проблем после признания нас "иноагентами" я, в общем-то, не вижу. Были вопросы, конечно, потому что люди не понимают, что это вообще такое, просто не понимают, что такое "иноагент". Конечно, сначала из-за незнания многие были напуганы. Но как только они поняли, что это, в общем-то, ничем не грозит, организация продолжила работу дальше. И многие даже, наоборот, говорят, что это знак качества, значит, мы делаем правильные вещи.
Да, мы стали везде подписывать "иностранным агентом" видео, посты, документы, которые мы отправляем, – везде делаем эту надпись. Это уже в автоматическом режиме происходит. Но каких-то серьезных изменений, пожалуй, нет. Не получилось у них запугать наших медиков статусами "иноагента".
– В статье, по которой вас обвиняют, среди ряда наказаний есть и лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью. Как вы думаете, по приговору вас могут отстранить от руководства "Альянсом врачей", вообще от этой сферы?
– Слушайте, они могут все, учитывая, что вообще все это дело – безумие и абсурд. Но хорошо, представляете, они меня официально отстранят от руководства, я официально не буду председателем "Альянса врачей". Но я все равно буду им руководить! Понимаете, так же, как Алексей Навальный не был директором ФБК, но он был основателем, он все равно всем руководил.
Это смешно, это какие-то детские игры. Пусть они сами играют в эту свою песочницу. Даже если они какой-то приговор сделают, это все равно не повлияет на какие-то организационные моменты в нашей структуре.
