Оппозиционера Алексея Навального перевели из ИК-2 общего режима в Покрове в колонию строгого режима ИК-6 в Мелехове Владимирской области. В марте Навального приговорили к девяти годам строгого режима по делу о мошенничестве.
Об исправительной колонии в Мелехове и ее дурной славе в эфире Настоящего Времени рассказала основательница "Руси сидящей" Ольга Романова.
– Чем юридически отличается колония общего от строгого режима? Что в теории изменится у Навального?
– У Навального изменится график свиданий, получения посылок и передач. Свидания будут реже, раз в полгода, например. То же самое касается краткосрочных свиданий, они тоже будут гораздо реже. И меньше будет возможности получать посылки. Но еще и строже, конечно, сам режим. Это уже зависит от конкретного начальника. Я думаю, что у Навального везде будет очень строгий режим.
– На практике его ждут именно такие условия? Сам Навальный писал, что для него готовят тюрьму в тюрьме.
– Дело в том, что в любой колонии есть штрафной изолятор (ШИЗО), во многих колониях есть единое помещение камерного типа (ЕПКТ). Там можно устроить, конечно, совершенное особые условия. Несмотря на то, что есть строго ограниченный срок пребывания как в ШИЗО, так и в ЕПКТ, обычно человека, если надо очень сильно, держат там годами, хотя это запрещено законом. На закон всем давно наплевать. Часто соблюдают букву закона. Человека выпускают на полдня из ШИЗО или из ЕПКТ и возвращают назад на новый срок. Вполне возможно, что Алексея Навального ожидает именно такой режим отбывания наказания.
– Еще эта колония все-таки пыточная, да?
– Почти любая колония пыточная. Об этой колонии известно, что условия в ней самые-самые суровые. Эта колония находится в самом медвежьем углу Владимирской области, до нее очень трудно добраться, вокруг, кроме зон, нет ничего. Там недалеко еще зона в Вязниках. Несмотря на то, что работать больше негде, люди не стремятся идти туда работать. Там даже вакантная должность директора столовой – хлебное место.
– Правозащитники туда вообще не доезжают?
– Сейчас правозащитники вообще не доходят никуда. Путь закрыт в колонии давно. А во Владимирской области традиционно полностью отсутствует общественный контроль, и ОНК там выполняет вполне себе занавесочную роль, не говоря уже об уполномоченном по правам человека. К сожалению, все это сейчас не работает. А в связи с появлением Навального туда придут псевдоправозащитники и скажут нам, что там все просто отлично и зашибись.
– Что мы знаем об этой колонии по факту тех пыток, которые там применяются. В отношении кого? Как это все происходит?
– Вы знаете, по отношению ко всем так или иначе пенитенциарная система допускает пытки. Дело в том, что тюремщики и любое гражданское население считают пытками, только когда тебе вырывают ногти, насилуют или привязывают к гениталиям электрошокеры, хотя на самом деле в международном понимании пытки – это гораздо более распространенное понятие. Отсутствие медицины – это пытки, содержание курящих с некурящими – это пытки. Отсутствие санитарии и гигиены – это пытки. Отсутствие нормального освещения – это пытки. Весь этот набор имеется в любой зоне.
Владимирская область – это всегда, даже в самые лучшие, в самые наши вегетарианские времена, эти зоны были пыточные. Такова уж Владимирская область, так исторически сложилось. Это единственная область России, где всегда пытки. Зона строгого режима, медвежий угол, проверки не доезжают, и поэтому все можно. Еще она стоит на большом комарином болоте. Комары там не исчезают никогда в принципе. То есть там всегда этот гудящий гнус, всегда, в общем, условия вполне себе невыносимые.
– Неоднократно у нас в эфире эксперты говорили, что в ИК-2 Навального спасает публичность. А в ИК-6 это может его спасти?
– То, что делает Навальный, – это, конечно, невероятно. Мы читаем его заметки, его рассказы, его воззвания. Благодаря его упорству, уму, благодаря, конечно, ответственности и адвокатскому подвигу, но вы понимаете, в чем дело… То же самое может попробовать каждый заключенный. Почему на это хватает сил, мужественности, ответственности только у Навального? Ведь он пользуется всеми законными методами передачи информации наружу. Он один из полумиллиона заключенных в России. Почему?
– Боятся, наверное, Ольга.
– Именно так. Это человек, конечно, выдающегося бесстрашия. И мне кажется, что он продолжает это делать и будет продолжать, потому что он своим бесстрашием, своей смелостью пугает самую безбашенную касту в России – русских тюремщиков.
– В ИК-6 может его спасти публичность, чтобы по крайней мере пытки не применяли?
– Это будет зависеть от очень многих факторов: и от воли, к сожалению, Путина, и от дурости или хитрости местного начальства. Если оно хитрое, оно не будет его трогать. Если придурковатое, то будет. Мне кажется, к сожалению, что оно придурковатое. И, конечно, зависит от линии поведения, которую выберет для себя сам Алексей Навальный. А мне кажется, он выбрал единственную линию, которая и может его спасти, и, конечно, достойна всяческого восхищения. Но то, что с ним могут сделать все что угодно в любую секунду, особенно в Мелехово, к сожалению, это факт.
