В России с 4 по 15 мая выявляли более 10 тысяч заболевших в день, а в последние три дня этот показатель немного снизился. Об этой позитивной динамике поспешил заявить премьер-министр Михаил Мишустин. О снижении заболеваемости в основном сообщается в Москве, но при этом в городе в минувшие сутки зафиксировали рекордную смертность – 77 человек. При этом, по данным оперативного штаба, на всю остальную страну пришлось всего 14 смертей.
Насколько правдоподобны эти цифры и о чем они говорят, в прямом эфире Настоящего Времени мы спросили доктора медицинских наук Руслана Сайгитова и социолога "Левада-Центра" Дениса Волкова.
Статистика в Москве и регионах
— Третий день количество заболевших в России – меньше 10 тысяч. Большая часть смертей приходится на Москву, в регионах смертность очень низкая. Как вы относитесь к этим цифрам?
Руслан Сайгитов: Мы их понимаем как есть, как они нам презентуются. Разница совершенно невообразимая даже по масштабам населения города Москвы и, назовем это, другой России. С другой стороны, эпидемия в Москве началась несколько раньше, чем в целом по регионам. И небольшую коррекцию на это, конечно, надо делать.
Вместе с тем столь существенные различия – на них, наверное, можно было бы не обратить внимания, если не анализировать, например, летальность в динамике. Так вот, что в Москве, что в других регионах, если брать Россию в целом, динамика летальности почти линейна, только в последние несколько дней по Москве летальность начала расти.
— Линейна – вы имеете в виду, что примерно одинаковое количество людей умирает?
Руслан Сайгитов: Совершенно верно. Около 1% от всех зарегистрированных больных умирает, если считать кумулятивно, всего за весь период. И этот показатель незначительно варьируется, что нетипично вообще для стран, которые вошли в эпидемию раньше Российской Федерации.
— Чем вы объясняете это?
Руслан Сайгитов: Объяснять это можно различными предположениями, как я говорю своим друзьям, это вопрос научной веры. Вы можете верить в то, что эти данные специально подтасовывают, можете верить в то, что эта ситуация просто типична для России в силу нашей особенности. Я предпочитаю подобного рода выводы не делать.
— А во что верите вы?
Руслан Сайгитов: Я говорю о ненормальности этой ситуации, этих данных. А уж насколько они ненормальны, в каком ракурсе на это смотреть – это дело каждого.
Статистика и доверие к властям
— Денис, как социологи сейчас оценивают доверие к власти и тем цифрам, которые публикуют власти, и к тем мерам, которые предпринимаются для борьбы с пандемией?
Денис Волков: В целом я бы так сказал: половина довольна тем, как власть реагирует, половина – нет. Но кто-то из них говорит, что нужно больше карантина вводить, чуть жестче действовать, кто-то говорит, что, наоборот, уже перегнули. Но в целом мы видим, что рейтинги несколько снизились за последние пару месяцев. Но я связываю это прежде всего с экономическими проблемами, а не с тем, как власть непосредственно с заболеванием борется.
Мы видим, что уже в марте этого года резко ухудшились оценки экономической ситуации. Я думаю, что это связано было с падением цен на нефть, с падением курса рубля. И здесь накладывается на эту ситуацию карантин, когда часть, от 15 до 25%, так или иначе, теряют в зарплате, кого-то отправляют дома работать с сокращением зарплат, кого-то начинают сокращать. И вот одно на другое накладывается, и именно эти экономические проблемы рейтинги ведут вниз. Я думаю, что в этом проблема основная.
— Во многих регионах ставят диагноз "пневмония", а не COVID-19. Таким образом статистика меняется. Вы понимаете, как это происходит и зачем?
Руслан Сайгитов: Как это происходит – понятно, этот диагноз просто ставят. Другое дело, что довольно странно, что не используют уже имеющиеся и предложенные Минздравом в соответствии с рекомендацией ВОЗ имеющиеся коды, которые позволяют ставить диагноз COVID-19 без лабораторного подтверждения, только на основании клинической картины и результатов рентгенологического исследования.
Поэтому в конечном итоге в статистике и той, и другой, я думаю, это найдет выражение, и мы эти данные ни в коем случае не потеряем. Та ситуация, с которой столкнулись мы сейчас, – скорее результат той неразберихи, которая возникла в организации здравоохранения в этот критический период. Ситуация наросла довольно. Я думаю, просто система здравоохранения не успевает за ней. Но в конечном итоге я думаю, мы не потеряем ничего из этих данных. Скорее всего, мы узнаем, как мы уже что-то узнали по Москве, о реальном числе пострадавших, заболевших и, к сожалению, погибших.
Ослабление мер и эпидемическая угроза
— Послабление мер, которое сейчас анонсировал Мишустин, которое так или иначе где-то происходит, по вашим оценкам, больше связано с настроениями людей или все-таки с эпидемиологической ситуацией?
Денис Волков: Я думаю, что это связано со всем. И я бы назвал еще и экономическую ситуацию. Здесь не то что люди устали сидеть на карантине. Многие, конечно, и устали. Но мы видим, что Россия не такая богатая страна, и в некоторых регионах мы даже видели протесты против карантина, я имею в виду Владикавказ, например. Дело в том, что у людей в России не так много сбережений, сбережения вообще есть у одной трети только, и они не очень большие. Здесь многим просто нужно выйти на работу, чтобы продолжать зарабатывать деньги.
Да, у нас где-то чуть меньше половины продолжали работать как ни в чем не бывало, но другие-то так или иначе изменили свой график, кто-то потерял в деньгах. И здесь людям очень важно выйти, и, как я понимаю, властям важно перезапустить экономику. Потому что если экономика будет стагнировать дальше, а даже, я думаю, будет спад за эти месяцы, то всем будет плохо, настроения пойдут вниз, рейтинги пойдут вниз. Я думаю, чтобы быстрее выйти на какую-то новую нормальность, власти отменяют карантин.
С другой стороны, и цифры несколько на спад идут. Но все равно, конечно, заболеваемость пока высокая. Но тут надо искать какой-то компромисс.
— Руслан, вы как относитесь к этим послаблениям? Мишустин сегодня говорил о 27 регионах.
Руслан Сайгитов: К сожалению, мы не знаем, из чего исходят чиновники и те, кто возглавляют институты здравоохранения в России, когда принимают те или иные решения, которые в той или иной мере затрагивают и здоровье граждан, и экономику. В частности, в самом начале эпидемии был принят так называемый национальный план по борьбе с коронавирусной инфекцией. Этот план в открытом доступе так и не появился, хотя было заявлено, что в соответствии с этим планом мы в России и будем планировать свою деятельность по борьбе с коронавирусной инфекцией.
Так же и сейчас. Мы не знаем, из чего исходят руководители нашей страны, и это затрудняет понимание тех ориентиров, к чему мы стремимся. Мы даже точно не знаем, соответствует ли текущая статистика по заболеваемости реальности. То есть большое количество вопросов к тестам, количеству тестов, количеству обследований. Охват тестированием на сегодняшний день попросту неизвестен, мы знаем о количестве выполненных тестов, но о количестве обследованных мы почти ничего не знаем, можем лишь предполагать.
Поэтому, конечно, эта история выхода из карантина требует обоснований и какого-то плана вменяемого, который будет разрабатываться не только с учетом трудностей в экономике, но и с учетом вопросов здравоохранения, здоровья граждан. К сожалению, мы пока не видим этих самых планов, мы видим лишь констатацию, что надо выходить. Да, безусловно, надо – но как? В этом весь вопрос.
На самом деле в ряде стран мы имеем картину второй волны. Те, кто неаккуратно выходит из эпидемии, в конечном итоге могут ее получить. Что это значит? Это значит, что экономика в прежнем объеме не сможет быть открыта до тех пор, пока мы не добьемся устойчивых результатов по заболеваемости и смертности.
