В Санкт-Петербурге состоялась несогласованная акция памяти убитых националистами в 2009 году адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой. Активисты возложили цветы у памятника жертвам политических репрессий на Воскресенской набережной Невы. По одним данным, были задержаны шесть человек.​ "ОВД-Инфо" сообщило о четверых задержанных.

Акция памяти – она была согласована с властями – прошла и в Москве.

​Ровно десять лет назад, 19 января 2009 года, в центре Москвы застрелили адвоката Станислава Маркелова и журналистку Анастасию Бабурову. В 2011 году за убийство осудили Никиту Тихонова и Евгению Хасис, называвших себя "русскими националистами", а еще через несколько лет – Илью Горячева.

Из материалов следствия, журналистских расследований и показаний самих ультраправых стало известно о существовании "Боевой организации русских националистов", БОРН. Ее участники нападали на антифашистов и людей неславянской внешности.

Через своего создателя БОРН был связан с администрацией президента: Горячев встречался с "кураторами", получал деньги, договаривался о проведении концерта ультраправой музыкальной группы в центре Москвы, участвовал в организации "Русского марша". Пока власти поняли, как тесно лояльные, "управляемые" националисты (Горячев возглавлял и вполне легальную организацию "Русский образ") связаны с наци-боевиками, БОРН успел совершить десять убийств и два покушения.

Егор Сковорода – журналист "Медиазоны", он следил за ходом суда по делу Маркелова и Бабуровой и расследованием дела БОРН. В феврале 2019 года в издательстве Common Place выходит книга Сковороды, написанная по материалам прослушки Тихонова и Хасис, которую установили в их квартире сотрудники ФСБ.

Эта прослушка была одним из доказательств в суде: Тихонова и Хасис у себя дома обсуждали оружие, слежку, убийства. А когда в прессу просочилась информация о том, что следствие знает, кто убил Маркелова, они стали спорить, кто из "соратников" мог их сдать.

Егор Сковорода рассказал Настоящему Времени, зачем нужно читать его книгу и что известно об убийстве Маркелова и Бабуровой десять лет спустя.

— Мы знаем, почему Никита Тихонов убил Станислава Маркелова?

— Точно не можем сказать до сих пор. Очень много всего намешано.

Тихонов сначала тусовался со скинхедами из "Объединенных Бригад-88" (организация признана экстремистской, деятельность запрещена в России – НВ), которые устраивали погромы на рынках. Потом он познакомился в МГУ с Ильей Горячевым и стал издавать журнал "Русский образ". Все резко переменилось после того, как он поучаствовал в убийстве антифашиста Саши Рюхина в 2006 году: попал в розыск, начал жить подпольно и стал таким нацистским боевиком-революционером.

С Горячевым они продолжали общаться, и Тихонов считал, что Горячев разбирается во всех этих политических движениях и внутриполитических раскладах.

У Горячева была совершенно четкая – правда, очень странная, – концепция, что в оппозиции быть нельзя. Что мы, русские националисты, должны проникать во власть. И у него была идея фикс, что главные противники русских националистов на этом пути – леваки-антифашисты. Если во власть не инкорпорируются националисты, это сделают леваки.

Дальше начинается уже совсем конспирология. Станислава Маркелова они считали лидером антифашистов и связующим звеном с западными леваками. Они считали, что он, Карин Клеман (в 2009 году – директор общественной организации институт "Коллективное действие" – НВ) и депутат Шеин (Олег Шеин в 2009 году был депутатом Госдумы от "Справедливой России" – НВ) получают деньги на создание новой левой партии, которая будет главным конкурентом Горячеву. Соответственно, их всех надо устранить.

То есть, с одной стороны, Маркелов для них – идеологический враг и конкурент. С другой стороны, у Тихонова личное отношение к нему: именно Маркелов представлял интересы потерпевших в деле Рюхина и сделал много для того, чтобы Тихонов оказался в розыске.

Пьеса о нацистском подполье

— Почему ты решил публиковать именно прослушку? Что в ней такого важного?

— Это крутейший документ – одиннадцать дней прослушки, которая велась в квартире. Целиком его никто не публиковал. По большому счету, это очень длинная пьеса. Я разбил ее по дням и постарался прокомментировать все непонятные вещи: контекст, имена.

Получилась поразительная штука: Тихонов и Хасис параллельно возятся с оружием, обсуждают, кого сейчас выслеживают, как они кого убивали – и тут же варят пельмени, ссорятся. Называют друг друга "кот" и "зайка".

Одна из центральных тем [этих разговоров] не совсем нацистская, а музыкальная. Тихонов сочинил песню, перепевку какой-то немецкой или австрийской наци-группы, и вшил в нее пару историй реальных нацистов. Например, про чувака, который начинает стрелять "в оккупантов" (имеются в виду сотрудники ФСБ). Это реальная история Сергея Маршакова, друга Максима Базылева по прозвищу Адольф. Базылев – человек, которому принадлежит лозунг "Россия будет русской или безлюдной", один из идеологов всего этого нацистского террора.

Прослушка начинается с этой песенки: Тихонов приходит домой, идет в душ и начинает ее петь. И она же – последнее, что они слушают перед задержанием: им прислали готовую запись – мастер – и они весь вечер обсуждают, какая классная песня получилась.

Первые строчки там такие: "Ранним утром вломились в квартиру: обыск, арест, мордой в пол, всем стоять!" (Тихонова и Хасис задержали в квартире в 7 утра 3 ноября 2009 года – НВ). Это еще и о том, что жизнь – такая литература на самом деле.

— Но это еще и частная жизнь людей, пусть и обвиняемых в убийстве. Как ты решал этическую дилемму – публиковать или не публиковать такое?

— Мне кажется, это тот случай, когда общественный интерес представляют не только те кусочки, которые доказывают, что [Тихонов и Хасис] причастны к преступлению. Они предстают живыми людьми: мы можем узнать, что они думают, как живут.

Они себя действительно считают боевиками, боевиками-революционерами Тихонов это проговаривает. Мне кажется, важно понимать внутреннюю жизнь и движение этих людей. Что они живые люди, не монстры какие-то, не абстрактные бритые убийцы, которые неизвестно откуда берутся. Люди где-то совершенно нормальные, где-то симпатичные, где-то очень жалко их.

Я не отношусь к тем, кто говорит: "Слитую, украденную переписку я не читаю вообще ни при каких условиях". Или кто думает, что письма писателей после смерти нельзя печатать. Я читаю. И считаю, что иногда это важно публиковать.

На какие вопросы не ответило следствие

— Тихонову и Горячеву дали пожизненный срок, Хасис – 18 лет. Остался ли кто-то из БОРН на свободе? Что о них известно?

— Первый – это Алексей Коршунов. Он подорвался на собственной гранате в Украине, где скрывался, еще в 2011 году. Второй – Александр Паринов, который не пойман. Были слухи несколько лет назад, что он тоже в Украине, крутился вокруг полка "Азов" и всех этих ультраправых структур.

​Из тех людей, которых можно назвать пособниками БОРН, кто имел с ними тесные связи, много людей [избежало обвинений]. Наш так называемый коллега Дмитрий Стешин из "Комсомольской правды" остался свидетелем, хотя он знакомил Тихонова с торговцами оружием. Судя по всему, у него Тихонов и оружие складывал, и вещи свои у него хранил. То есть как минимум скрываться от розыска он ему помогал.

Но если его хотя бы как свидетеля допрашивали, то, например, такого персонажа Сергея Никулкина, которого называют СС или Сергей Сергеевич, – даже не допросили. Судя по их разговору, в этой тусовке он считался самым главным ультраправым Москвы, они его называют "главшпан". Он писал первый вариант знаменитой "Стратегии 2020" – текст о том, что "хватит убивать дворников, давайте убивать полицейских и чиновников".

— Ты доволен качеством расследования? Его чуть ли не безупречным называли. Как так получилось: тут и там мы слышим о злоупотреблениях следствия, а тут вдруг все идеально?

— Претензии все равно есть. Даже по Тихонову и Хасис можно было лучше все доказать. Они, очевидно, поторопились с арестом и задержанием – и, задержав Тихонова и Хасис, упустили Коршунова, про которого те постоянно разговаривали. Упустили Волкова (Михаил Волков был осужден позже, получил 24 года за несколько убийств – НВ). Упустили всех этих "северных", которые после этого еще два с лишним года убивали людей.

Мы знаем, что следователь Игорь Краснов возглавлял следственную группу. Судя по всему, довольно неплохой следователь и дотошный, но и к нему очень много вопросов. У него есть любимый прием: показания он записывает на видео. Но есть ощущение, что мы видим в суде не первый дубль этой записи.

Горячев в показаниях много врет, но я готов поверить ему, когда он рассказывает, как Краснов часы на стене в кабинете руками просто подводит, когда новую запись надо делать, снять новый дубль этих показаний.

— То есть принуждает говорить то, что следствие требует?

— Да, где-то принуждает, где-то требует говорить в том изложении, которое подходит следствию. Если по Тихонову и Хасис к нему претензий не очень много, то дело Горячева вызывает гораздо больше вопросов.

Когда читаешь показания Тихонова (он в 2012 году, уже после приговора начал подробно рассказывать обо всем) – в разных версиях в прогрессии растет роль Горячева. Сначала просто "мы с Горячевым советовались", а потом "Горячев мне дал приказ убить того-то", "Илья Горячев был доволен". Как так получилось?

Нет сомнения, что Горячев тесно общался с Тихоновым и знал, чем занимается его друг, помогал ему. Но Горячев получил пожизненное за то, что якобы создал единолично БОРН и отдавал приказы Тихонову, – и все построено только на показаниях, по сути, Тихонова и Хасис. Уже осужденных, сидящих.

Следователь Краснов потом пошел на повышение, сейчас он зам [председателя Следственного комитета Александра] Бастрыкина. Он же начинал заниматься делом об убийстве Бориса Немцова. По тому делу, с одной стороны, все вроде бы довольно успешно, а с другой стороны, столько дыр: и к признаниям Дадаева есть вопросы, и к доказательствам.

БОРН и администрация президента

— Ты упомянул, что Горячев в показаниях много врет. О связях с администрацией президента России он тоже врал? Был связан БОРН с АП или нет?

— Связи, конечно, были – как, наверное, у любых политических движений сурковской эпохи, когда Кремль пытался контролировать всё. Значимость их и свою, естественно, Горячев преувеличивал. Причем и в своей собственной голове тоже – на чем он, видимо, и погорел в итоге.

Он активно переписывался с Алексеем Митрюшиным, с Леонидом Симуниным – с людьми, которые формально в АП не работали, но крутились вокруг и имели отношение к прокремлевским движениям "Местные", "Наши", "Россия молодая". Они интересовались его умопостроениями, докладами, он даже какие-то деньги за эти доклады получал.

В администрации воспринимали "Русский образ" как ту силу, с которой можно заигрывать. Думаю, считали его спойлером ДПНИ или "Славянского союза" (обе организации признаны экстремистскими в России и запрещены – НВ) и других ультраправых организаций. Пытались разделять и властвовать на этом поле, используя Горячева, а он считал, что это он использует администрацию президента. Так они друг с другом играли.

Действительно, "Русскому образу" как-то удалось организовать концерт "Коловрата" на Болотной площади – группы, у которой подобных концертов в России не было никогда. Если верить Горячеву, он этот концерт согласовывал лично с Никитой Ивановым, который был тогда замом Суркова.

Но настолько тесных связей, чтобы люди [из администрации президента] могли Горячеву отдавать приказы кого-то ликвидировать, – я не вижу никаких свидетельств, что они существовали, никаких следов.

— Стало ли понятно через десять лет: Кремль действительно выращивал нацистское подполье, чтобы использовать в своих интересах, или это миф?

— Этих людей не надо было выращивать, они уже были. Конец 1990-х – начало 2000-х – это огромное поле ультраправого насилия и людей, вовлеченных в него. Со стороны администрации президента это, скорее, желание возглавить то, что и так уже есть.

Сейчас уже становится понятна логика развития нацистского движения в его нелегальной, силовой части. Сначала они нападали в электричках на "нерусских" людей – с той целью, что все они напугаются и уедут в Среднюю Азию или на Кавказ, и у нас будет "чистая Россия". Но почему-то никто не уехал, удивительное дело. Тогда они стали не просто нападать толпой, а убивать. 2006, 2007, 2008 год – безумие совершенное, сотни людей погибли от рук этих малолеток с оружием.

Как раз ко времени Тихонова – 2008-2009 год – полиция сообразила, что пора что-то делать. Пересажали десятки банд. Неонацисты поняли, что массовое насилие – нападение толпой и убийство дворников – во-первых, никакого эффекта не дает, во-вторых, еще куча народу садится.

Тихонов, кстати, много статей про это написал. Они хотели переходить к таким небольшим законспирированным вооруженным группам, ориентируясь где-то на эсеров, где-то на кавказских боевиков. Говорили и писали о том, что нужен точечный террор против общественников, против каких-то лидеров диаспор, против полицейских, чиновников – так они развивались.

В связи с делом Тихонова и Хасис за них более пристально взялись [правоохранительные органы]. На этом фоне политическая поддержка всех этих движений, заигрывание с ними стало более опасным. Шел уже 2011-2012 год.

Эти все политические интриги мы же связываем в первую очередь с Владиславом Сурковым, с политикой 2000-х. Но пришел Володин, у которого были совершенно другие представления о внутренней политике – всех зачищать напрочь. Не надо этих сложностей, постмодернизма – закатывай всех в консервативный дискурс.

А потом еще и Крым: все смешалось, все перессорились. Никто от этого до сих пор не оправился, не только нацисты. Многие из них уехали воевать в Украину, на той или на другой стороне, и там пооставались.