Жены российских мобилизованных, у которых есть дети с инвалидностью, уже несколько месяцев просят военкомов не отправлять их мужей на фронт и подчеркивают, что не могут ухаживать за тяжело больными детьми в одиночку. Они объединились в группу "Мы рядом!" и добиваются внесения поправок в закон "О мобилизационной подготовке": пишут обращения депутатам Госдумы, президенту Путину, в Минобороны и в другие органы власти России.
Четвертого октября Генштаб РФ выпустил директиву об освобождении от мобилизации отцов с тремя детьми до 16 лет и имеющих на иждивении ребенка-инвалида с паллиативным статусом. Но не все военкоматы следуют рекомендациям Генштаба: многие по-прежнему отправляют на войну мобилизованных, у которых есть дети с тяжелыми заболеваниями. Ни один из законопроектов на эту тему из трех, которые находятся сейчас в Госдуме, пока не был рассмотрен даже в первом чтении.
Журналисты Сибирь.Реалий поговорили с четырьмя семьями, где есть дети с инвалидностью: во всех этих семьях отцов призвали и отправили воевать в Украину, несмотря на состояние ребенка. Женщины рассказали, как после мобилизации мужей лишились не только денег, но и помощи по дому и в уходе за ребенком. Когда же некоторые из них начали жаловаться чиновникам, им пригрозили визитом опеки и даже отправкой ребенка с инвалидностью в интернат.
"Это деревня, без мужчины здесь вообще никак"
38-летняя Анна Емельянова и ее муж Денис живут в селе Малая Минуса в Красноярском крае, в 450 километрах от Красноярска. С 36-летним Денисом женщина познакомилась в 2008 году, они вместе работали в полиции: Денис – во вневедомственной охране, Анна – в подразделении по делам несовершеннолетних. Через полтора года пара поженилась, у Анны на тот момент был ребенок от другого брака.
В 2013 году у Емельяновых родился сын Миша. Через три года, в 2016 году, семья узнала, что у ребенка редкое заболевание крови – идиопатическая апластическая анемия. При этом диагнозе клетки костного мозга заменяются жировой тканью, а в организме перестают вырабатываться тромбоциты и лейкоциты, объясняет Анна.
"С трех лет у него инвалидность. Заболевание редкое, про него мало что известно, не всегда такой ребенок поддается лечению. Год мы практически жили на переливании крови. Потом нам каким-то чудом провели лечение, костный мозг заработал – не в полном объеме, как у здорового ребенка, но какие-то свои клетки выделяются, – рассказывает Анна Емельянова. – Раньше было полное ограничение на посещение каких-либо заведений, садика. Можно было гулять в ограде или дома, желательно без посторонних, потому что любая болезнь может спровоцировать наше основное заболевание".
Анна говорит, что примерно раз в три месяца возит Мишу в Красноярск для наблюдения у гематолога, также мальчик ежемесячно сдает анализ крови. Помимо идиопатической анемии у ребенка замедленная свертываемость крови (коагулопатия).
"Если он упал, разбил коленку, то кровь будет очень долго идти, ее очень сложно остановить, как и носовое кровотечение. Оно больше часа может длиться", – объясняет мать.
Денис, уйдя из полиции, занялся фермерством, Анна помогает ему. Повестка о мобилизации застала Дениса 24 сентября, в разгар уборочной поры. Когда он был на работе, ему позвонили из администрации села и сообщили, что 26 сентября нужно явиться в военкомат Минусинска для отправки на сборный пункт в Омске. Не исключено, что это было связано с его военно-учетной специальностью – командир среднего танка.
"Это был полный шок, ужас, – вспоминает свою реакцию Анна. – Из наших родственников мобилизован только мой муж, и все просто в недоумении: как так, из семьи, где находится ребенок-инвалид, можно папу забрать?! Все говорят: никогда бы не подумали, что у вас заберут. Он два дня перед отправкой провел на поле, пытаясь хоть какую-то часть урожая убрать. Я в это время пыталась купить какие-то принадлежности ему, недостающие вещи".
Анна рассказывает, что, отправившись в военкомат, Денис взял документы о своих проблемах со здоровьем и о том, что воспитывает ребенка с инвалидностью, но этот документ даже не стали рассматривать, как и проводить медицинскую комиссию.
"Даже как-то опомниться не получилось. Не думали, что будет такой произвол по отношению к людям", – рассказывает женщина.
28 сентября Денис Емельянов прибыл на сборочный пункт в Омск. С собой он также взял оригиналы медицинских документов и снова сообщил командованию о проблемах со здоровьем. На это ему, по словам жены, ответили: "Руки-ноги есть – нормально все". В декабре Денис уже был под Луганском – там он находится уже три месяца.
После мобилизации мужа источником дохода Емельяновых, помимо довольствия Дениса, остается пенсия ребенка по инвалидности и пособие по уходу – 32 тысячи рублей в общей сложности. При этом одна упаковка препарата для лечения Миши может стоить до семи тысяч рублей: иногда с его льготными поставками случаются перебои и лекарство Анне приходится покупать самой. Также девятилетнему ребенку нужно раз в три месяца проходить УЗИ – лучше всего это делать, по словам Анны, в платных клиниках, так как это быстрее и менее болезненно для ребенка.
"Мы не жалуемся на проблемы с деньгами: он, когда уходил, нас без денег не оставил, позаботился, зная, что я не работаю и дома дети. Но я бы сама любые деньги отдала, чтобы его вернули", – говорит Анна.
Помимо потери части дохода и ухода за детьми, который целиком и полностью лег на ее плечи, Анне сейчас одной приходится заниматься хозяйством в деревне: носить в дом дрова, уголь, воду и следить за печным отоплением дома.
"Вот вы представляете: неделю вообще без какой-либо воды? Были морозы – у нас прорвало трубу под домом. Надо либо кого-то просить, либо нанимать. Это деревня, без мужчины здесь вообще никак", – говорит Анна.
Девятилетний Миша, по словам матери, тяжело переживает разрыв с папой.
"Он просто не понимает, почему папы дома нет, жутко по нему скучает, потому что мы живем в своем мирке, он очень близок с отцом. Папа – это всё, – говорит Анна. – Если честно, я очень сильно боюсь, что у нас обострится основное заболевание, потому что психоэмоциональное состояние у ребенка очень страдает. Когда Денис еще не уехал, он разговаривал с сыном, сказал, что едет на военные сборы. Но мы живем в деревне, и не все люди тактичные, очень многие просто спрашивают у ребенка в лоб: "А где твой папа? А че, папа на войне?"
"Ему все-таки девять лет, он понимает, но, честно, переживает. Ребенок очень домашний, такой папин-папин мальчик: он спать раньше не ложился, пока папа не пожелает спокойной ночи, пока не придет и не почитает книжку, – рассказывает мать. – И нам очень сложно было первое время. Он не мог уснуть, говорит: "Папочка должен мне позвонить, чтобы я спать лег". А нам удается созвониться с мужем только раз в три-четыре дня, когда Денис выезжает в Луганск", – говорит Анна.
Анна все время пишет в военкомат, прокуратуру и администрацию села, что мобилизовали больного человека и отца ребенка с инвалидностью. Четвертого октября Генштаб РФ выпустил специальную директиву, согласно которой от призыва на мобилизацию освобождаются отцы с тремя и более детьми, а также отцы детей-инвалидов, но при одном условии – у ребенка должен быть паллиативный статус, его присваивают неизлечимо больным детям с тяжелыми диагнозами. Девятилетний Миша под это требование не подпадает.
"Я была на личном приеме в администрации, в прокуратуре, в военкомате – да, они кивают, сочувствуем, но говорят, что сделать ничего не можем. Шлют бесконечные отписки, что "в законе вас нет", – рассказывает Анна. – Говорят: "Мама пусть воспитывает. А если мама не справляется – отдавайте в интернат". Но никто не хочет идти навстречу, понять!"
Женщина также говорит, что некоторым россиянкам, у которых есть дети с инвалидностью и у которых призвали мужей, угрожали опекой:
"У нас жены, у которых дети-инвалиды, пытались активно через СМИ, местную прессу [привлечь внимание], им говорили: вы ротик закройте, либо мы на вас опеку направим, либо мужу в части плохо сделаем. Но нам уже бояться, по-моему, нечего. Нас уже кинули везде и все. На меня направят опеку? Я непьющая, чистоплотная, у меня все аккуратно, дети ухожены, одеты, обуты. В плане закона у меня все в порядке. Из каждого утюга кричат: "Мы поможем, мы семьи не оставим". Но лично мне ни разу никто ничем не помог! – с горечью замечает Анна. – И даже не в этом дело: я сама справлюсь. Обидно, что наши власти даже не вникают в то, что мы им пишем. Им все равно! Я не понимаю, почему такое отношение к семьям с детьми-инвалидами. Ведь таких, как мой муж, единицы остаются в семьях. В основном, когда папа узнает, что ребенок больной, он уходит из семьи, и даже со здоровыми детьми из семей уходят. А мы живем своим маленьким миром, никого не трогаем, ничего не получаем, сами себе радуемся – и вот такое отношение со стороны государства!"
"Всегда сам возил сына в коррекционную школу, по логопедам и массажистам"
Наталия и Дмитрий – тоже родители ребенка с инвалидностью. Познакомилась пара в 2010 году: Наталии тогда было 17 лет, Дмитрию – 22. Через полтора года они поженились.
"Он мне понравился сразу. Как оказалось, я ему понравилась тоже. Мы люди разные, но, в принципе, наверное, в этом и есть смысл, что противоположности сходятся. Поженились, родился сын. Я еще училась на очном отделении, ездила в Москву. Муж нас все это время обеспечивал, все было хорошо", – рассказывает Наталия.
По ее словам, сначала беременность шла хорошо, но в конце срока врачи сказали, что плод обвит пуповиной, из-за чего кислород плохо поступает в головной мозг. В три года сыну Наталии и Дмитрия поставили диагноз – детский аутизм с задержкой психоречевого развития.
"Мы и сами видели, что ребенок немного не такой, как все. Нам говорили: "Попейте глицин, чай с витаминами". Все вылилось в то, что ребенку исполнилось пять лет, а он не разговаривал. Плюс еще умственная отсталость, сниженный интеллект, – объясняет мать. – Сыну сейчас 9 лет. Ребенок сам себя полностью обслуживать не может. Дмитрий всегда сам возил сына в коррекционную школу, по логопедам и массажистам. Помимо того, что ребенок не может разговаривать и себя полностью обслуживать, он еще довольно-таки агрессивный, не любит находиться в обществе людей".
В сентябре 2022 года пара отметила десятилетие совместной жизни. А 26 сентября Дмитрию в отделе кадров на работе вручили повестку о призыве.
"Сказали на следующий же день явиться с вещами. 27-го его отправили сначала в Серпухов, потом в Тверь. Сейчас он находится в Брянской области, на границе с Украиной, то есть с Черниговской и Сумской областями, – рассказывает Наталия. – Я встретила [новость о мобилизации] истерично. У меня и мама плакала, и свекровь. А он был спокоен, у него даже мысли не было скрываться или не явиться, он принял все как есть: "Надо так надо".
Когда Дмитрия мобилизовали, семья еще не успела официально оформить инвалидность на ребенка. У Наталии на руках была только справка о том, что документы об этом находятся на рассмотрении. Но чиновники утверждают, что даже если инвалидность сына будет оформлена, Дмитрий все равно не получит отсрочку:
"Мне приходят, грубо говоря, такие ответы: вам неоднократно давались разъяснения, что вы не подпадаете, у вашего ребенка нет паллиативного статуса, – объясняет Наталия. – Но паллиативный статус – это ребенок-овощ! Никаких больше ответов мне пока не было".
Наталия работает в госучреждении (редакция не указывает название по просьбе собеседницы) – из-за строгого графика и большой занятости мать не может уделять ребенку внимания столько, сколько ему необходимо. Поэтому после мобилизации мужа Наталия была вынуждена оставлять сына в коррекционной школе-интернате на "пятидневку".
"Каждый вечер у меня разрывается сердце, когда мне рассказывают воспитатели и учителя, что ребенок плачет по несколько раз в день, зовет родителей, ничего не кушает, дерется со всеми, – говорит Наталия. – Верните мне мужа! Я переживаю за эмоционально-психическое состояние ребенка, которое с каждой неделей становится хуже. Нам не нужны эти обещанные баснословные деньги за военную службу. Муж работал машинистом экскаватора, получал достаточно прилично. Нам всего хватало. Но сыну нужны оба родителя!"
"Я чуть ли не на коленях стояла: "Посмотрите, пожалуйста, документы". Военком не взял"
Евгения и Александр – тоже родители ребенка с инвалидностью: они живут в Асбесте в Свердловской области, знакомы друг с другом около 25 лет. В 2004 году накануне свадьбы у них родился сын. Когда ребенку исполнился год, врачи поставили диагноз – тяжелая форма детского церебрального паралича.
"Он сам не сидит, не ходит, ему нужен постоянный уход, нужно постоянно заниматься, иначе мышцы атрофируются, – рассказывает о сыне Евгения. – Муж полностью ухаживал за ребенком, занимался с ним, купал. В 2018 году, когда сын стал постарше и я уже не справлялась, он уволился [с промышленного производства] и оформил на себя уход за ребенком, а я устроилась на работу продавцом".
25 сентября, когда Евгения проводила выходной дома, а муж уехал по делам, к ней в квартиру постучались сотрудники военкомата с повесткой.
"Я, конечно, сразу же заревела, испугалась, меня затрясло. Позвонила супругу, он приехал – ему вручили повестку. Еще извинились: "Простите, пожалуйста, мы просто разносим", – рассказывает женщина. – Мы испугались: когда объявили мобилизацию, сказали, что неявка будет дезертирством, а это до 10 лет тюрьмы – не дай бог, еще уголовное дело заведут. Из-за этого мы пошли в военкомат".
29 сентября Александр пришел в военкомат с документами об инвалидности ребенка, но их, по словам его жены, даже не посмотрели – в отсрочке Александру отказали. В тот же день Александра отправили в военный городок в Екатеринбурге, потом – в Ростовскую область, на полигон в Миллерове. В учебной части он также рассказал о сыне с инвалидностью, но тем менее 12 октября Александра отправили в Украину.
Евгения в это время обратилась за отсрочкой в областную призывную комиссию, где ей также ответили отказом. Аналогичный отказ поступил и от военной прокуратуры.
– Я чуть ли не на коленях стояла: "Посмотрите, пожалуйста, документы". Военком даже не взял. Говорят: "Вы есть. Вот принесете справку о своей смерти – вернем мужа". Или: "Ну наймите сиделку". – "На что я должна вам нанять сиделку?" – "Вы же получаете 195 тысяч". А я их получила? Нет, не получила!" – пересказывает эти диалоги женщина.
"Он сильно хотел сына. Вы бы видели, как он нянчился"
Анастасия и Михаил – также родители ребенка с инвалидностью, они живут в Омске. В 2005 году Анастасия работала медсестрой на ледовом катке в Омске – там и встретилась с Михаилом, который работал газосварщиком на Омском заводе металлоконструкций.
"Летом мы начали встречаться, общаться. У мамы дача была, мы туда ездили, поливали. Мне было интересно с ним, – вспоминает Анастасия. – Потом Михаил решил познакомить меня с его родителями. Они переживали очень сильно, что я городская, а они в селе живут. Но я спокойная, простая – вошла в семью".
В августе 2007 года, в День города Омска, пара поженилась – Анастасия уже была беременна. В январе 2008-го родился Александр. Ребенку диагностировали врожденную атриовентрикулярную блокаду третьей степени – это заболевание, при котором возможна внезапная остановка сердечной деятельности.
"Когда я была беременна, у него сердце билось как у взрослого человека, а должно было быть больше 100 ударов в минуту", – объясняет Анастасия.
По ее словам, отношение Михаила к сыну ничуть не изменилось из-за его болезни.
"Он сильно хотел сына. Вы бы видели, как он нянчился: "Ты что, я постоянно рядом". Он никогда нигде не бросал меня одну, мы все время вместе, – говорит Анастасия. – Человек меня любит безумно, и я его люблю безумно".
30 сентября 2022 года Михаилу пришла повестка. Уже 7 октября мужчину отправили в 242-й учебный центр ВДВ в омском поселке Светлый (войсковая часть 64818), а 19 ноября – в Луганскую область.
"Когда муж получил повестку, я разговаривала по телефону с прокурором Нововаршавского района, – вспоминает Анастасия. – Он мне: "Вы не представляете, какие деньги ваш муж будет получать". Я говорю: "Да не в деньгах дело, как вы не можете понять, весь семейный быт лежит на мужчине. Он всегда рядом".
Военный комиссар Нововаршавского района посоветовал Анастасии написать в районную администрацию заявление и приложить все документы, которые могут гарантировать ее мужу отсрочку от призыва.
"Я приложила в электронном виде все документы: паспорт мужа, ребенка (ему уже 14 лет), его диагноз, свою трудовую книжку. Отказ прислали 25 октября бумажной почтой, еще и имя мужа перепутали с сыном", – возмущается женщина.
После мобилизации отца у 14-летнего Саши резко ухудшился сон: ему снятся кошмары, по ночам он кричит, рассказывает Анастасия.
"Сын очень сильно переживает, постоянно говорит: "Когда папа придет, когда папа будет дома? Его же должны отпустить, я же на инвалидности". У меня уже стресс, – говорит женщина. – Недавно муж был в Луганске, ему удалось по ватсапу сделать видеозвонок, мы пообщались. Но связь была очень плохая, он говорит, что раз на 15-й только дозвонился. Естественно, я начинаю сразу плакать, он меня успокаивает. Вообще, это очень страшно. Вот никому не пожелаешь. Я следила за событиями. Читаю публикации: "привезли мобилизованного", "убит мобилизованный", кто-то умер, кто-то погиб. Очень много везут из Омской области. И это страшно".
