Протесты в Иране длятся уже четвертую неделю. Они начались после смерти студентки, которую задержала полиция нравов. И сейчас иранские женщины срывают хиджабы, отрезают себе волосы и кричат на президента. Протесты при этом жестоко подавляются. Погибли уже больше 180 человек.
Столкновения между протестующими и силами безопасности продолжаются по всему Ирану. Люди требуют от властей реформ и соблюдения прав женщин. В манифестациях участвуют самые разные слои населения: от студентов до сотрудников нефтехимического завода в городе Ассалуйе на берегу Персидского залива. Девятого октября они заблокировали камнями дорогу, ведущую к предприятию, и скандировали "Смерть диктатору". Протесты идут и на других нефтеперерабатывающих заводах страны, однако местные власти утверждают, что рабочие не поддерживают протесты, а только требуют увеличения заработной платы.
Выступления начались после новости о смерти 22-летней студентки Махсы Амини. Полиция нравов задержала Амини на улице за неподобающее ношение хиджаба. Родственники утверждают, что впоследствии девушка умерла в больнице от побоев. Власти говорят, что у Амини были проблемы с сердцем. Иранские женщины в знак протеста начали отрезать волосы и сжигать хиджабы. Тысячи людей вышли на улицы. Они требуют расследовать смерть Амини.
По данным правозащитников, за время протестов по меньшей мере 185 человек были убиты. Среди них девятнадцать несовершеннолетних. Сотни людей ранены и тысячи арестованы силами безопасности. Правительство заявляет, что более двадцати сотрудников сил безопасности были убиты. Среди погибших есть женщины-активистки. На одном из попавших в сеть видео размахивает горящим хиджабом, предположительно, шестнадцатилетняя Ника Шакарами. Она пропала без вести 20 сентября после митинга в Тегеране. Родственники нашли ее тело в морге спустя девять дней.
"Моя дочь была убита в тот же день, когда пропала без вести во время протестов. Ее тело было передано в морг Кахризак в тот же день. Ее лицо, скулы и зубы были разбиты. Ее сильно ударили по затылку, а череп был деформирован. Вот как ее убили", – говорит Насрин Шакарами, мать Ники.
Власти Ирана пытались представить смерть Ники Шакарами как несчастный случай. Погибшая девушка стала еще одной иконой протестов. Ее гибель еще больше разожгла народный гнев против правительства. Президент Ирана Ибрахим Раиси восьмого октября приехал в университетский городок в Тегеране. Там он осудил протестующих перед профессорами и студентами. Но студентки стали кричать ему: "Проваливай!"
За время протестов движение за свободу иранских женщин получило поддержку по всему миру. Женщины в знак солидарности обрезают свои волосы в Стамбуле, Риме, Иерусалиме. Акцию поддержали французские актрисы. С лозунгом "Женщины, жизнь, свобода" прошли демонстрации солидарности с иранскими протестами в Париже.
"Они полностью осознают, почему они против иранского режима. Иранский режим – это антиженский режим, который построил свою власть на женском теле. Они пытаются контролировать наше тело как флаг исламского режима, как флаг теократии", – объясняет иранская активистка Фариба Амирхизи.
Франция обрушилась с критикой на Иран шестого октября. Французские власти обвинили Тегеран в "диктаторских действиях" и во взятии своих граждан в заложники. Ранее появилось видео с французской парой. Люди признались в шпионаже после нескольких недель беспорядков. Всего в Иране задержаны пятеро французов. Страны Европейского союза, Канада и Великобритания решили ввести против Ирана новые санкции. ЕС уже согласовал технические аспекты. Ограничения вступят в силу на следующей неделе.
Верховный лидер Ирана Али Хаменеи накануне назвал антиправительственные протесты "разрозненными беспорядками", спланированными врагом. Об этом сообщило частное информационное агентство Tasnim.
О протестах в Иране и о положении женщин в стране Настоящему Времени рассказала иранская певица Панида Алави. Женщинам в Иране запрещено исполнять песни, поэтому Панида живет и поет за границей.
— Что требуют протестующие?
— Сначала, когда погиб человек, люди хотели правосудия, но сейчас все выходят с хэштегом "Женщины, жизнь, свобода". Это означает, что им больше не нужен сам режим. По сути, нет конкретного требования, которое можно выполнить теперь. Люди хотят, чтобы режим ушел. И они хотят основных прав человека.
— Почему смерть Масхи Амини подняла общество?
— Любой человек в Иране мог бы представить себя на месте Масхи Амини. Это убийство коснулось каждого. Это могла быть я. Это могла быть моя сестра, моя дочь, моя мама. С ними могло случиться то же самое. Все были в ярости и очень опечалены. Люди думали: "Это не то, что мы хотим. Мы не в безопасности в нашей собственной стране. Мы не можем доверять нашей полиции и нашему правительству в целом".
Конечно, обязательное ношение хиджаба – это большая проблема. Потому что мы хотим сами выбирать, хотим мы его носить или нет. Но это далеко не единственная проблема женщин. Они не могут петь, они не могут танцевать на публике. Женщины даже не могут купить себе велосипед. Они даже подумать об этом не могут. Им не разрешают подавать на развод. У них даже нет возможности сделать этот выбор – развестись с мужчиной. Это всегда только решение мужчины. У них нет будущего для себя. Потому что они меньшинство в Иране. Даже те, кто прекрасно образован, хотели бы другого будущего для себя, но это невозможно.
Все наши певицы находятся за пределами Ирана. В Иране есть только певцы. Пение не разрешено женщинам. Если я, к примеру, вернусь в Иран, я буду арестована и отправлена в тюрьму. Они говорят, с помощью пения мы можем манипулировать мужчинами и заставлять их делать плохие вещи.
— Чем отличается этот протест в Иране от предыдущих?
— Большинство протестующих – это тинейджеры. Благодаря социальным сетям и информации, которую они получают, молодежь смотрит на мир по-другому, не так, как прошлое поколение. Не так, как мое поколение, например. Они лучше осведомлены о многих вещах, о базовых человеческих правах, которые они должны иметь. Подростки, девушки и парни, просто хотят свои права, им уже не важно, кто сидит наверху. Они просто хотят свободы для себя.
— Как организован этот протест?
— У этого движения нет лидера, организующего протест. Это просто люди, которые протестуют. Они просто начали выходить. Даже после убийств в Сенендедже, курдском городе в Иране. Потому что Масха Амини также была курдской иранкой. Они убили людей, отрубили интернет. Люди не могли подать свой голос во внешний мир. Но даже когда это случилось, люди стали протестовать только еще сильнее. Стало еще больше ярости.
За ними не стоит ни одной организации. Они просто выходят в определенное время. Забавная деталь: иногда они пишут на листках бумаги время, когда планируют выйти на протест, и кладут их на машины, подкладывают под дверь. Чтобы другие могли прочесть и, может быть, присоединиться. И это так красиво! Это ошеломляет, даже когда просто говоришь об этом. Люди так объединились. Они такие смелые. Даже студенты. Даже девочки лет семи. Я смотрела видео, на котором они боролись с учителями, говорили, что больше этого не хотят, не хотят носить хиджаб, не хотят выполнять эти глупые правила. Они такие осознанные. И я так горжусь ими.
— Могут ли власти договориться с протестующими?
— Никакие переговоры невозможны. Люди практически сказали Исламской Республике: мы больше не хотим, чтобы вы правили нами. Мы хотим нашу свободу. Переговоров нет. Люди требуют одного: чтобы этот режим закончился. Немедленно.
Ситуацию в Иране Настоящему Времени также прокомментировал Николай Кожанов, доцент Центра изучения Персидского залива Катарского университета.
– В чем специфика этих протестов?
– Это уникальные протесты для последних 10-15 лет в Иране. Протестные акции там последние пять-шесть лет происходили практически ежегодно. Но они никогда не были настолько масштабными, настолько долгими и вовлекающими такое большое количество людей как по составу, так и по тем группам населения, которые там представлены. Демонтаж режима, изменение политического режима в Иране стали основным и ведущим требованием. И самое главное – у этих протестов необыкновенное молодое и в том числе женское лицо, что, по сравнению с предыдущими акциями, было не совсем очевидно. Сейчас же мы видим, что на улицы вышли в первую очередь люди от 15 до 25, максимум 30 лет, которые являются самой угнетаемой на данный момент в Иране частью населения, не имеющей в большинстве своем ни работы, не имеющей занятия. Они разочарованы в тех перспективах, которые иранские реалии готовят для них.
– А чем могут закончиться эти протесты? Пока мы видим только жестокое подавление и все?
– На данный момент я, к сожалению, достаточно пессимистично смотрю на ситуацию. Думаю, что они закончатся фактически ничем. То есть рано или поздно они будут подавлены, если не произойдет качественного изменения в их руководстве. На данный момент мы видим массовый выход людей на улицы.
– В руководстве протестов, вы имеете в виду?
– Конечно. На данный момент мы видим практически спонтанное выступление большого количества все еще разрозненных людей. Если отслеживать ту ситуацию, которая была в Иране за последний месяц, то мы видим, что протестующим иногда удается брать под контроль улицы, даже были неподтвержденные слухи о взятом контроле над целыми городами. Но удерживать этот контроль они просто не в состоянии. Без руководства, без четкого плана действий они расходятся, и опять-таки днем контроль переходит назад под руководство правительства.
– А есть ли какие-то силы, которые могут взять на себя руководство этими протестами?
– Очень много людей, которые пытаются претендовать на некое моральное лидерство. Однако людей, которые реально могли бы взять руководство, пока что нет. Здесь, я думаю, процесс пойдет по другому направлению. Здесь, скорее всего, будет самоорганизация на низовом уровне и потом уже формирование каких-то руководящих органов среднего и высшего звена, если такое произойдет. Одним из моментов, весьма важных с точки зрения развития этого протеста, является то, что сейчас осуществляются попытки проведения забастовок в ключевых отраслях экономики Ирана. И это уже показатель того, что люди начинают самоорганизовываться.
– А может ли как-то на действия правительства повлиять мир? Какими-то санкциями или еще чем-то?
– Нет, на данный момент мы видим, во-первых, что во главе иранского руководства находятся весьма консервативные круги, которые убеждены в правоте своих идей. Санкции, конечно, оказывают давление на Иран. Но не стоит забывать о высоких ценах на нефть, которые на данный момент существуют, и о том факте, что по крайней мере последний год или полтора страны, наложившие эти санкции, не очень пристально следили за тем, насколько они соблюдаются, позволяя Ирану в обход этих санкций продавать достаточно большое количество своего сырья. Как итог получаем доходы, которые позволяют правительству Ирана не только субсидировать, не только поддерживать свою активную деятельность в регионе, но еще и достаточно не торопиться в подписании того же ядерного соглашения и быть уверенным, что у них достаточно ресурсов, чтобы справиться с текущими выступлениями.
