Александр Лукашенко выступил перед членами парламента и общественными деятелями 26 мая. Он уделил особое внимание инциденту с посадкой самолета и задержанием Романа Протасевича, рассказав о таинственном "письме из Швейцарии", из-за которого якобы был посажен рейс, о "террористе на борту" и о том, что якобы другие аэропорты отказались принимать самолет (все эти заявления позже опровергли).
Что означали эти эмоциональные выступления и как теперь хочет представить себя Лукашенко на международной арене, Настоящему Времени рассказал белорусский политолог Вадим Можейко:
— Ради Романа Протасевича Лукашенко собирает свой Овальный зал. Я правильно понимаю, что Лукашенко все-таки понимает последствия того, что произошло?
— Я бы сказал, в официальном Минске достаточно поздно уже поняли последствия – когда оказалось, что то поведение, которое Лукашенко себе позволяет в Беларуси, когда он применил его на международной арене, он столкнулся со всеми теми последствиями, которые неизбежно после этого должны были последовать, и только сейчас Минск начинает понимать, с чем они связались, как далеко все зашло.
Но мы прекрасно видим по заявлениям Лукашенко, он продолжает жить в свою эпоху постправды, когда он просто говорит какой-то набор фактов, которые проверяются базовым фактчекингом, и ясно, что ничего этого не было – все то, что рассказывали последние 20 минут в эфире Настоящего Времени.
В силу этого Лукашенко 20 лет своих соратников не слышит, поэтому он не привык, что его слова так разберут и очень легко покажут, что это очевидное вранье, как не сходятся концы с концами. Но Лукашенко еще не понимает, почему так делать нельзя. Это такое глупое вранье, которое выглядит либо как у маленького ребенка, либо как у диктатора, живущего в эпоху постправды. Отсюда такое запоздалое осознание того, к каким последствиям все это приводит.
Поэтому теперь Минск начинает устраивать такую антизападную истерику и, конечно, классическое такое детское поведение: сразу прятаться за юбку России и рассказывать, что Беларусь – это только начало, а потом будет атака на Россию, и пытаться представить Минск как борца против антибелорусского и антироссийского заговора.
— Лукашенко шутит, что отправит истребители за Байденом. Все-таки он не понимает серьезности того, что произошло?
— Я думаю, эти разговоры о том, чтобы отправить истребитель, и о том, чтобы встреча Путина и Байдена прошла в Минске с его участием, я думаю, тут часть – это действительно бравада. Естественно, просто страх перед тем, что вопрос Беларуси действительно впервые прямо вынесен на повестку обсуждения на уровне Москва – Вашингтон.
Лукашенко, конечно, боится, что какие-то решения будут приняты за его спиной. Но частично, конечно, это не очень адекватное восприятие мира, которое, мне кажется, возникло у Лукашенко после 2014 года – после минских переговоров, когда Беларусь действительно на какой-то короткий момент в истории оказалась площадкой для судьбоносных решений по регионам.
И в том числе окружение Лукашенко – те, кто очень удачно использовал эту историю во внешней политике (действительно удачно, здесь вопросов нет), – но внушили ему несколько неадекватное представление о роли Беларуси в мире, и из-за этого Лукашенко кажется, что он действительно какой-то серьезный политик, который решает вопросы на мировом уровне, его воспринимают, что Путин и Байден к нему поедут. Поехали же в 2014 году Меркель и Олланд, почему же теперь не приедут Путин и Байден?
Хотя нам с вами очевидно, почему не приедут, но у Лукашенко, кажется, действительно не совсем адекватная картина мира, которая в том числе подпитана его собственными амбициями и представлениями о том, насколько он важен в своей стране, где ему, опять же, его окружение не возражает.
И эта жизнь в эпоху постправды, когда Лукашенко кажется, что все, что он сказал, так оно и будет, но на мировой арене, конечно, это так не работает. Вот это приводит к тому, что Лукашенко в итоге иногда больше живет в своих представлениях о мире, чем в реальных фактах, где встреча Путина и Байдена точно не пройдет с участием Лукашенко, и для него это вряд ли будет большим плюсом.
— Вы видите российский след в истории посадки самолета Ryanair в Минске?
— Конечно, любые попытки представить все это как полностью контролируемую Россией историю – такая немножко конспирологическая все-таки вещь. Но что очевидно – это то, что Россия, конечно, является бенефициаром, России скорее выгодно такое развитие событий, и в этом смысле подозревать кажется логичным. Вопрос в том, какая была роль России, в том, что она полностью все организовала или просто участвовала и скорее подогрела эту позицию Лукашенко, сыграла на его не очень адекватных амбициях и подтолкнула к тем действиям, которые были? Интересный вопрос, возможно, мы узнаем эти факты.
Но это не отменяет того, что, конечно, сейчас судьба Беларуси все больше зависит от России, в том числе от договоренностей Путина с Байденом, и меньше – от Лукашенко. К сожалению, чуть меньше – от белорусского народа, поэтому, собственно, мы видим большую активность протестующих. Так важно возвращать эту субъектность, чтобы влиять на то, каким будет будущее Беларуси, какие будут санкции и к каким политическим конфигурациям после ухода Лукашенко это все приведет.
