В России распространяется штамм "омикрон". За последние сутки в стране выявили больше 31 тысячи новых случаев коронавируса – это максимум с первой недели декабря. Больше всего заболевших в Москве, однако городские власти говорят, что показатели госпитализации пока не растут, а значит, дополнительные меры не нужны.
Согласны ли с властями медики и ученые, что ждать от "омикрона" и какие эффективные меры против него доступны государствам кроме локдауна, в эфире Настоящего Времени рассказал кандидат медицинских наук и иммунолог Николай Крючков.
— Мэр Москвы говорит, что число заражений омикрон-штаммом коронавируса за неделю удвоилось и впереди, по его словам, несколько сложных недель. Но при этом никаких мер и ограничений в России не предлагается, даже карантин сокращают до семи дней. Получается, "омикрон" не так страшен?
— Дело в том, что стараются соблюсти некий баланс между интересами социально-экономическими, с одной стороны, – в отсутствие полноценной поддержки того же бизнеса, малого и среднего в первую очередь, и, собственно, населения. С другой стороны, конечно, все восхитились заявлениями еще от декабря 2021 года некоторых специалистов (кстати, не только российских, но в том числе и российских) о том, что "омикрон" является чуть ли не вакцинным штаммом, живой вакциной и вполне себе безобиден. Даже бытует такое мнение среди некоторых специалистов – не всех, я не думаю, что это мейнстрим, но тем не менее такие голоса звучат, – о том, что надо способствовать все большему распространению "омикрон"-линии, не препятствовать ей и даже разделять потоки больных на тех, кто заразился "дельтой" – и "омикроном". И препятствовать распространению только "дельты".
Соответственно, в этой истории понятное дело, что государство и чиновники стараются как-то, с их точки зрения, соблюсти баланс. И, как правило, этот баланс выливается в то, что эффективные противоэпидемические меры если и внедряются, то с большим опозданием, к сожалению. Не хотелось бы, чтобы в очередной раз был повторен этот алгоритм, когда ждем, смотрим за ситуацией, и, в общем, вроде бы поначалу она выглядит не так плохо, видим взлет заболеваемости – но вроде больницы пока не заполнены. Больницы начинают заполняться – начинается обсуждение вопросов по усилению, так сказать, противоэпидемических режимов. Больницы практически полностью заполняются, на 80-90%, – только тогда принимаются какие-то более или менее взвешенные адекватные решения. И, соответственно, срабатывать они начинают приблизительно недели через три после введения. К тому времени уже все больницы переполнены – и мы проходим пик смертности, то есть на пик смертности эти меры уже никак не повлияют.
— А вот сейчас если ввести локдаун, он поможет?
— Речь не идет даже о локдауне. Я всегда говорю, что ладно: если не хотите локдаун, если это тяжело по разным причинам – существует целый комплекс противоэпидемических мер, которые могут быть внедрены помимо локдауна. К сожалению, даже тот же повсеместный масочный режим, например, практически не контролируется – в этом основная проблема. То же самое к социальному дистанцированию, разгрузке транспортных потоков, использованию санитайзеров и так далее – об этом практически все забыли. Из каждого такого момента, учитывая уровень вакцинации и ревакцинации в России, как по кирпичику складывается не вполне благоприятная эпидситуация, к сожалению.
На самом деле Россия здесь не одинока, многие страны устали, многие, так сказать, популяции уже утомлены этой ситуацией. Вот, например, в США мы видим примерно ту же [проблему], но только сейчас – раньше этого не было. Во многих штатах процесс на самотек практически пущен, и мы видим, какая там кривая заболеваемости, насколько там много заболевших. Это притом что все-таки США – неплохо вакцинированная популяция. Конечно, не уровень той же Великобритании, Израиля, арабских стран, понятное дело, и от европейских стран отстает, в общем-то, – но тем не менее в сравнении с Россией это довольно хорошо вакцинированная и бустеризированная популяция. В России, к сожалению, и этого нет. Поэтому с учетом всего вышесказанного я думаю, что будут все-таки приниматься более жесткие меры, но опять с опозданием. И вряд ли это будут локдауны все-таки.
— Директор программы ВОЗ по чрезвычайным ситуациям сегодня сказал, что чрезвычайная ситуация в связи с ковидом может быть преодолена в мире в 2022 году. Что это значит? Понимаете ли вы, на чем основаны такие подобные оптимистичные прогнозы?
— Да, вы совершенно правильно отметили, что данный прогноз является оптимистичным. Думаю, что в этом году должна произойти в значительной части мира стабилизация ситуации. Не во всех странах и регионах мира, но если говорить, например, о таких регионах, как европейский регион, североамериканский, собственно, Евразия, в первую очередь Россия, ряд других азиатских стран, – в общем, не весь мир, но тем не менее значительная его часть. Многие путают фундаментальную стабилизацию ситуации, как я это называю, с победой над пандемией. Это не победа над пандемией, это фундаментальная стабилизация, когда соотношение умирающих или тяжелых больных к зараженным будет гораздо более благоприятным, даже чем в случае "омикрон"-линии. Я соответствующий перелом жду где-то в мае-июне этого года. Думаю, что как раз он должен в этот период произойти.
Но, во-первых, этот процесс охватит не все регионы мира одномоментно, это очень важно понимать. И второй момент: это не конец пандемии. На самом деле пандемия станет более адаптированной к человеческой популяции, более мягкой, если так можно выразиться. Ни в коем случае тут речь не идет о "вакцине живой", но в дальнейшем уже, осенью-зимой 2022-2023 годов, в этот сезон опять будут вспышки, но уже более умеренные, более управляемые, контролируемые. При этом никто не исключает, что на очередном витке этой истории, если забросить контроль и какие-то противоэпидемические режимы (это не локдауны, естественно, а какие-то более или менее длительного применения противоэпидемические режимы), а также вакцинацию, то мы можем получить опять на очередном витке обострение процесса.
Поэтому, конечно, полного окончания пандемии в этом году я не жду, думаю, что потребуются еще года два с половиной, может быть, даже три года для того, чтобы это завершилось.
— Николай, увидел сегодня такой заголовок с вашим именем: "Иммунолог Крючков: все, для кого был опасен COVID-19, уже умерли". Говорили ли вы так или нет – или это вырвано из контекста?
— Нет, безусловно, слова "все" не звучало. Я сказал, что значительная часть тех, кто действительно был восприимчив в наших с вами популяциях, особенно в тех популяциях, по которым ковид прошелся, так сказать, по полной программе, действительно умерли, это правда. Не все, далеко не все восприимчивые, конечно, – то есть это несколько преувеличение.
В чем здесь смысл: смотрите, за период с апреля 2020-го по декабрь 2021 года, меньше чем за два года, избыточная смертность в России составила больше миллиона человек. Понятное дело, что другие коллеги, ряд коллег говорит: нет, не вся [избыточная смертность] связана с ковидом. Согласен, но 80-90% из них – это, в общем-то, ковидные смерти, где причина основная была ковидная установлена либо крайне вероятной причиной основной был ковид. То есть первая и вторая категории по классификации Росстата. И при этом мы понимаем, что, конечно, большая часть [умерших – это] пожилые, с хроническими заболеваниями, собственно, об этих людях я и говорю. В Соединенных Штатах Америки похожая история: особенно в первую половину пандемии, когда контроль был очень плохой, там тоже поумирало, к сожалению, очень много людей наиболее восприимчивых. Но при этом надо понимать, что, конечно, не все восприимчивые умерли, к счастью. Часть восприимчивых получила длительные проблемы со здоровьем. Такое длительное ухудшение здоровья и прогнозов, в том числе по продолжительности жизни, к сожалению, я думаю, что многие из них получили.
— Николай, в таком случае, когда действительно много умерло людей, массовая вакцинация нужна была? Вот такой вопрос сейчас очень популярный.
— Безусловно. Это примерно так же выглядит, как человек, который спасся от, например, кораблекрушения, доплыл до какого-то острова и говорит: "Ну вот же, плот-то теперь мне уже и не нужен. И был, наверное, не нужен?" Только мы бы не добрались до сегодняшней ситуации, избыточная смертность была бы еще гораздо выше, если бы вакцинация не была запущена. Это с моей точки зрения, исходя из тех свойств вакцины, о которых мы знаем в ходе, например, популяционных исследований и так называемых данных из реального мира, то есть его постмаркетингового применения.
