На российском государственном телевидении ищут свои способы окончания войны с Украиной. Например, Владимир Соловьев предлагает ядерный удар, а оппонируют ему депутат Госдумы Константин Затулин и декан факультета мировой политики МГУ Андрей Сидоров. В эфирах российских федеральных каналов не впервые возникают споры о степени действий, которые, воюя против Украины, должна совершить Россия. Так, ведущего программы "60 минут" Евгения Попова недавно разозлило предложение одного из гостей программы национализировать все иностранное имущество в России в ответ на недружественные шаги запада.
О том, действительно ли в российской пропаганде теперь все больше споров, – в эфире Настоящего Времени рассказал исследователь пропаганды журналист Илья Шепелин.
– Мне показалось – или действительно на российском федеральном телевидении возникает все больше жарких споров о том, как далеко может зайти Россия в этой войне?
– Знаете, вам кажется и не кажется одновременно, потому что какие-то такие вспышки и кульминации споров периодически происходят, хотя, казалось бы, какое-то время назад до войны на эти телеканалы приглашали еще нанятых украинцев и обычно с ними спорили, над ними издевались. А после 24 февраля вроде как наступила всеобщая консолидация. Но нет-нет, что-то обязательно всклокочет, взбурлит.
Я помню, до отступления из Харьковской области как раз очень сильно разошлось выступление военного эксперта Михаила Ходаренка в программе "60 минут", где он рассказывал о состоянии российской армии, о том, что она была совершенно не готова к этой войне. И где-то четыре-пять минут он говорил, его никто не перебивал, выступление разошлось в интернете. И тогда меня ваши коллеги тоже вызывали в эфир и спрашивали: "Ну что, действительно споров становится больше?" Они в той или иной степени иногда существуют, потому что методички в условиях, когда все, что задумывалось, идет не по плану, иногда перестают работать или перестают работать так отлаженно, как существовали в какое-то понятное время, где можно что-то прогнозировать. Сейчас нельзя предположить: какая территория уйдет к Украине в какое время.
С Херсоном была совершенно непонятная ситуация. Ее же нужно людям как-то преподносить, а до этого говорили: "Херсон навсегда". Поэтому даже люди, которые оказываются в студии, – они бойцы идеологического фронта, такие политруки совершенно без страха и упрека, – они сами как будто повелись на пропаганду, которая вдалбливалась им в голову последние восемь месяцев, поэтому у них происходит такая идиосинкразия, у них происходит когнитивный диссонанс. Поэтому они начинают вступать иногда в спор с ведущим, у которого методичка обновилась, а у них в голове новое информационное обеспечение еще не загрузилось. Эти случаи тоже довольно забавны.
Нужно понять, что эти люди еще сутками проводят время в телевизоре, поэтому иногда могут не заметить, что они находятся не в споре на кухне. И происходят такие забавные случаи, когда программа Владимира Соловьева становится местом для дискуссий. И мы видим по крайней мере, что профессор Сидоров из МГУ и Затулин, который с ним спорит, они дольше, чем Владимир Соловьев, находятся в этой повестке, по крайней мере Затулин и Крым требовал присоединить еще в самом начале 90-х годов, забрать его у Украины и так далее. И сейчас он почему-то ведет свою дискуссию о том, что Херсон и Запорожье – надо сказать, что город Запорожье вообще никто не захватывал у Украины, но тем не менее, – эти территории недавно в составе Российской Федерации, поэтому из-за них ядерную войну точно начинать не стоит.
А Соловьев живет уже какой-то своей жизнью, потому что ему методичка пришла, я наблюдаю за его эфирами довольно внимательно. Он где-то две или три недели, как захватили Херсон, громче всех кричит, что не может свыкнуться с тем, что буквально его родная территория отторгнута от России.
– Как вы считаете, в целом такие споры – это имитация споров, это все импровизация? Или все-таки эти споры проходят по каким-либо сценариям?
– Я вам скажу, что 97% того, что происходит в эфире, – это совсем не споры. Вернее, это могут споры, но в зависимости от того: "Кто любит больше президента из тех, кто собрался в студии?" Или: "Кто больше любит украинцев?" Или: "Как можно жестче разбомбить украинские города, украинскую инфраструктуру?" Споры происходят, как правило, такие. И, как правило, они более или менее прописаны, потому что у таких шоу всегда есть продюсер, который отвечает за то, чтобы созвониться с участниками, заранее узнать их позицию, сообщить ведущему, и ведущий будет спрашивать, вытягивать их, как по ниточкам, в нужный момент.
А бывает, что эти 2-3% каких-то эксцессов, я думаю, что они все-таки происходят незапланированно, просто потому что – а какого эффекта, собственно, добивается телевидение? Показать, что в Кремле или в обслуге Кремля нет единства, поэтому люди себе позволяют черт знает что произносить, не соглашаясь с линией партии? Поэтому я думаю, что это случайно происходит просто из-за того, что, конечно, например, Ольга Скабеева и окружающий ее персонал – это роботы, но иногда все-таки среди участников этих шоу оказываются люди, у которых прорывается что-то из головы.
– Как вы думаете, на эти каналы, например, Евгению Попову потом уже после всех этих шоу звонят из администрации президента и отчитывают за эти вдруг возникшие споры?
– Я думаю, что могут его пожурить. Но тоже не преувеличивайте значение этого события, потому что он работает немножко на другую аудиторию. Мы с вами увидели его выступление по поводу "Сапсана", и оно широко разошлось на российскую аудиторию, которая умеет глубоко пользоваться интернетом, и на украинскую. Программа называется "60 минут". Надо посмотреть, сколько она сейчас длится в эфире, но в начале войны она длилась 360 минут в течение суток. И это выступление занимало всего лишь три минуты из 360. И понимаете, он благодаря остальным часам выступления в течение одного дня в эфире оправдывал то, что он может ляпнуть какую-то ерунду из-за того, что у него какие-то эндорфины подступили к голове и ему захотелось выдать яркое выступление. Он все равно нормально отрабатывает свое дело.
– А если возвращаться к отступлению российских военных из Херсона, можно вспомнить речь российского ведущего Андрея Норкина, где он говорит: "Если поддерживаешь отступление – одна статья Уголовного кодекса. Если не поддерживаешь – другая". На эту тему пропаганда тоже спорила?
– В телевизоре – нет. Самые яростные бои происходили, конечно же, в телеграм-каналах. Но телеграм-каналы – это самая элитная часть пропаганды. Там создаются какие-то смыслы, там создаются и фейки, которые распространяются потом по телевизору, там идет какая-то борьба за смыслы. А дальше уже помойкой, куда это все сливается, становится телевизор. Через фильтры туда доходят все основные тезисы. В телеграм-каналах шли какие-то споры, Андрей Норкин эту шутку украл из интернета, о том, что если ты говоришь, что надо сдать Херсон – это одна статья Уголовного кодекса, что не надо было сдавать – другая статья Уголовного кодекса. Но так или иначе эта тема чувствительная. Поэтому там никаких споров по телевизору практически не было.
Единственный был спор – как правильно называть это: перегруппировка, передислокация или укрепление на другой стороне Днепра. Вот это был единственный спор, который могли себе позволить в телевизоре, потому что, в отличие от импортозамещения, где можно три минутки Евгению Попову что-то сказать, это та тема, где существует четкая методичка и ты ее должен придерживаться.
Кстати, они еще объясняли, что отступление из Херсона – это очень мудрое решение, на которое осмелился генерал Суровикин. То есть когда они рассказывали про отступление из Лимана, который они называют "Красным Лиманом", у них врагом был генерал Лапин, его по телевизору ругали иногда. Суровикина назвали героем за то, что он сдал Херсон. Вот как-то так.
