Константин Котов – фигурант так называемого московского дела, активист. Летом 2019-го власти в столице не допускали оппозиционных кандидатов к выборам, начались протесты. Котов – один из сотен задержанных и второй человек в России, который получил реальный тюремный срок за акции протеста. Прокуроры и судьи посчитали, что он нарушал правила проведения акций. И ему тогда вменили уголовную статью 212.1, ее еще называют "дадинской". Котов отсидел полтора года.
– Константин, вы наверняка помните, как власти действовали летом 2019-го, пытаясь не допустить протестов, в канун протестов. И что происходит сейчас. Как бы вы сравнили 2019-й с теми шагами, которые предпринимаются со стороны властей сейчас?
– На самом деле ситуация очень похожая. И тогда были превентивные аресты. Меня, например, задержали и отправили в спецприемник на десять суток. И сейчас мы видим, что приходят к активистам, приходят к сотрудникам ФБК, Фонда борьбы с коррупцией, тоже под какими-то надуманными предлогами. Пытаются возбудить против них уголовные дела за еще не состоявшийся митинг.
– А какая у них финальная цель?
– Цель как минимум запугать всех людей, которые в этот день планировали выйти на улицы, дезорганизовать. Они считают, что все эти протесты управляются из какого-то центра. Они считают, что именно ФБК – то место, без которого митинг не состоится. Они ошибаются.
– Ошибаются в вопросе дезорганизации, в своей попытке дезорганизовать?
– Конечно. Потому что нет единого центра, который бы все это организовывал. Люди видят и понимают, что творится в России. В полном соответствии с законом, в полном соответствии с Конституцией, с 33-й статьей, гарантирующей свободу собраний и митингов, выходят на улицы с требованием освободить Алексея Навального, прекратить уголовное преследование его и других сотрудников Фонда борьбы с коррупцией.
– А какую часть общества удастся запугать?
– Я думаю, конечно, есть люди, которым это давление не позволит выйти. Мы не одни, у нас есть семьи, у нас есть родители, у нас есть близкие люди. Иногда приходится выбирать между своей гражданской позицией и семьей. То есть тебя задержат, ты проведешь какое-то время в спецприемнике, а каково будет твоим родным, близким, которые все это время будут переживать? Я думаю, некоторые из-за этого не выйдут, и их в этом винить, конечно, нельзя.
– Вы для себя уже решили, вы пойдете на акцию?
– Я считаю, что это мое право, гарантированное Конституцией, гарантированное Конвенцией по правам человека, в этот день быть с людьми, которые будут требовать от власти свободу Алексею Навальному.
23 января с 12:00 мск Настоящее Время ведет прямую трансляцию из разных российских городов, а также обсуждает в прямом эфире с экспертами и политиками перспективы протестов и самого дела против Навального:
– А как вы нашли этот баланс? Вы ведь точно понимаете, что вас могут задержать, посадить и так далее. Вот этот баланс, о котором вы говорили, между родными, близкими. Как перестали бояться этого или преодолели этот страх? Как уговорили близких, что должны сделать эти шаги?
– Потому что тут вопрос в том, что сейчас, конечно, можно промолчать и ничего не делать, но сейчас это отзовется и на тебе, и на твоих родных. Я выхожу не только за Алексея, за других людей ФБК, я выхожу за будущее России. В том числе чтобы никогда мы больше не боялись ничего. Вот поэтому мне кажется важным для будущего своей страны перебороть страхи и все-таки выйти на улицу с мирными, ненасильственными требованиями к власти.
– Вас уже задерживали во Внуково, где вы вместе с Любовью Соболь пытались встретить Алексея Навального. У вас уже есть предостережение относительно участия в новых акциях, которые участковые разносили?
– Насчет предостережения я не знаю. Я просто давно не был там, где я прописан, может, там мне что-то и пришло. Но меня уже завтра приглашают в отдел внутренних дел по поводу задержания как раз в аэропорту Внуково.
– Вы же общались и с Соболь, и с Шаведдиновым. Они понимали, осознавали, что их могут задержать, они готовились как-то к этому?
– Конечно, они готовились. Это не первая протестная акция у нас в России, которую проводит Фонд борьбы с коррупцией. Конечно, они понимали все эти риски. Но тем не менее они шли на них. Потому что сейчас принципиальный момент, такая точка перелома. Алексей в тюрьме, нужно что-то делать. Если сейчас мы это спустим власти, дальше будет только хуже.
– У вас было несколько административных статей, потом это превратилось в одну уголовную. Вы отсидели по приговору за уголовную статью. Сейчас у вас обнуление после этого произошло? Вам нужно новые собирать административные статьи? Не знаете, как это происходит?
– На самом деле закон у нас прописан очень специфическим образом, там много различных лазеек. Например, мы увидели в деле Юли Галяминой, что они могут использовать административки, которые уже не должны действовать.
– В общем, варианты есть.
– Да. Закон я нарушать не собираюсь, буду выходить открыто и мирно, как и все другие люди.
