Кандидат политических наук Саида Сиражудинова, президент Центра изучения региональных проблем Кавказа, провела 70 интервью с жителями Дагестана, Ингушетии и Чечни об "убийствах чести" и выяснила, что с 2008-го по 2017 год произошло 33 случая "убийств чести". В результате погибли 39 человек (36 женщин и трое мужчин).

Результат исследования лег в основу доклада Нидерландского фонда "Правовая инициатива".

• 22 случая таких убийств, по данным исследователей, произошли в Дагестане,
• 2 – в Ингушетии,
• 9 – в Чечне.

Дагестан стоит на первом месте не потому, что там убивают чаще, говорится в докладе, просто местные власти чаще расследуют подобные преступления, а в обществе больше людей, осуждающих подобную практику. В других регионах ситуация иная.

В ответ на данные ученых, пресс-секретарь главы Чечни Рамзана Кадырова Альви Каримов заявил, что Чечне нет "убийств чести": "Выводы так называемого доклада притянуты за уши. В нашей республике нет ничего подобного. Вы просто не найдете у нас безнравственных женщин, женщин, употребляющих алкоголь. Могу с уверенностью сказать, что Чеченская Республика по числу убийств женщин, о каких бы мотивах ни шла речь, находится на последнем месте в РФ".

"Зависимость – это свобода"

Авторы доклада в 33 убийства не включили множественные случаи, когда девушки внезапно якобы уезжали в другой город, устраивались на работу, выходили замуж или уезжали учиться – это могло быть правдой, а могло быть эвфемизмом убийства.

По оценкам ООН, в мире ежегодно совершается около 5 тысяч "убийств чести". Лидерами являются Иран, Пакистан и Палестинская автономия, о России в международных исследованиях не говорится. В интервью Радио Свобода второй автор исследования, старший юрист "Правовой инициативы" Юлия Антонова, заявила, что "убийства чести" – сфера, где вообще нет какой-либо точной статистики. "Эксперты ООН и вообще международные органы считают, что цифры, которые удается вычленить по таким исследованиям, как наше, нужно умножать как минимум на 10", – сказала Антонова.

Собеседники авторов доклада уверены, что в представлениях жителей Кавказа женщина отвечает не только за честь собственной семьи и рода, но за честь всего общества, поэтому не только ее сексуальность, но и вообще вся жизнь должна быть под контролем родных, преимущественно мужчин.

​"Честь женщины – это не только ее честь, это и честь рода. У нас, например, на Кавказе одна личность не отделена от мира всего. Кровная месть – огромный сдерживающий фактор. Боязнь не за свою жизнь, а за жизнь окружающих. Это очень огромный сдерживающий фактор, и я за саму кровную месть. "Убийство чести" – тоже сдерживающий фактор. Я, например, уверенно могу сказать, я достиг, чего я хотел по жизни, чего можно достичь, но я готов отсидеть, я готов пожертвовать своей жизнью, но для меня честь и "убийство чести" важнее, чем моя личная карьера, чем моя личная жизнь", – говорит историк из Чечни. "Мужчина имеет и большую ответственность. Женщина, как она родилась – с этого дня за себя не отвечает. За ней стоит отец, дедушка, брат, имам округа. Женщине самой выходить замуж, что-то делать не дано. Зависимость – это свобода [свобода от выбора, ответственности]", – считает дагестанский имам.

Нарушение обычаев рассматривается не только как "позор" для рода, но и как посягательство на этническую идентичность в целом. "Убийство чести" – это справедливость и порядок. Закон нашего общества. Без "убийств чести" не будет и порядка. Женщина – мать. Ее честь – главное для рода. Не богатство, не статус, а честь важнее", – говорит другой имам из Ингушетии. "Единичные убийства позволяют спасти все общество, сохранить традиции, мораль, порядок и устои", – считает еще один собеседник.

Честь необязательно должна быть запятнана конкретным деянием, в подавляющем большинстве случаев, исследованных авторами доклада, поводом для убийства стали слухи и предположения.

"Очень часто говорят: "Она гуляет". В их понимании "она гуляет" – она могла просто посмотреть, просто по улице пройти рядом с каким-то молодым человеком или молодой человек проходил мимо нее, а кто-то заподозрил что-то и наговорил ее родственникам, это может стать основанием для приговора", – говорит один из авторов доклада Юлия Антонова.

Истинность подозрения не имеет значения: "Честь мужчины затронута уже тем, что может подумать общественность", – пишут авторы доклада.

"Она убита за сплетни. Поводом к убийству стало получение СМС. Очень хорошая девочка. Просто СМС в телефоне. Это дяди у нее такие", – рассказала родственница одной из жертв в Дагестане. "Скорее из-за слухов. Братья сговорились, позвали ее на море и в отдаленном месте утопили", – говорит родственница другой жертвы, тоже в Дагестане.

Поводом для убийства вовсе не всегда выступают отношения в сексуальной сфере. "Аморального", по мнению мужчин, поведения достаточно: "Двоюродный брат делал ей замечания по поводу накрашенных ногтей и ношения одежды с коротким рукавом", – говорят еще об одной жертве в Дагестане.

"Большое количество убийств, где использовались ножи и топоры"

По словам Юлии Антоновой, семьи жертв и их убийц – это обычный средний класс, со среднестатистическим отношением к религии. Жертвами обычно становятся молодые незамужние или разведенные девушки, реже – замужние женщины в возрасте от 20 до 30 лет. В трех случаях погибшими были мужчины, но их убийства так или иначе были связаны с убийством женщин. К примеру, житель Дагестана убил сына и жену, решив, что когда он уезжал на заработки, его сын стал крутить роман со своей мачехой (интервью проводились с февраля по сентябрь 2017 года, когда в прессе активно обсуждались преследования гомосексуалов в Чечне, но, по словам Юлии Антоновой, "убийства чести" на основе сексуальной ориентации – это отдельная тема, которую авторы не исследовали).

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:

Ток, железные трубы и унижения. Четыре истории о том, как пытают гомосексуалов в Чечне

Смертный приговор женщинам выносят исключительно мужчины, обычно на семейном совете. Говоря об "убийствах чести", многие опрошенные ссылаются на кавказские традиции, адаты (неписанные правила рода или общины) или шариат, но как показывают исследования, лишь в немногих регионах адаты наказывали прелюбодеяние казнью, в других оно каралось штрафом, изгнанием из села, в большинстве случаев мужчину заставляли жениться или девушку выдавали замуж за старика или за мужчину, имеющего физические или психические недостатки.

В любом случае для того, чтобы осудить женщину, требовался как минимум один свидетель. Нормы шариата хоть и так же строги к нарушительницам морали, но практически невыполнимы на практике: "По религии есть жесткое требование – наличие четверых непосредственно видевших факт разврата свидетелей. И это условие невыполнимо, оно защищает от наговоров, от необоснованного наказания. Это является серьезнейшей преградой на пути исполнения подобного наказания. Много ли мы знаем примеров в хадисах подобного наказания?" – размышляет дагестанский имам.

"Помимо этого, и сам смертный приговор должен вынести шариатский суд, а не родственники мужчины, в России же института шариатских судов нет, поэтому "убийства чести" лежат вне местных традиций или исламского права", – заключают авторы доклада.

По их словам, многие представители кавказского духовенства осуждают "убийства чести", убеждены, что преступники будут "отвечать в Судный день".

Родные жертв, как говорится в докладе, вольно трактуют нормы какого угодно права, на одного из мужчин возлагается ответственность за приведение приговора в исполнение:

• в десяти случаях это был отец,
• в девяти – брат,
• в трех – муж,
• в одном – отчим,
• в четырех – другие родственники,
• в ряде случаев, когда дело до суда не доходило, личности убийц остались неизвестны.

Женщин душат, режут ножами, рубят топорами, стреляют, топят в морях и реках, отравляют. Удушение и холодное оружие – в числе наиболее предпочтительных методов. "Достаточно большое количество убийств, где использовались ножи и топоры, отличались особой жестокостью", – говорится в исследовании.

Жертву часто выманивают в удаленный уголок на природе, впрочем, много убийств совершается и дома. Трупы либо прячут в труднодоступных местах, либо списывают смерти на несчастные случаи. Когда женщины просто пропадают, обычно некому даже заявить в полицию: родственники не заинтересованы в уголовном преследовании, односельчане молчат – в чужие семейные дела на Кавказе лезть не принято.

Правоохранительные органы в семейные дела тоже лезть не хотят: если нет ни трупа, ни заявления о пропаже, дела не заводят.

"Только немногие из подобных дел доходят до суда. Обычно вопросы, касающиеся семьи ("убийства чести", похищения невест, изнасилования), мы стараемся решить посредством переговоров, внутреннего урегулирования. Такое выносить на публику не принято", – пояснил следователь из Дагестана.

Из 33 известных авторам случаев до суда дошли только 14. Один человек был оправдан, остальных приговорили к срокам от 6 до 15 лет. Наибольшую известность получили случаи в селе Нечаевка (Дагестан) и в Грозном, когда матери жертв пошли против своей семьи и написали заявления в полицию.

"Он увел ее из жизни, чтобы она не позорила отца"

Суды, как показывает практика, изначально стоят на стороне обвиняемых, с пониманием относятся к позиции защиты, которая часто строится на том, что убийца был в состоянии аффекта, а жертва спровоцировала его на преступление.

"Дело в том, что Даурбеков не лишал свою дочь жизни, он ее не убивал. Надо говорить так: он увел ее из жизни, чтобы она не позорила саму себя, своего отца и всех близких родственников. Так будет правильно. Отец, убивший дочь после того, как двадцать лет терпел оскорбления с ее стороны, аморальное поведение мусульманки-дочери, он в принципе не может отвечать по ст. 105 УК РФ", – заявлял Ильяс Тимишев, адвокат жителя Грозного Султана Даурбекова, убившего свою 38-летнюю дочь за "аморальный образ жизни".

В другом деле адвокат Зульфия Исагаджиева защищала жителя Буйнакска Абдулазиза Абдурахманова, убившего сестру после того, как кто-то прислал ему видео "интимного характера", на котором его сестра была с незнакомым мужчиной. У Абдурахманова появились сомнения в отцовстве ребенка, родившегося 15 дней назад. Он пришел к сестре и во время ссоры нанес ей 10 ранений кухонным ножом. На суде также заявлял, что совершил преступление в состоянии аффекта. "Моего подзащитного обвиняют в умышленном убийстве (ст. 105), но мы будем добиваться переквалификации обвинения на ст. 109 "Причинение смерти по неосторожности". Он не имел намерения убивать свою сестру и даже не помнит всех деталей произошедшего. Между семьями убитой и подсудимого состоялось примирение. Их отцы – родные братья. Отец убитой сказал: "У меня к нему претензий нет. Он сделал то, что я должен был сделать", – сказала на суде адвокат Исагаджиева.

Еще один пример: отец, задушивший дочь, узнав о ее беременности. Он утопил тело в канале, а на следующий день пришел с явкой с повинной. Авторы доклада полагают, что ему, возможно, удалось бы сослаться на состояние аффекта и получить минимальный срок, если бы тетя погибшей девочки не рассказала суду, что незадолго до гибели она призналась ей: "В 12 лет родной отец изнасиловал ее и потом мучил еще два года". Отца приговорили к 12 годам строгого режима. "Ни в одном случае не было, что кого-то застали в постели и в порыве ярости убили, об этом никто никогда не сказал. Ни в одном из этих случаев не было реальных свидетелей. Это всегда были заранее спланированные убийства", – говорит Юлия Антонова.

"Человек может быть наказан за любой мнимый проступок"

Пятеро мужчин и три женщины из опрошенных поддержали "убийства чести", 22 женщины и четверо мужчин выступили против. Две женщины считают, что подобное убийство "не всегда правильно", восемь человек отвечать на вопрос отказались. Из 23 опрошенных, взятых в качестве экспертов, восемь поддержали практику "убийств чести", 15 – нет.

"Есть в целом позиция, что человек может быть наказан за любой мнимый проступок, это считается нормальным, это оправдывается, – говорит Юлия Антонова. – Может, только два-три человека четко сказали: нет, это недопустимо. Остальные… И общественники, и гражданские активисты, и даже историки, адвокаты при каких-то определенных обстоятельствах находят оправдание, допускают, что это возможно".

Предыдущий доклад "Правовой инициативы" о калечащих операциях закончился взрывом негодования: фонд обвиняли в выдумках с целью опорочить народы Кавказа.

"Ну и вот, нам говорили, что в Махачкале этого нет, а потом находится клиника в Москве, то есть понятно, насколько это там завуалировано", – говорит Юлия Антонова.

Оригинал статьи – на сайте Радио Свобода