Почему федеральные власти не пытаются "задушить" протест в Хабаровске, а предпочитают делать вид, что ничего не происходит; устанут ли жители края выходить на улицу и есть ли у них шанс добиться освобождения Сергея Фургала; что будет делать Михаил Дегтярев и вернет ли Москва лояльность Хабаровска.
Политолог Михаил Виноградов в эфире Настоящего Времени анализирует происходящее в Дальневосточном регионе и объясняет, чем он важен для России.
— Третья неделя протестов – и пока без результатов и почти без внимания со стороны федеральных властей, кроме назначения нового и.о. губернатора. Как вы оцениваете эти протесты?
— Действительно, сложился кризис такой очевидный, и есть элемент растерянности в действиях федеральной власти. Можно предполагать, что федеральная власть ждет, когда протесты выдохнутся сами собой, однажды, возможно, это произойдет. Но я думаю, что элемент растерянности довольно очевиден. Ожидания того, что Дегтярев станет каким-то посредником между протестующими и властью, не оправдались, Дегтярев на эту роль особенно не претендует. И попытки спустя несколько дней после назначения как-то тактику поменять вряд ли дадут эффект, потому что в любом случае он не станет фигурой суперпопулярной. Максимум, что он может сделать, – добиться, чтобы у него был не слишком высокий антирейтинг, чтобы он не раздражал, как это было на старте.
А так, с одной стороны, наверное, рационально, что не разгоняют, что кризис, в значительной степени созданный самой властью с жестким арестом Сергея Фургала, не пытаются душить административными методами, административными шагами. С другой стороны, понятно, что какой-то такой четкой дорожной карты у протестующих, наверное, тоже нет. Возможности для маневра у федеральной власти существуют, можно пойти на те или иные уступки, но этого тоже не происходит. То есть ни уступок, ни давления.
— Обычно любые протесты без эскалации затихают, люди просто устают. В Хабаровске в итоге устанут?
— Такое тоже возможно. Потому что исторически вплоть до 2018 года Хабаровск был достаточно лояльным городом, где проходили спокойно выборы, где отношение к местной власти было достаточно спокойным, по крайней мере до начала 2010-х годов. И это не Владивосток, это город не бунтарский. С другой стороны, ощущение оскорбленного достоинства и в целом, видимо, довольно невротическое состояние общества. Арест Фургала дал серьезный повод для выплеска, но не был просто его причиной. И некоторая неудача разговоров о том, что Дальний Восток – это регион приоритетного развития. Все равно остается ощущение периферийности у региона, ощущение довольно справедливое.
Все это не позволяет думать, что ситуация просто рассосется. Хотя такое возможно, так бывало в Кемеровской области. С другой стороны – протесты в Шиесе Архангельской области мы видели в последний год. Не такие массовые, масштабные, но тлели довольно долго и даже дали какой-то политический результат.
— Вы допускаете возможность, что Дегтярева действительно не примут хабаровчане, и Кремлю придется ставить нового человека или вообще отпускать Фургала?
— Дегтярева уже не приняли, достаточно заметно по всему, что происходит. Может быть, удастся Дегтяреву чуть-чуть смягчить, если он сам захочет это сделать. Пока вообще не похоже, что Дегтярев понимает, на что именно у него мандат.
Освобождение Фургала представляется крайне маловероятным, даже какие-то смягчающие шаги типа перевода Фургала в хабаровский СИЗО пока кажутся трудно реализуемыми. Наоборот, правоохранители сегодня заявляют, что Фургал будет проверен на причастность к новым делам. То есть не говорится о том, что есть какие-то факты. Но мы еще это проверим, говорят правоохранители, тем самым подчеркивая, что тему уголовного дела закрыть не получится.
Но необходимость некоторого либо задавливания, либо все-таки какого-то размена и политического решения, в котором не стало назначения Дегтярева (хотя, в принципе, не самое ужасное было назначение, за оппозиционной партией, казалось бы, сохранили целый регион). То есть что-то придется решать. Но нет ощущения, что федеральная власть стремится максимально ускорить решение вопроса. Она считает, что какое-то время для маневрирования и отсматривания ситуации в Хабаровском крае у нее остается. И, к счастью, это происходит пока довольно спокойно и без эксцессов.
— Михаил, объясните, насколько Хабаровск и весь этот регион важен в целом для России и для Москвы?
— С одной стороны, он, конечно, важен. Хабаровск – это и нефтяная промышленность, и авиастроение, целый ряд довольно серьезных производств. Это граница с Китаем. В чем-то стратегическое значение, возможно, даже выше, чем у Приморского края, хотя портов у Хабаровского края крупных морских особенно нет. С другой стороны, все-таки все разговоры последних лет о том, что Дальний Восток – это рывок России в XXI век, проникновение в Азиатско-Тихоокеанский регион, по большому счету, ничем особенным не завершались. Все-таки слишком велики издержки, слишком трудно развивать какую-то самодвижущуюся экономику в регионе с учетом сопутствующих издержек.
Население Дальнего Востока в целом достаточно лояльно, оно в целом верит в Большую Россию больше, чем верят жители Центральной России или той же Сибири. Оно хотело бы ощущать себя частью чего-то большого, целого и испытывает дискомфорт от того, что не получается любить Большую Россию в условиях этого кризиса. То есть это не сепаратизм, но некоторое удивление тем, что большая страна взяла такую недружественную позицию по отношению к жителям края, как представляется протестующим.
