В Хабаровске и нескольких других городах края третью неделю продолжаются многотысячные ежедневные протесты в поддержку арестованного губернатора Сергея Фургала.
Во время акций нападениям подверглись координатор "Открытой России" Сергей Наумов и волонтер местного отделения штаба Навального Дмитрий Низовцев. Как позже рассказал Наумов, в нападавшем он узнал одного из охранников Михаила Дегтярева и назвал его провокатором.
Жители Хабаровска рассказали о том, что в город приехало большое число людей из других регионов и, по их мнению, это представители спецслужб, которые хотят дискредитировать протест. Одна из участниц протеста Екатерина Бияк рассказала Настоящему Времени, как хабаровчане вычисляют подобных провокаторов:
– Вы знаете, привезенные люди есть, и достаточно много. Более того, создается ощущение, что Хабаровск, который в принципе не является центром туризма, – это достаточно большой город, но туристическим большим центром он не является, – создается ощущение, что в истории Хабаровска это один из самых больших всплесков приема гостей. Но это люди, которые, очевидно, около спецслужб, потому что среди митингующих нет каких-то очевидных лидеров и нет засланных казачков. Действительно очень сложно в маленьком понятном сообществе, когда не то чтобы город настолько мал, что все друг друга знают, но все-таки это специфическая форма поведения.
Здесь очень легко заметить, что человек не отсюда: по словам, по манере речи. На Дальнем Востоке есть специфический говорок. И когда живешь здесь – этого не замечаешь, но когда приезжаешь в другой регион – это очень слышится, это часто говорят другие люди. То же самое – когда люди приезжают из других регионов сюда, они говорят по-другому. Поэтому здесь очень быстро замечаются неместные люди. И действительно очень много провокаторов. Мы их называем либо провокаторами, либо сотрудниками Центра "Э", либо какими-то спецслужбами. В принципе, как мне кажется, неместные – это те люди, которые, скорее всего, выступают со стороны спецслужб и со стороны тех людей, у которых есть задача либо подавить протест, либо оседлать – как-то дискредитировать.
Мы тоже видим все эти ролики. Здесь недалеко снимался видеоролик, как идет митинг на основном пятачке, а относительно недалеко стоит человек сзади, к нему подходит другой человек и говорит: "Ну как вам здесь?" И он сразу же с полпинка говорит: "Ну что, мне платят тысячу рублей". Это смешно. Причем он говорит с другим говорком, он ведет себя по-другому. Это очень сильно видно. Единственное, что беспокоит в данном случае местных жителей – хабаровчан, – что мы-то понимаем, что это подстава. Но, возможно, этого не понимает вся остальная Россия.
И это немного беспокоит, потому что у митингующих хабаровчан есть такой пунктик, что нас не так поймут. Не в том смысле, что мы плохие, а в том смысле, что мы здесь затеяли такую бучу, мы выходим на митинги, кто-то в другом городе тоже выйдет на митинги, и их побьют из-за нас. И вторая причина – если хабаровчане сейчас испугаются, сломаются и протест сдуется. У хабаровчан очень большой уровень ответственности перед другими регионами, потому что когда у кого-то начинают немножко трястись коленки "ой, я, наверное, не выйду" – сразу же все друг другу говорят или пишут, что "подожди, на нас смотрит вся страна, как мы можем сейчас [не выйти], они же смотрят".
Есть мое личное предчувствие, и есть предчувствие широких масс. Мое личное предчувствие – я в этом смысле пессимист, и мне кажется, что и Дегтярев, и власть – они, очевидно, не понимают, как воздействовать на этот протест. Они вообще не понимают, что происходит, и это видно в их глазах, в их действиях, в их реакциях. И те провокации, которые здесь случаются, они, очевидно, рассчитаны не на этих людей. Они рассчитаны на каких-то усредненных людей. Какая-то провокационная франшиза. Те же провокации могли бы быть в любом другом городе безотносительно местного колорита. Это одна из причин протестов, потому что Дальний Восток все-таки отличается ментально, индивидуально, морально, очень сильно отличается от западной части страны, и в том числе в этих болевых точках, с которыми можно работать, и в словах, которыми можно говорить.
Мне кажется, врио, спецслужбы, возможно, Кремль, я не знаю, – власть в широком смысле не понимает, на каком языке говорит народ, и поэтому, возможно, они в какой-то момент могут махнуть рукой: "А, нам уже терять нечего". Самое интересное, что я не знаю, как в этот момент поступит Хабаровск, потому что Хабаровск очень сильно удивляет, в том числе меня, в том числе и самого себя. Хабаровск сам не ожидал от себя, что он будет делать то, что он делает.
Адвокат Дмитрий Динзе, ранее работавший в милиции и прокуратуре, рассказал о профессиональных провокаторах, которыми пользуется полиция. Динзе изучил так называемые тактико-специальные действия, когда выступал защитником по "Болотному делу".
– Много разговариваем с хабаровчанами, которые говорят о том, что бросается в глаза число привезенных откуда-то из других мест людей, которых достаточно легко вычисляют по тому, как те себя ведут и как говорят, многие думают, что это сотрудники Центра "Э". Вместе с тем, что сейчас стал говорить Дегтярев про подавление протеста, есть слабое ощущение, что события могут развиваться по плохому сценарию московских протестов. Что вы об этом думаете?
– В свое время по "Болотному делу" мы проводили анализ с одним из специалистов, который был специалистом в области тактико-специальных действий сотрудников полиции. Есть такой предмет – "Тактико-специальная подготовка сотрудников полиции", в рамках которого сотрудники полиции изучают, как противодействовать и пресекать правонарушения и осуществлять общественный порядок при скоплении большого количества людей либо на специальных мероприятиях: футбольные матчи, концерты и другие мероприятия.
Соответственно, тогда, когда я проходил эту подготовку, будучи слушателем Академии МВД еще в то время, у нас не было работы с провокаторами. Такой отдельный блок имеется в тактико-специальной подготовке сотрудников полиции в настоящее время. Провокаторы действительно есть. Где-то на толпу, которая была на Болотной площади, как мне указывал специалист в области тактико-специальных действий, он сказал, что достаточно было бы двух-трех, максимум пять человек для того, чтобы завести толпу, спровоцировать сотрудников полиции, скрыться с места массового мероприятия. Это по объективным прикидкам.
Что делают эти провокаторы? Как правило, они вклиниваются в колонну либо вклиниваются в толпу, подходят близко к сотрудникам полиции, начинают кричать на сотрудников полиции, обвинять их в каких-либо преступлениях, правонарушениях либо просто относиться отрицательно к ним. И получается ситуация, при которой эти сотрудники полиции начинают провоцироваться определенным образом либо выказывать поведение, которое необходимо для того, чтобы отреагировать на действия этих провокаторов.
Как правило, если это делать умышленно, то я думаю, что сотрудники Центра по противодействию экстремизму, как это было в многочисленных сценариях, знают этих людей в лицо. Естественно, в рамках оперативно-разыскной деятельности они их, конечно, могут внедрить в толпу и поставить перед ними задачу.
Как правило, это не сотрудники полиции, но люди, которые специально подготовлены для осуществления таких определенных действий. Эти люди готовятся в недрах спецподразделений, как мне было сказано, и действительно обладают очень хорошей физической подготовкой. Они изучают психологию и на определенном уровне могут влиять на действия тех или иных людей. Соответственно, обычные сотрудники полиции, которые несут службу, не знают об этих людях. Как правило, среди задержанных их сразу отслеживают и отпускают без составления каких-либо правовых документов.
– Создается впечатление, что это такое универсальное оружие, которому искренние люди, которые выходят на митинг, не могут ничего противопоставить, потому что тут и психология, и какая-то другая подготовка.
– Естественно. А как вы вычислите человека, который ничем от других людей не отличается? Он примерно так же одет – они очень просто одеваются. У них неброская внешность, неброская прическа. Вы их даже никогда не запомните – они мимо вас пройдут. Но в то же самое время они так или иначе могут спровоцировать сотрудников полиции. Могут устроить какую-то драку, могут кинуть камень из толпы в сотрудников полиции, могут еще каким-то образом повлиять на действия рядовых сотрудников полиции. А если сотрудникам полиции был отдан приказ, чтобы они реагировали на таких людей и пытались всячески их задерживать, то что вы увидите в последующем? Кинут камень, какой-нибудь майор или лейтенант отдает приказ на задержание, выходит цепочка в толпу, начинают людей расталкивать – толкают их в разные стороны, выполняя этот приказ. Люди падают, начинается определенная суматоха.
Тот человек, который это совершает, естественно, уходит через других людей, то есть заводит людей, орет им что-то: "Вот уроды, они бегут задерживать нас", – и т.д. Разгорается конфликт как с одной, так и с другой стороны, и все вспыхивает, особенно если имеется определенный психологический накал в этой области – если еще есть люди, которые готовы ринуться. Достаточно поднести спичку к бензину для того, чтобы это все взорвалось.
– Дмитрий, по вашему опыту, таким образом и решает власть какие-то подобные ситуации с массовыми митингами? Других приемов нет? Это то, что сейчас будет происходить в Хабаровске?
– Я не знаю, что будет происходить в Хабаровске, я вам просто рассказываю то, каким образом это может происходить на любом массовом мероприятии, исходя из того, что есть определенные люди, которые имеют определенную подготовку и могут выступать профессиональными провокаторами. Вы же не удивляетесь уже тому, что имеются профессиональные провокаторы в различных псевдотеррористических группах, вы не удивляетесь, что есть внедренные агенты в различные националистические антифашистские движения. То же самое и с толпой – она ничем не отличается от какого-либо сообщества людей, только необходимо предпринимать немножко другие методы работы с этими людьми, для того чтобы спровоцировать на совершение преступлений или правонарушений.
