Следственный комитет России возбудил уголовное дело после массовой драки и стрельбы с участием бывших наемников ЧВК "Вагнер" в Челябинске. На кадрах с места событий видно, как одна группа мужчин избивает нескольких других мужчин. Затем на авто приезжает другая группа, открывает стрельбу, после чего участники драки разбегаются. Версии разнятся: по одной – двое мужчин обстреляли из травматического оружия девушку и участника войны против Украины из ЧВК "Вагнер", по другой – двое молодых мужчин начали драку из-за девушки, в которую вмешался отец девушки и его сослуживцы из ЧВК. Сотрудники полиции задержали троих подозреваемых, один из которых несовершеннолетний.
Преступления вернувшихся с войны против Украины
За более чем два года руками ветеранов так называемой СВО были убиты более ста человек. Примерно столько же получили тяжелые увечья. Издание "Верстка" отмечает, что в основной группе риска находятся родственники и знакомые участников вторжения в Украину. Самая распространенная статья – "умышленное причинение тяжкого вреда здоровью" (статья 111 УК РФ).
19 мая 2024 года в Ростовской области был арестован ветеран так называемой СВО. Руслана Шингирея обвиняют в убийстве 8-летней девочки. 17 мая мать ребенка заявила о ее пропаже. Государственные информагентства не стали сообщать о том, что Шингирей – участник вторжения России в Украину. По данным издания "Агентство", это первый известный случай убийства ребенка ветераном войны с Украиной.
В Павловске Воронежской области в конце мая был задержан еще один участник боевых действий в Украине. По версии следствия, 24-летний школьный учитель истории Иван Фоменко неоднократно совершал сексуализированное насилие над своим несовершеннолетним учеником. Ранее Фоменко пять месяцев провоевал в Украине, был награжден медалью "За храбрость". Местные СМИ подробно освещали его историю и сообщали, что еще до полномасштабного вторжения Фоменко "как волонтер помогал жителям Донбасса". После объявления мобилизации он ушел на фронт добровольцем. Издание "Важные истории" сообщает, что задержанный за педофилию ветеран вел в школе уроки мужества и занятия по начальной боевой подготовке.
Житель Петрозаводска Дмитрий Евдокимов отправился на войну из колонии, где отбывал срок за второе убийство: 20 лет назад он расправился с девушкой, а много лет спустя убил родного брата. В начале мая в соцсетях завирусилось видео, на котором Евдокимов стоит на козырьке подъезда с кухонным тесаком в руках и выкрикивает нечленораздельные звуки. Соседи Евдокимова говорят, что боятся за себя и своих детей, но помощи им ждать неоткуда.
С начала 2024 года "ветераны СВО" совершили в России как минимум 11 убийств, сообщает издание "Агентство". В эту статистику не включены тяжкие и иные преступления, совершенные действующими российскими военнослужащими.
Какими возвращаются в Россию участники вторжения в Украину и будут ли их реабилитировать
Ситуаций, когда бывшие и действующие военные в России попадают на скамью подсудимых, уже сейчас множество. Мы спросили социолога Анну Кулешову, приведет ли происходящее к росту организованной преступности: будут ли участники войны против Украины, возвращаясь, создавать группировки, подобные тем, что появлялись в конце Советского Союза и в начале 1990-х.
Социолог отмечает, что возвращающиеся с фронта определенно будут иметь проблемы с интеграцией в социум, связанные с военной травмой, ПТСР и неготовностью общества их принимать.
"С одной стороны, люди травмированы войной и в ряде случаев имеют агрессивный ПТСР. С другой – они могут столкнуться с разного рода дискриминацией. Например, не хотят на работу брать тех людей, которые вернулись с фронта, или еще что-нибудь в таком духе. Или же у них могут не совпасть ожидания от того, как их должны встретить после всего пережитого, как к ним должны относиться, с тем фактическим отношением, которое они видят. В зависимости от того, что происходит в этом взаимодействии, в каком состоянии они вернулись, соответственно, могут быть сценарии. Нередко совершенно формируются такого рода группировки. Нельзя сказать, что это обязательная и непременная история, но у нее высокая вероятность на то, чтобы быть реализованной", – говорит Кулешова.
Она отмечает "самоощущение героев", которое возникает у участников войны, и которое нередко не поддерживается реальностью, что вызывает конфликты:
"Они пережили потерю близких, они пережили то, что им приходилось убивать и так далее. И когда они приезжают, возвращаются с фронта, они, допустим, ожидали, что у них будут льготы, ожидали, что у них будет должное медицинское обеспечение. А по факту встречаются с тем, что не могут получить протезы, по факту выплаты не такие большие, как хотелось. И, собственно, нет той поддержки, на которую они рассчитывали. Иногда это бывает просто прямое осуждение со стороны близких, их семей, особенно в случае, если перед нами заключенные. Они уходили на фронт и вернулись раньше – а их, собственно, никто не ждал, и радовались, что они в тюремном заключении. И вдруг они возвращаются раньше времени, и возникают конфликты".
Проблемы усугубляются употреблением психоактивных веществ и алкоголя, добавляет Анна Кулешова: "Будучи включенными в потребление наркотических веществ и алкоголя, они могут становиться более агрессивными или, скажем так, менее стабильными и менее интегрирующимися в социум".
При этом опыт разрешения конфликтов у возвращающихся военный: это опыт насилия, убийств. "Зачастую участие в военных действиях провоцирует людей на более агрессивное поведение, опять же, поскольку они переступают некоторую грань и становятся людьми с опытом убийств, людьми с опытом владения оружием. Соответственно, это тоже может переноситься на ту повседневность, в которую они возвращаются. Гораздо проще оказывается проявить силу, потому что в таких средах это более нормальная история, а в мирной жизни – менее нормальная история", – отмечает социолог.
Анна Кулешова также обращает внимание на проблему дефицита кадров в условиях растущей потребности в специалистах, которые могли бы реабилитировать бывших военных и вернувшихся с войны заключенных. Во-первых, российская система психологической помощи не готовилась специально к тому, чтобы решать такую задачу. Во-вторых, среди специалистов будут те, кто откажется работать с участниками вторжения в Украину по этическим соображениям, полагает социолог:
"Я боюсь, засада даже не в том, сколько именно есть в России психологов, а в том, что по своим исследованиям я знаю, что, например, нередко психологи отказываются от консультации бойцов. Потому что это идеологически другие взгляды, и они не готовы с ними работать. Это то самое состояние своего рода гражданской войны, когда общество поляризовано. Будет часть людей, которые откажутся от того, чтобы предоставлять им помощь".
"Но опять же, нужна не любая психологическая помощь, а нужны именно специалисты, которые могут работать с такими случаями, – продолжает Кулешова. – Я не уверена, что их достаточно, потому что к этому тогда стоило бы готовиться очень заранее и отправлять колоссальные ресурсы на подготовку, на то, чтобы вести профилактику. Чтобы было адекватное социальное сопровождение, адекватное психологическое сопровождение, чтобы они могли получать помощь разного рода не только в виде выплат, не только в виде необходимых медикаментов, но и по самому широкому кругу. И чтобы их возвращение не было связано с рисками для мирных граждан и для общества".
