Только после объявления частичной мобилизации 21 сентября Россию покинуло от 600-700 тысяч человек, пишет Forbes. Еще от 300 тысяч до полумиллиона мобилизованы на войну с Украиной. Речь в основном идет о мужчинах трудоспособного возраста. Как это повлияет на экономику РФ, в эфире Настоящего Времени рассказал Игорь Липсиц, доктор экономических наук, профессор.
– Какие вы видите явные последствия для экономики от мобилизации?
– Если брать чисто экономически, то первое – это, конечно, дополнительные расходы на экипировку, на подготовку. И это придется нести дополнительно, потому что случайно выяснилось, что у нас как-то никаких запасов нет, куда-то полтора миллиона комплектов обмундирования пропало. Премьер Мишустин заявил, что вся легкая промышленность России должна работать только на это: одевать, обувать, снабжать наших призванных. Это означает, что будут не запасы складские потрачены, а будет новое производство, на это придется тратить деньги. Сколько будет потрачено – сказать сложно.
В зависимости от того, сколько реально призвали. Но мы возьмем скромную официальную численность в 300 тысяч человек. Эти примерно 300 миллиардов рублей ($4,8 млрд) мы получим за три года. Кроме того, мы потеряем налоги с этих людей, даже если взять не среднюю зарплату.
Исхожу из простой концепции, что это будет стабильная цифра. По мере того, как люди будут погибать, становиться инвалидами, примерно в таком же объеме будут призывать новых. То есть это будет такой пополняемый контингент, который будет все время для войсковых частей пополняться. Понятная конструкция, что это не разовая история. Дальше мы, конечно, потеряем налоги. Самая часто встречающаяся в России зарплата сейчас где-то 27 тысяч рублей ($440). Налог у нас реальный на человека где-то 54% – прямые и косвенные налоги. Получается, что еще где-то, если брать только 300 тысяч призванных, то это 51-52 миллиарда рублей ($829 млн), то есть мы потеряем где-то около 1 триллиона 200 миллиардов, 1 триллиона 300 миллиардов ($21 млрд) дополнительных расходов за три года только по мобилизации. И это я беру только официальную численность.
– А три года, вы считаете, столько будет длиться война?
– Не я считаю, это считает правительство России. Если вы возьмете проект государственного бюджета России, то там прописано по цифрам. Там заложены цифры военных расходов на 2023-2024 годы и военно-полицейский прирост на 2025 год. В проекте бюджета это видно.
– Так, хорошо, налоги еще потеря, но это же только учитывая мобилизованных, не говоря о тех, кто выехал.
– Сколько выехало, мы точно не знаем, мы знаем цифру грузинскую – почти 113 тысяч. По Казахстану окончательной цифры приехавших и оставшихся мы не знаем. Мы подозреваем, что их будет, может быть, даже побольше, чем в Грузии. Мы не знаем цифру по Армении, мы не знаем цифры по Средней Азии, это все пока неясно. Ближе к концу года, может быть, демографы дадут реальную цифру. Пока ее нет, я не могу посчитать. Но понятно, что эти люди выпали из экономики. Кроме того, я понимаю, что часть людей уйдет в бега.
Так происходит всегда при мобилизации, это не только российская специфика. Мы помним истории вьетнамской войны в США, когда немалая часть американцев ушла в бега и пряталась довольно долго, пока война не кончилась. Это известная история. И у нас, я думаю, будет тоже. Уже такие истории начинают появляться в новостной ленте, как люди уходят в леса и оттуда работают удаленно. Но сколько это будет, мы не можем сказать.
Пока я работаю с цифрой 300 тысяч и говорю, что только по этим данным мы потеряем прямыми доходами и прямыми расходами 1 триллион 200 миллиардов, 1 триллион 300 миллиардов за три года, по 2025 год включительно. Ну и плюс, конечно, мы потеряем экономический продукт, который эти люди могли произвести. Это, соответственно, тоже сократит и валовой продукт страны, и сократит все, что касается прочих поступлений в бюджет. Поэтому, конечно, это будет достаточно большой удар. Я думаю, что, если все это посчитать реально, то за следующие годы мы потеряем, может быть, от полутора до двух триллионов рублей – это будет цена мобилизации, такая скромная примерная величина.
– А те, которые перестали производить, потому что ушли на фронт или уехали, их места освободились. Их есть кому заменить?
– Это очень проблематично. У нас есть много мест, под которые нет людей на рынке труда. Я как раз недавно читал, жалуется человек, у него пекарня. Говорит, что пекарей в России не готовит никакое учебное заведение, они их сами выращивают из своего персонала. Лет десять, пока человек начинает хорошо и классно работать, делать стабильное качество. Вот сейчас у них пекарей призывают. И им на рынке труда найти просто некого. Поэтому, конечно, будут такие сбои и будут большие проблемы с поддержанием стабильности производства. И многие компании, подозреваю, не только малые и средние, но и крупные столкнутся с тем, что какие-то звенья производственной цепочки, в технологической цепочке, будут разорваны, и людей туда поставить – будет неоткуда взять. Вот это реальная история.
– Что по итогу получит среднестатистический житель России? Как это отразится на его жизни?
– Мы получим довольно сильное падение доходов. Мы и так-то падали с 2013 года по доходам. А сейчас будем падать еще сильнее. К уровню 2021 года, а, может быть, даже 2013 года, будем возвращаться 10-20 лет. Будут расти налоги, увеличиваться инфляция. Обратите внимание, что ЦБ уже не стал снижать ставку, потому что он уже понимает, что эта ситуация меняется и дальше начнется ускорение инфляции. Будет очень сильно нарастать инфляция. Она в России уже в этом году 48% по продуктам, которые потребляет большинство населения. Это такая реальная инфляция, которая не по корзине Росстата, а по реальной корзине потребления. Вот это все будет увеличиваться. Мы будем сталкиваться с очень высоким ростом цен, довольно сильным падением благосостояния. Беднейшие группы будут совсем садиться на голодный паек, а те, кто раньше считал, что как бы принадлежит к среднему классу, они теперь будут уходить в бедность.
