В Израиле создается объединенное чрезвычайное правительство. Об этом договорились премьер-министр Биньямин Нетаньяху и глава оппозиционной партии "Национальное единство" Бени Ганц, который до конца прошлого года был министром обороны. Большинство партий Израиля в Кнессете на данный момент поддержали это решение. По данным местных СМИ, Нетаньяху с Ганцем встретились в среду утром и договорились сформировать военный кабинет. Договорились, что не будут принимать никаких не относящихся к делу политических решений или законов во время боевых действий. Подробности Настоящему Времени рассказал израильский политолог Михаил Пелливерт.
– Нетаньяху и Ганц договорились о создании чрезвычайного правительства и военного кабинета. Что это означает?
– Во-первых, по цифрам: предыдущая коалиция – это 64 человека из 120. Если Ганц присоединяется, а он уже присоединился, то это еще 12 голосов. Соответственно, всего 76 из 120. В идеале, конечно, я как гражданин хотел бы, чтобы все 120 человек в эти тяжелые дни поддержали действия правительства, но, к сожалению, ситуация пока не такая. Глава оппозиции Яир Лапид пока что не присоединяется к чрезвычайному правительству. Но при этом он заявил, что он будет поддерживать все действия, которые это правительство будет принимать.
Нам расширенное правительство национального единства нужно для двух вещей. Во-первых, для внутренней консолидации. Вы, наверное, знаете, слышали и освещали все эти митинги и протесты, которые проходили в Израиле в течение последнего года. Вы знаете, что идеологическая поляризация была в Израиле очень большая. Поэтому нам для того, чтобы собрать свою волю в кулак, нужно прежде всего для себя продемонстрировать, что мы едины.
Во-вторых, расширенное правительство преследует цель большей легитимизации тех действий, которые сейчас Израиль будет принимать, международной легитимности. Ведь мы понимаем: чем больше центристов и так называемых левых партий в нынешней очень правой коалиции, тем больше международное общественное мнение будет видеть в действиях армии, в действиях израильского правительство легитимную самозащиту. Это вполне понятно. Поэтому, чтобы получать этот карт-бланш от международного сообщества, я тоже полностью поддерживаю это решение.
Хотя в Израиле сейчас раздается много критики: почему лишь в конце четвертого дня полноценных боевых действий мы наконец-то сумели отставить в сторону разногласия и прийти к этому решению?
– Правильно ли я вас поняла, что это не, условно, второе правительство, которое стоит над основным и будет принимать решение, а это скорее такая политическая демонстрация единения?
– Мы сами не совсем понимаем, как это будет работать, потому что единственное, что мы знаем сейчас, – это то, что будет создан так называемый военный кабинет. В этот военный кабинет войдет премьер-министр, глава этой новой партии Бени Ганц, который присоединился к коалиции. Он раньше был начальником Генштаба и министром обороны. И войдет нынешний министр обороны Галант. Вот это, видимо, будет тот триумвират, который будет принимать все оперативные решения по ходу войны.
Но при этом остается прошлый состав узкого кабинета по военным делам, который прописан в израильском законе, он будет параллельно функционировать. Сказать вам честно, мы, израильтяне, еще сами не понимаем, как именно будут эти два органа принимать решения. Я предполагаю, что главенство в оперативной части всех решений будет иметь тот самый узкий военный кабинет, состоящий из трех человек.
– По вашему мнению, будет ли наземная операция? Если да, то когда?
– Мне кажется абсолютно очевидным, что наземная операция будет. Мы не можем сохранить лицо – ни нынешнее правительство, ни в качестве государства, которое обязано обеспечивать своим гражданам безопасность, если ХАМАС не будет сокрушен. Я выражаю прежде всего свое гражданское мнение в качестве израильтянина, но и мнение политолога и общественного деятеля. Это именно то настроение, которое сегодня есть в израильском обществе.
При этом я понимаю, что тактически израильское правительство не хочет вести войну на два фронта. Несколько минут назад был массированный налет беспилотников на север страны со стороны Ливана. Это очень похоже на те события, которые происходят в Украине. И та активная роль, которую сейчас в войне принимают беспилотники, этот абсолютно новый вид оружия, бороться с которым, мне кажется, даже такая совершенная и успешная армия, какой является израильская, не может на все сто процентов.
– Наземная операция, о которой я спрашивала, – это имеется в виду вход израильской армии на территорию сектора Газа, откуда Израиль был атакован.
– Это юго-запад Израиля, прилегающий к морю, это относительно небольшая территория, одна из самых густонаселенных в мире, где проживает где-то 2,5 млн человек. И когда мы говорим "наземная операция", мы имеем в виду, к сожалению, очень технически сложную операцию.
– И сейчас с севера со стороны Ливана Израиль был атакован беспилотниками. Какой вы видите эту наземную операцию?
– Израиль провел самую масштабную акцию призыва. У нас народная армия, и большая часть ее мощи основывается на резервистах, а не на регулярной армии. Израиль призвал свыше 350 тысяч человек – это абсолютно беспрецедентные цифры, которые мы не наблюдали с войны Судного дня в 1973 году. Большая часть этих сил сосредоточена на юге, включая полевые госпитали, которые там уже развернуты, включая тяжелую технику.
Несмотря на то, что я не являюсь военным аналитиком, все израильтяне – немного военные аналитики, мы знаем, как проходили эти наземные операции ранее, даже если они были не такого масштаба. Это зачес: буквально движение от дома к дому в очень сложных густонаселенных топографических условиях. Это партизанская война, когда тебе приходится прочесывать каждый квадратный метр и проверять, не ожидает ли тебя опасность за углом. Поэтому, к сожалению, главное опасение сегодня как наших лидеров, политиков, так и нас, израильтян, – что подобная операция будет сопряжена с большим количеством жертв со стороны прежде всего израильской армии. Повторяю, израильская армия – это израильский народ. Это я, сидящий перед вами, я являюсь резервистом и могу тоже туда попасть.
Я искренне должен вам признаться, что сейчас главная эмоция, которую мы испытываем, – это месть. И я этого не стесняюсь несмотря на то, что мы живем в демократической стране. И даже сейчас, принимая решение о наземной операции, мы просчитываем гуманитарные последствия и юридическое соответствие этой операции международному праву. Это все происходит. Но при этом мы понимаем, что после тех страшных кадров, которые все видели, после того, как еще не подсчитаны все жертвы, и та цифра в 1200 человек убитыми, подавляющее большинство которых – это женщины, дети, подростки, старики, – мы после этого сегодня меньше думаем о гуманитарных составляющих нашей наземной операции. Мы прежде всего понимаем, что больше терпеть на наших границах террористическую организацию, которая столь большой мощи и имеет свой небольшой, но все-таки ВПК, который производит беспилотники, ракеты, оружие, – больше быть толерантным к этому невозможно. Поэтому пока что, если на одной чаше весов лежит безопасность израильских граждан, а на другой чаше – гуманитарная ситуация в Газе, скажу вам честно, вторая составляющая пока нас интересует меньше.
– Что вы имеете в виду под словосочетанием "гуманитарная ситуация в Газе"? Жертвы среди мирного населения или что-то другое?
– Да, жертвы среди мирного населения, во-первых. Во-вторых, Израиль обеспечивает 50% электричества в секторе Газа. Через Израиль в сектор Газа поступает большая часть продовольствия. Израиль обеспечивает всего лишь 10% от годового потребления воды в секторе Газа, но при этом те оставшиеся 90%, которые жители Газа добывают в самом этом секторе, они на 70% непригодны к использованию. Поэтому мы понимаем, что практически каждое решение, которое Израиль принимает относительно воды, электричества и закрытой границы, очень быстро может привести к массовому голоду, к неспособности обеспечивать какие-то минимальные медицинские услуги пострадавшим. Это очень тяжелые решения. И мы знаем, что международное сообщество рано или поздно осадит Израиль и укажет ему на эту гуманитарную составляющую, но в этот раз Израиль настроен очень решительно, и эта гуманитарная составляющая будет иметь вторичное влияние.
– Есть ли у вас ответ на вопрос: куда сейчас деваться местным жителям в Газе, чтобы не быть убитыми.
– Это очень тяжелый вопрос. Во-первых, Израиль уже призвал жителей Газы сконцентрироваться в нескольких регионах сектора, которые изначально Израиль бомбить не будет. Во-вторых, Израиль до сих пор, несмотря на ситуацию, предупреждает перед бомбежкой жителей домов тех зданий, и у них есть несколько минут, чтобы эти здания покинуть. В-третьих, ведутся переговоры с Египтом, чтобы позволить через КПП "Рафиах" – это граница между сектором Газа и Египтом – хотя бы части населения покинуть сектор Газа, понимая, что та операция, которая будет, как я считаю, будет продолжительной.
Я думаю, израильское правительство должно обратить внимание международного сообщества на попытку по-новому взглянуть на происходящее. Вполне возможно, что один из ответов, к которому мы придем через несколько месяцев, – это не стоит ли этим людям профинансировать жителей Газы, которые хотят покинуть этот проклятый клочок земли и переехать в другое более благополучное место? Это мысль, которая витает сейчас в воздухе, но которая не может быть реализована силами одного Израиля, а только силами международного сообщества. Это одно из тех неординарных решений, которые могут родиться в конце этих событий. Но, повторяю, мы в самом начале этих событий. Мы, я думаю, еще много раз вернемся к этому обсуждению.
