Михаил и Игорь – украинские морские пехотинцы, которые сейчас воюют на донецком направлении фронта: они ведут огонь по позициям российских военных из самоходной артиллерийской установки "Гвоздика". Им обоим в начале полномасштабного вторжения пришлось участвовать в обороне Мариуполя. А уже после того, как город был захвачен, – пришлось прорываться к своим через российские блокпосты, рискуя быть расстрелянными или попасть в плен.
Михаил рассказал Настоящему Времени, как выбрался из города: он убедил российских военных, что он не военный, а студент, который просто приехал к дедушке на море.
****
В феврале 2022 года срок службы Михаила в ВСУ уже подходил к концу: оставались считаные недели до дембеля. Но оставить службу ему не удалось: Россия вторглась в Украину, начав полномасштабную войну.
"Я как раз дожидался "дембеля" своего, 11 апреля у меня должен был быть "дембель". Но война началась", – рассказывает Михаил.
Он тогда служил в Мариуполе, который одним из первых в Украине принял на себя удар: несколько месяцев город штурмовала российская армия, стирая его с лица земли. Кольцо вокруг города сужалось, и, когда стало очевидно, что Мариуполь скоро падет, Михаил с группой сослуживцев решили прорываться из окружения. Это было 11 апреля: как раз в тот день, когда Михаил должен был по плану уйти на "дембель".
"Мы сели в два часа ночи в машину в Мариуполе. Перекрестились с ребятами и так погнали друг на друга, сказали, что никто отсюда не выйдет. И уехали на прорыв, – вспоминает морпех. – А я минут за пять до выезда говорю: ребята, у меня сегодня дембель".
Вот как на тот момент выглядела карта оккупации, по данным аналитиков проекта DeepStateMap: сам Мариуполь еще не захвачен, но, чтобы попасть к украинским войскам, морпехам, нужно было пройти более 80 км по оккупированной территории. Вырваться из Мариуполя группе удалось без приключений, и, как оказалось, это было самое простое. Они бросили машину и дальше пошли пешком, скрываясь в перелесках.
В составе группы морпехи прошли примерно половину пути до места, которое обозначено на карте, и в этот момент Михаил отстал от группы.
"У нас был один раненый, и несколько человек позади помогали ему идти. И первые уже пошли, там был Миша и еще несколько человек. Мы растянулись, и, когда уже дошли до конца посадки, его просто ищем – нету Миши", – рассказывает Игорь.
Михаил рассказывает, что шел впереди в разведке: изучал дорогу, чтобы не наткнуться на российские войска. Но когда он вернулся назад, чтобы встретить группу, оказалось, что его сослуживцев нет.
"Тогда дошел до конца посадки, там пути. Я только дорогу увидел, и что влево дома. Увидел дома, понял, что назад уже надо возвращаться. Иду назад, по посадке – их нет, – вспоминает он. – Кричать? Думаю, нет: кричать не буду, потому что сейчас на крик мой выйдут точно не наши ребята".
Михаил уже в одиночку пошел дальше и добрался до села Азов. Там местный житель рассказал ему, что из соседней Розовки гражданских российские военные пропускают "зеленым коридором".
"Я забежал переоделся у дедушки, он меня переодел. Брюки дал, чтобы вы понимали, года какого-нибудь 95-го, шапку-ушанку с ушами, дубленку с воротничком толстым, еще рукава закручены. Это вот так я смотрелся, – смеется Михаил. – И сапоги настоящие, из кожи".
В таком виде Михаил отправился на российский блокпост в Розовку, чтобы попытаться воспользоваться "зеленым коридором". Он вспоминает, что шел и думал, что на месте российских солдат он бы никогда не поверил, что он гражданский.
"Я уже шел по дороге, по трассе, и мимо меня ехали танки, забитые МАЗы, они ехали в Розовку и из Розовки, вот так. А я себе просто с опущенной головой шел и только боковым зрением на них смотрел, — рассказывает морпех. — Они на меня все палят (смотрят), все палили. Я думал: сейчас кто остановится и спросит: "Кто ты? Откуда?" Да и пристрелят меня".
В это время остальные семь человек из группы Михаила зашли в село Антоновка. Игорь был среди них.
"Мы в первую очередь пришли в село и попросили поесть, выпить водички какой-то. Там молока нам дали, – рассказывает Игорь. – Мы думали хоть переночевать там, хоть вещи высушить, потому что мы под дождем шли все это время. Но нам сказали, что этого не будет: там ездит комендант, и с утра, и вечером ездит, проверяет дома. То есть прямо сказали, что людям, кто покрывает ВСУ, за это головы отрезают".
В итоге группа в мокрой одежде снова ушла в посадки, под защиту деревьев. На улице был апрель.
"Нас сразу выгнали. Мы ушли. Дали бутерброды, молока, мы пошли дальше", – вспоминает Игорь.
В это время Михаил уже был на блокпосту в Розовке.
"Я подхожу к блокпосту, они уже издалека меня увидели. Один уже в мою сторону пошел. Спрашивает: "Кто такой? Откуда?" Я начал рассказывать историю, которую уже, наверное, часа три повторял про себя: что приехал к дедушке, жил в Азове, – рассказывает морпех. – И вот я говорю, что я приехал с учебы, а дома нет, и дедушки нет".
"Они меня еще спросили, что ты здесь, в Розовке, делаешь? Я же для уверенности им говорю, потому что мелочь у меня была в кармане, 24 гривны: "Вот пришел хлеб, говорю, купить", – говорит Михаил.
Михаилу поверили, но все-таки его раздели: смотрели, нет ли на теле проукраинских татуировок. Убедившись, что их нет, его отправили в комендатуру за справкой.
"Буряты, да, на КПП стояли буряты. Один меня до трусов раздел: всматривался, татухи искал", – рассказывает военный.
Вместо того чтобы идти в комендатуру, Михаил обошел блокпост огородами и снова ушел в посадки. Там у него и произошла неожиданная встреча с сослуживцами.
"Мы тогда дошли до такого места: с одной, второй и третьей стороны была русская техника, а с четвертой стороны мы пришли. И мы так просто сели в посадке: не знали, что нам дальше делать и сели чуть-чуть отдохнуть, – вспоминает Игорь. – Дима еще с нами выходил. Он просто смотрит и говорит: "Миша!" И Миша подходит к нам, мы все были на радостях больших".
"Я упал, плакать начал. Они еще не все поняли, кто это подошел, – вспоминает Михаил. – Но я, например, очень рад был. Командой всегда легче".
Воссоединившись, группа пошла дальше. Им чудом удалось поймать мобильную связь и связаться с украинской разведкой. Но приходилось быть осторожными: группа полностью не понимала, действительно ли они общаются с теми, с кем связывались.
"Были такие ситуации, когда звонили по номеру, чтобы забрали наших, а их перехватывали и забирали российские войска", – недоверчиво говорит Игорь.
"Мы понимали, что с нами может общаться не наша разведка, вообще не украинцы или люди совсем не из Украины, – соглашается с ним Михаил. – Поэтому они нас постоянно вели из точки "А" в точку "Б". Но мы не доходили километр-полтора до точки, которую они нам сбрасывали".
Сомнения чуть было не подтвердились. Михаил вышел на точку эвакуации – вдвоем с сослуживцем, в то время как остальная группа ожидала их сигнала, что все в порядке. И вдруг морпехов неожиданно окружил какой-то спецназ.
"Они как начали вылезать, как грибки, и командир их встал и начал кричать по-русски: "Руки вверх. Стой! Кто такие?" Это вообще меня убило максимально, – вспоминает Михаил. – Думаю: сколько выходили – и к чему пришли? Мы вдвоем падаем, лежим. А они к нам подходят, окружили нас и по-русски все это говорят. Но оказалось, что все нормально: они так пообщались, а потом начали чисто по-украински разговаривать".
Неизвестный спецназ действительно оказался украинской эвакуационной группой. Они перевели Михаила и других бойцов через линию фронта. Но на этом приключения морпехов не закончились: прежде чем окончательно выйти к своим, они попали под обстрел украинской теробороны.
"Приютное вроде это село называется. И когда мы начали его переходить, там как раз была серая зона, то есть не было ни наших, ни сепаров. И наша тероборона начала обстреливать нас из миномета 120-го. Весело было, – вспоминает Михаил. – Так что мы еще и от своих снарядов убегали".
После выхода на украинскую территорию Михаилу, Игорю и их сослуживцам дали небольшой отпуск. А уже через десять дней они снова попали на фронт, сначала на херсонское, а потом и на донецкое направление.
"Я люблю свою работу и собираюсь продолжать дальше в этом направлении. По крайней мере, пока не закончится война", – говорит Игорь.
