Жизнь Хасана Туфана — странника, учителя, поэта — могла оборваться на середине. В сорок лет его приговорили к расстрелу. Но он прожил еще сорок — и последние два с небольшим десятилетия стали если не счастливыми, то спокойными, что, если принять в расчет то, какой бурной выдалась его жизнь, не так уж мало. Idel.Реалии рассказывают его историю.
Хизбулла Фахриевич Гульзизин-Хазратов-Хусинов — настоящее полное имя классика татарской литературы. Он родился в 1900 году в селе Старая Киреметь. В нем жили татары, которых называли "отпавшие" — их в середине XVIII века во время насильственного крещения татар причислили к христианам.
Хасан Туфан учился в Уфе в медресе "Галия" — и выбор именно этого учебного заведения повлиял на всю его дальнейшую жизнь.
Многие ученики открытого в 1906 году в Уфе богословом и педагогом Зыей Камали медресе "Галия" стали впоследствии известными учеными, писателями, музыкантами, общественными деятелями. Само слово "гали" переводится как "благородный", то есть медресе "Галия" — место, где приобретают благородные знания. Учителем литературы у Туфана был Галимджан Ибрагимов — один из самых известных татарских писателей, арестованный и умерший в казанской тюремной больнице в 1938 году.
В ноябре 1917 года в медресе "Галия" собрался Милли Меджлис — парламент мусульман тюрко-татар. Милли Меджлис на первых же заседаниях поставил вопрос о создании территориальной автономии, которая впоследствии получила название "штат Идель Урал" со столицей в Казани. Работу Милли Меджлиса стенографировал Хасан Туфан.
Большевики не дали создать автономию. Лидеры Идель Урала были арестованы, а мусульманские полки сдали оружие. После ликвидации Милли Меджлиса в феврале 1918 года Хасану Туфану поручили расшифровать стенограммы заседаний, перевести их на арабский — а затем передать секретарю Милли Меджлиса Галимзяну Акчурину, который был вынужден покинуть Уфу. Так начались странствия Туфана по городам и весям Сибири и Дальнего Востока, охваченным гражданской войной. Эти странствия продолжались несколько лет.
Чтобы встретиться с Акчуриным, Туфан поехал в Петропавловск (сейчас это самый северный крупный город в Казахстане). Но там Акчурина он не застал и поехал дальше, в Омск. Из Омска — в Читу. Наконец, встреча, по всей видимости, состоялась, и выполнивший поручение Туфан поехал в Тюмень, где жил его брат.
В 1919 году Хасана Туфана призвали в белую армию. Ему удалось добиться отсрочки — и он уехал в Забайкалье.
Почему именно Забайкалье? После захвата власти в Петрограде и Москве большевиками многие представители татарской интеллигенции и просто богатые татары уехали из Поволжья в Забайкалье. Там они поселились главным образом в Верхнеудинске и Чите — городах, расположенных на территории, которую довольно продолжительное время контролировал белогвардейский атаман Григорий Семенов.
В Верхнеудинске Хасан Туфан устроился работать учителем татарской школы. В 1921 году его пригласили работать учителем в Читу — столицу Дальневосточной республики, буферного государства на территории Сибири и Дальнего Востока, созданного в 1920 году и де-факто контролируемого большевиками. И в Верхнеудинске, и в Уфе Туфан принимал активное участие в территориальных органах Милли Идаре — национального правления мусульман тюрко-татар. Осенью 1922 года Дальневосточная республика была ликвидирована. Татарам-выходцам из Поволжья снова пришлось бежать.
В 1924 году, пожив некоторое время у родителей, Хасан Туфан приехал в Казань. Здесь он снова устроился учителем в школу. В Казани же в 1924 году Туфан начал публиковать стихи.
Затем, после двухлетней экспедиции по Кавказу, работал в радиокомитете ТАССР, а после — в журнале "Совет эдебияты" ("Советская литература"), где занял высокий пост ответственного секретаря.
Но с начала 1930-х годов его жизнь постепенно превратилась в ад.
В середине 1934 года писатель Фатых Сайфи (репрессирован в 1937-м) во время выборов правления Федерации советских писателей ТАССР, давая отвод кандидатуре Туфана, заявил, что тот "не советский писатель, эмигрант, националист, вернувшийся из Харбина".
В 1935 году Туфана вызывали на допросы по поводу его работы в Забайкалье. В 1936-м критики приклеили ему ярлык "колчаковского офицера" и "японского доброжелателя". В 1937 году Хасана Туфана выгнали из Союза писателей. Он потерял работу и жил на иждивении жены — до 18 ноября 1940 года, когда его арестовали.
Писателя обвинили в контрреволюционном заговоре с целью свержения советской власти. Через три месяца после ареста добавили обвинение в антисоветской пропаганде. Она, по мнению следствия, содержалась в его поэме "Ант".
Ученые Масгут Гайнетдинов и Гульнара Замалдынова, исследовавшие обстоятельства ареста Туфана, обращают внимание: несмотря на то, что следствие длилось год, в архивах сохранилось всего 18 протоколов допросов. Все они, отмечают исследователи, "крайне схематичны". Следствие интересовали механизм управления Милли Идаре Верхенудинска и Читы и география их контактов:
"Очевидно, что обвинительные материалы готовились заранее и весьма тщательно. За основу принимались показания самого Х. Туфана от 17 марта 1935 года по делу Г. Ризванова, а также допрос бывшего верхнеудинца М. Сайфуллина, осужденного в 1938 году в Хорезме. Большего, по меркам тех лет, и не требовалось".
В написанном в августе 1945 года в тюрьме "Письме большевикам" (официальный адресат этого письма — Военная коллегия Верховного суда СССР) Хасан Туфан вспоминает, что его первый следователь по фамилии Башков, "сбросив с себя всю надуманную искусственную страшность", говорил: "Нельзя, Туфан, будем тебя судить, иначе общество скажет: "Посадили совсем невинного человека и сколько времени держали в тюрьме", нет, не судить тебя нельзя".
"И я думал, — пишет Туфан, — может быть, для общего интереса страны так и необходимо".
В "Письме большевикам" Туфан утверждает, что за все время следствия не подвергался физическим пыткам, но моральная пытка ложным обвинением была невыносима. Туфан пишет, что добивался очной ставки с теми, кто дал на него показания (в их числе — писатель Ибрагим Салахов, о судьбе которого рассказывали "Idel.Реалии"), но ему сказали, что "эти люди уже давно расстреляны в 1937-38 гг".
7 марта 1942 года Хасана Туфана приговорили к расстрелу. Впоследствии военная коллегия Верховного суда заменила расстрел десятью годами лишения свободы.
"Ждал позорной и бесславной смерти. Помилован заменой 10 годами", — писал Туфан.
Обстоятельства ознакомления с материалами дела и суд он описал так:
"Руководитель следствия гр. Батулин похлопал по делу и весьма довольным тоном сказал: "Вот оно какое, целый том. Все тут есть: и карта намечаемого создания националистами республики Идель-Урал приложена, и все, все…"
Я подсказал: "И вся неправда приложена".
Он естественно разгорячился и ругался. Я спокойно сказал: "Но ведь это дело еще будут разбирать настоящие большевики, закаленные справедливой прозорливостью большевики". Гр.Батулин ответил: "Нет, судить тебя будем мы и обязательно отправим тебя на Луну".
Входя в суд, я был убежден в обратном и думал, что вот теперь я иду к настоящим большевикам, но гр.Батулин был прав".
Туфан отбывал срок недалеко от Казани, в тюрьме на острове Свияжск. 18 ноября 1950 года — по истечении ровно десяти лет со дня ареста — Туфана сослали в Сибирь. Как и многих, с формулировкой "навечно". Он освободился весной 1956 года.
К этому времени его жены — актрисы Луизы Салиаскаровой — уже не было в живых. Когда Хасана Туфана репрессировали, она потеряла работу. Чтобы иметь возможность отправлять мужу передачи, она сдавала кровь. Туфан вспоминал, как одна из таких посылок с продуктами спасла его, уже опухавшего от голода, от приближающейся смерти.
Вернувшись в Казань, он нашел ридикюль жены. А в нем — ворох квитанций о сдаче крови. Заработать по-другому Салиаскарова не могла.
После освобождения в 1956-м Хасан Туфан прожил еще 25 лет — много писал и много печатался. В 1964 году его наградили государственной премией имени Габдуллы Тукая за сборник стихов "Избранные произведения".
Все, кто был с ним знаком, вспоминали его как тихого, скромного и даже застенчивого человека.
Историк Рафаэль Хакимов, бывший соседом Хасана Туфана по даче, писал о нем так: "У Туфана участок сильно отличался от других. Никаких культурных растений. Просто дикое поле. Для сорняков было раздолье. Лопухи, крапива и лесные цветы просто буйствовали. Скворечники вокруг дома. Хозяин сидел на самодельно сколоченной лавочке и любовался своим миром".
Впервые статья была опубликована на сайте Idel.Реалии по этой ссылке
