Искандер Ядгаров – разработчик "Яндекса" и успешный бегун-любитель из России. Допинг-скандал закрыл ему путь на международные соревнования

Офис "Яндекс.Карт" легко отличить от других подразделений компании: по стенам и опорным столбам развешены дорожные знаки, есть даже светофор. Искандер Ядгаров работает здесь программистом уже около пяти лет. От большинства других коллег Искандера отличает то, что до и после работы, вне зависимости от погоды и настроения, он выходит на тренировки. А во время отпуска отправляется не на курорты или в туристические поездки, а на сборы – чаще всего в Кению.

Последние такие сборы закончились 18 января 2020 года. Искандер должен был пробыть в Кении больше 40 дней, но в итоге решил ограничиться тремя неделями. Дело в том, что сейчас он просто не знает, к чему готовиться: нет допуска к международным соревнованиям.

"Я надеялся выступить на марафоне в Севилье 23 февраля, но заявиться на него так и не смог", – говорит Искандер.

Бегун-любитель и международный запрет

Ядгаров приземлился в Шереметьево в воскресенье поздно вечером 19 января, дома оказался только в полночь. Но уже на следующий день пришел в офис – с красными, обгоревшими от палящего солнца носом и ушами. Никаких поблажек ему как спортсмену в "Яндексе" не делают. Ядгаров и сам против: "Иначе о каком справедливом подходе к сотрудникам может идти речь?" Переключиться с кенийской волны на московскую спортсмену непросто, несмотря на опыт (это была уже третья его поездка). И дело даже не в том, что в Кении жара, а в Москве нечто похожее на зиму. "Акклиматизироваться" в первую очередь приходится к московскому ритму жизни.

"Москва и Кения – две крайности, – объясняет Ядгаров. – Кенийцы живут под девизом: "No hurry in Africa". Там нигде никогда нет никакой спешки. Сначала это может бесить, но потом свыкаешься – и сам становишься таким же. Даже всерьез задумываешься о том, не ближе ли к истине та беззаботная, спокойная жизнь, которой живут кенийцы".

Впервые Искандер оказался в Кении в 2017-м. На соревнованиях в Греции он познакомился с кенийским бегуном по имени Майна, тот пригласил его к себе домой – потренироваться на высоте 1600 метров над уровнем моря, в деревеньке под городом Тика. "Хотя бы ради этого знакомства стоило приехать тогда в Грецию", – говорит Ядгаров. Те соревнования стали для спортсмена знаковыми еще и потому, что после них он лишился возможности выступать на официальных стартах внутри России.

"То ли IAAF, то ли греческая федерация отправили запрос нашей федерации, ВФЛА, почему российский спортсмен выступает на зарубежном старте, – вспоминает Ядгаров. – ВФЛА ответила, что я никак с ними не связан и могу выступать за рубежом, как и все любители. Но после этого они мне запретили выступать на чемпионате Москвы и на чемпионате страны. Я мог принимать участие только в коммерческих соревнованиях и бегать за рубежом. Что я и делал".

В 2018-м Искандер, до этого выступавший в полумарафоне и на более коротких дистанциях, пробежал свой первый марафон в испанской Севилье, где занял 13-е место. Потом заявился на старт в Минске, но принять участие в забеге не смог. "Местные организаторы отправили запрос IAAF, спросили, могу ли я выступать, – вспоминает Искандер. – Выяснилось, что нет, так как IAAF все-таки считает меня "аффилированным" с ВФЛА – из-за того, что в 2016-м я выступал на чемпионате России. И неважно, что никакой финансовой или любой другой поддержки я от государства к тому моменту не получал и никаких четких критериев "аффилированности" до этого IAAF обозначено не было".

В итоге для того, чтобы снова принять участие в зарубежных соревнованиях, Ядгарову нужно было получить нейтральный статус. Для этого, в свою очередь, нужно было хотя бы год находиться в пуле допинг-тестирования – то есть регулярно сдавать допинг-пробы, уведомлять допинг-офицеров о своем местонахождении, в общем, делать все то, что обязан делать профессиональный спортсмен. Это сильно усложнило жизнь Искандера, но от идеи продолжать бегать и попробовать отобраться на Олимпиаду в Токио он не отказался. В ноябре 2019 года – по прошествии года – Ядгаров, соблюдая все формальности, подал запрос на нейтральный статус IAAF. Но ответа от Международной ассоциации легкоатлетических федераций до сих пор не получил.

"Возможно, все было бы хорошо, но тут всплыло дело годичной давности, что президент нашей федерации был замешан в подделке документов для спортсмена. В связи с этим делом процедура выдачи нейтральных статусов была заморожена, – говорит Искандер. – Теперь никто из спортсменов: ни таких, как я, ни топовых, вроде Сергея Шубенкова и Марии Ласицкене, – не может претендовать на получение нейтрального статуса. Когда процедура их выдачи возобновится, мы не знаем, от IAAF никаких комментариев получить не удалось. ВФЛА, со своей стороны, также ведет закрытую политику и ни на что не отвечает".

Сотрудники ВФЛА не отвечают на вопросы не только Искандеру Ядгарову.

Допинг-скандал и "дело Лысенко": почему спортсмены не могут получить статус

Именно с легкой атлетики начался российский допинговый скандал, который продолжается уже больше пяти лет и среди прочего привел к четырехлетнему бану всего российского спорта.

В конце 2014 года немецкий телеканал ARD показал документальный фильм, в котором впервые открыто заявлялось о систематическом применении допинга в России и его поддержке на государственном уровне. Доказательная база, представленная в фильме, была довольно спорной, но ее оказалось достаточно, чтобы международные спортивные власти начали проводить свои расследования. В результате многие из предъявленных России обвинений получили доказательства. Российская сторона долго все отрицала, потом со многим согласилась, но государственный характер поддержки допинг-системы публично не признала до сих пор.

После зимней Олимпиады-2018, на которой российская команда выступала без флага и гимна, казалось, что главный кризисный момент преодолен. Но уже в 2019-м стало понятно, что пик – только впереди. Одним из условий восстановления в правах Российского антидопингового агентства (РУСАДА), отстраненного осенью 2015 года, была передача Всемирному антидопинговому агентству (WADA) базы Московской антидопинговой лаборатории. Россияне передали необходимые данные с задержкой, уже после установленного дедлайна, более того, как выяснилось позже, база оказалась не аутентична – эксперты обнаружили следы манипуляций и подмены проб, причем "существенные удаления" были сделаны в том числе в декабре 2018 года и в январе 2019-го, то есть непосредственно перед передачей базы данных. Уличив российскую сторону в очередном обмане, WADA не только лишило РУСАДА статуса соответствия, но и отстранило россиян от участия во всех главных международных соревнованиях на четыре года. Российские спортсмены смогут выступить на Олимпиаде и на чемпионатах мира, только получив индивидуальный допуск и согласившись на нейтральный статус.

Жизнь легкоатлетов, которые из-за всех этих скандалов не выступают под своим флагом с 2016 года, осложнила еще одна история, которая развивалась параллельно с фальсификацией данных московской лаборатории. Президент ВФЛА Дмитрий Шляхтин (он возглавил федерацию в 2016 году) и ряд других чиновников организации подозреваются в подделке документов, призванных оправдать лучшего российского прыгуна в высоту – 21-летнего Данила Лысенко, вице-чемпиона мира-2017 и чемпиона мира в помещении-2018.

В августе 2018-го IAAF отстранила Лысенко от соревнований, так как он трижды за год пропустил внесоревновательные допинг-тесты. Российская сторона с отстранением не согласилась и обратилась в CAS. Устные показания Лысенко в Спортивном арбитражном суде далеко не во всем соответствовали представленным документам. Позднее выяснилось, что эти документы были подписаны несуществующим врачом несуществующей клиники. Даже регистрационные номера оказались поддельными. Сам Лысенко давать комментарии об этом деле сейчас не может, так как, по его словам, дал подписку о неразглашении. Дмитрий Шляхтин вину отрицает. При этом в связи с расследованием его отстранили от должности, выборы нового президента ВФЛА пройдут 28 февраля.

Сейчас обязанности руководителя легкоатлетической федерации исполняет Юлия Тарасенко, бывший заместитель Шляхтина. Она отказалась давать интервью Настоящему Времени, предложив обратиться в пресс-службу федерации. Пресс-секретарь ВФЛА Наталья Юхарева обещала предоставить письменные ответы Тарасенко на вопросы, но за шесть дней так ничего и не прислала. От комментариев отказались и в Олимпийском комитете России. Министры спорта – бывший, Павел Колобков, и нынешний, Олег Матыцин, – также не ответили ни на звонки, ни на текстовые сообщения Настоящего Времени.

"Ничего не предвещало [такого варианта развития событий], – признается Сергей Шубенков, чемпион мира, многократный призер ЧМ в беге на 110 метров с барьерами. – После того как 23 ноября был опубликован пресс-релиз Athletics Integrity Unit, со мной никто из руководителей [российского спорта] не связывался и ничего не объяснял. Так что информации у меня по нулям. Занят сейчас тем, что сижу на телефоне и разговариваю с разными людьми – оттуда, оттуда, оттуда – и сам пытаюсь понять, что происходит".

По данным Associated Press, пока ВФЛА не предоставит официального ответа на обвинения в адрес предыдущего руководства, IAAF не возобновит выдачу разрешений на участие в соревнованиях российским легкоатлетам. По данным агентства, пока такого ответа предоставлено не было. ВФЛА же утверждает, что ответ по "делу Лысенко" выслали в срок.

"Сейчас выходит глупо: спортсмен – это солдат". Возможен ли большой спорт без участия государства

О бедах, которые постигли российский спорт, Искандер Ядгаров рассуждает спокойно, хотя признает, что все происходящее – "какая-то полная безысходность". Для него самого, в отличие от большинства российских легкоатлетов, ситуация неприятна, но не катастрофична. Лишившись возможности выступать на международных стартах, Ядгаров снова начал участвовать в национальных соревнованиях. На чемпионате России-2019 по марафону он стал четвертым. И хотя это не тот результат, на который Искандер рассчитывал, его оказалось достаточно, чтобы попасть в состав сборной страны. Не начнись массовые отстранения российских легкоатлетов от спорта, вероятно, этого не произошло бы. И Ядгаров не получил бы – впервые в карьере – поддержку от своего региона, Татарстана.

"Для меня это действительно шанс, российский марафон умирает в этой изоляции", – признает Искандер.

Он с детства привык к тому, что за возможность заниматься спортом и выступать на соревнованиях приходится серьезно бороться. В школьные годы бороться приходилось с собственным отцом. Он, как и Искандер, занимался бегом, мечтал выступить на Олимпийских играх, но не сложилось. В итоге стал учителем физкультуры в сельской школе и решил, что сын по его стопам не пойдет.

"Отец разочаровался в спорте и хотел, чтобы я вкладывался больше в интеллектуальное развитие. Он и сейчас против серьезных занятий спортом – и я могу его понять. Он прав – на этом свою жизнь нормально не построишь. Представьте, если бы я сейчас профессионально бегал, как тяжело бы мне было", – признает Искандер.

До седьмого класса Ядгаров жил с родителями в селе Габишево в Татарстане, потом поступил в школу-интернат в Казани – турецко-татарский лицей № 2. Эти турецкие лицеи, которые начали появляться в России и Центральной Азии с середины 1990-х, связывают с движением Фетхуллаха Гюлена – общественного деятеля, бывшего имама и проповедника, живущего сейчас в США и имеющего серьезное влияние в исламском мире. Искандер говорит, что не припоминает чрезмерной пропаганды исламской культуры, якобы преобладавшей в учебной программе турецко-татарского лицея. Отличительные особенности интерната, по его словам, были другие: учеба на английском, турецкий язык в программе, амбициозность одноклассников, высокий уровень преподавания.

"Когда я был в десятом классе, наших учителей-турок депортировали из России, утверждая, что они готовят экстремистов, – вспоминает Ядгаров. – Но у меня от лицея воспоминания остались только самые теплые. Да, в каком-то смысле у нас были спартанские условия. В комнатах жило до 12 человек. Все было строго, по режиму: уроки, отбой, подъем. Учиться было сложно. С другой стороны, это способствовало сплоченности ребят, у нас был очень дружный коллектив. Я счастлив, что смог попасть туда, лицей стал мостом к серьезной жизни".

Благодаря образованию, полученному в школе, Ядгаров поступил в МГУ, окончил факультет вычислительной математики и кибернетики. Более того, благодаря привитой в лицее дисциплине смог совмещать занятия бегом не только с учебой в университете, но и впоследствии – что намного тяжелее – с работой в "Яндексе".

"Вот сегодня вечером я приду домой и пойду бегать, – рассказывает Искандер. – Я уже сейчас понимаю, что мне не хочется. Утром легко, не надо себя заставлять, а вечером, на усталости, бывает тяжело. Но мне нравится то, что я делаю. И в целом я считаю, что [олимпийский] спорт должен быть чем-то наподобие хобби".

Ядгаров при этом признает, что с нынешним уровнем жизни в стране российский профессиональный спорт пока не может позволить себе отказаться от господдержки. Сам он в последний год на занятия бегом уже ничего не тратит и даже, благодаря рекламным контрактам с Adidas и наушниками Beats, немного зарабатывает. Но все же нормально жить на эти деньги в Москве с семьей он не смог бы, говорит Искандер:

"Без господдержки на первых порах будет точно полный провал. Но глобально, я считаю, государство должно заниматься поддержкой массового спорта, развитием инфраструктуры. При этом оно не должно принимать участие в том, чтобы отдельные личности, как солдаты, готовились к уничтожению соперников на международной арене. Сейчас же выходит глупо: спортсмен – это солдат, который больше ничего не умеет. В худшем случае он еще потом идет управлять нами, нашими жизнями – это вообще какой-то абсурд".