Какую роль в конфликте США и Ирана играет Россия и как на российских интересах на Ближнем Востоке может отразиться убийство генерала Сулеймани, в эфире программы "Вечер" рассказала Каринэ Геворгян, политический аналитик, востоковед.
— Какую роль в конфликте США и Ирана играет Россия?
— Скорее, Россия гасит конфликт, по крайней мере, призывает к погашению этих конфликтов. Российская позиция достаточно взвешенная и осторожная в этом вопросе.
Следует понимать, что Россия развивает стратегические взаимоотношения с Ираном: в конце декабря прошли вторые военно-морские учения в Персидском заливе – российско-ирано-китайские в этот раз. Первые прошли в конце октября – в ноябре. Для России стратегическое сотрудничество с Ираном чрезвычайно важно как со страной, в том числе соседом, так и со страной, удивительно удачно расположенной с геополитической точки зрения.
— Эти учения могут о чем-то говорить?
— Я напомню, что Иран зарабатывает в том числе на том, что иранские лоцманы проводят танкеры через Ормузский пролив. Иранские и бахрейнские, но в основном иранцы отвечают за это дело. Поэтому для них это чрезвычайно важная статья. Всячески, под любыми предлогами, американцы и британцы очень хотели бы отнять у них эту привилегию и эту статью дохода, но пока не удается. Мне представляется, что косвенно эти учения свидетельствуют о том, что Россия не заинтересована в том, чтобы Иран лишился бы такого права.
— Как конфликт и убийство Сулеймани могут отразиться на российских интересах на Ближнем Востоке?
— Тут возникает некая парадоксальность. Формат нашей беседы не позволяет говорить об этом, но с моей точки зрения, американцы не свернут с намеченного пути, то есть переформатирование своего присутствия. И на самом деле они сами хотели, и Трамп хотел и хочет, вывести американские подразделения с континентального Ближнего Востока – из Сирии и из Ирака. Что, собственно, и происходит, в том числе и в результате этого убийства, которое я, например, иначе как акт государственного терроризма охарактеризовать не могу.
— Цены на нефть выросли уже. Кто от этого выигрывает?
— От этого выигрывают самые разные стороны, но надо понимать, что двоякую позицию здесь занимает Турция. С одной стороны, она зарабатывает на контрабандной нефти – ливийской и сирийской, потому что ливийская проходит через Босфор и Дарданеллы, дальше порт Ильичевск, а потом течет к вам в Европу. А сирийская, соответственно, тоже идет через турецкую территорию, и на этом определенные круги в Турции зарабатывают.
Повышение цен на нефть и уход американцев из Дейр-эз-Зор (город в Сирии), где, возможно, с моей точки зрения, какие-то реально серьезные события могут привести к тому, что цена на нефть подскочит еще на несколько процентов, но не критично. Критично она может подскочить лишь в том случае, если Иран, который имеет такие возможности, заблокирует Ормузский пролив.
Но сказать, что российская сторона или российское руководство как-то специально работали бы именно на этом поле, я бы не решилась ни в коем случае, потому что это обоюдоострое оружие.
— Как может поменяться ситуация в Сирии, где Россия уже несколько лет проводит военную операцию на стороне Асада?
— Она уже меняется. Мы видим, что несмотря на дипломатический реверанс, сирийские войска при помощи российского военного присутствия очищают фактически и довольно стремительно продвигаются в провинции Идлиб. Я напомню, что провинция Идлиб для Сирии чрезвычайно важна еще и потому, что это еще и очень сельскохозяйственная зона. И благодаря этому сельскому хозяйству весь север Сирии и такой крупный город, как Алеппо, снабжался продуктами. Для сирийцев это критически важно – освободить Алеппо.
Сейчас этот процесс идет стремительно. Войска Асада продвигаются очень стремительно, очищая Идлиб, что, надо сказать, очень напрягает турецкую сторону. Поскольку в Идлибе – это тайна Полишинеля – турецкие прокси, которые разными странами считаются по-разному, террористами в том числе. Но на дипломатическом поле пока конфликтов мы не видим.
