Впервые в России "иностранными агентами" признали не организации, а отдельных людей. Минюст включил в список "иностранных агентов" сразу пять человек, среди них журналистка "Радио Свобода" Людмила Савицкая, правозащитник Лев Пономарев и петербургская фем-активистка Дарья Апахончич.
Апахончич и Савицкая рассказали Настоящему Времени, как они узнали о том, что теперь "иноагенты" и чем им это грозит.
Дарья Апахончич:
— Расскажите, как вы узнали, что вы теперь СМИ-агент?
— В этот день мне стали все звонить, писать и спрашивать, не я ли это в списке иностранных агентов. И это была я. То есть об этом я узнала от друзей, которые увидели в СМИ. Мне никогда не приходилось даже думать об этом, потому что, конечно, моя деятельность не связана с журналистской деятельностью. Мне бы в голову не пришло искать себя в этом реестре.
— То есть вас официально никак не информировали. Какая ваша реакция была? Что вы планируете с этим делать?
— Конечно, я удивилась, мягко скажем, потому что даже статус иностранного агента предполагает, что я что-то делаю агентское. А тут еще и СМИ-иностранный агент. Для меня это был полный сюрприз так же, как и для остальных физических лиц, которые попали в этот список. Никого из них не предупредили заранее, то есть не было звонков, не было какого-то письма, чтобы нам сказали: "Вы делаете это – прекратите это делать, а иначе вы попадете в этот список". То есть этого не было, это просто было в один момент.
— Вы понимаете, каким образом оказались в этом списке?
— Нет, я не поняла. Я отправила письмо в Министерство юстиции с просьбой прокомментировать, почему я нахожусь в этом списке, какая моя деятельность попадает под действие этого закона. Просто это впервые в России. Это пять первых физических лиц, которые были признаны СМИ-иностранными агентами. И мне, конечно, совершенно непонятно почему, потому что у меня нет медиа, у меня нет колонки в каком-нибудь журнале.
— Вы могли получать какое-то финансирование из-за границы.
— Я художница и у меня бывают творческие небольшие гонорары за перформанс, который я провожу на фестивалях. Или я делаю иллюстрации для книжки, и мне приходили какие-то деньги. Я вспомнила, что французский журнал Le Monde опубликовал нашу фотографию.
— И вас сразу, видимо, заподозрили.
— Слушайте, может быть. За эти сутки – сколько прошло со времени, когда меня внесли в этот список, – я вспомнила все свои платежи. Понятно, что когда творческий человек, и я занимаюсь этим много лет, это не один пункт. Ну да, здесь десять рублей, тут десять.
— Вы говорили, что в России создают некую серую зону для репрессий. Можете объяснить, что это значит?
— Это именно так, потому что если мы формально отнесемся к этому закону и посмотрим, у кого вообще есть личный блог в фейсбуке, в инстаграме, – где угодно, и кто из числа этих людей, которые пишут на любые политические темы, имеет любое финансирование из-за рубежа, мы увидим, может быть, миллионы людей, у которых так или иначе был какой-то небольшой платеж из-за рубежа. То есть сейчас в зоне риска оказываются все люди, которым что-то откуда-то [приходит].
— Вы собираетесь как-то обжаловать ваш новый статус?
— Конечно, собираюсь обжаловать, потому что, во-первых, я с ним не согласна. Даже если они меня объявили СМИ-иностранным агентом, я не стала от этого СМИ. Все мои страницы в интернете – это личные страницы. И я сейчас обязана на каждом своем посте писать большими буквами: "Этот текст был написан СМИ-иностранным агентом или лицом, исполняющим функции иностранного агента". Просто представьте себе, как выглядит ваша страница в фейсбуке. Вы пишете о здоровье, о тесте на коронавирус или о том, кто гуляет в центре, [и вдруг]: "Этот пост написан СМИ-иностранным агентом".
— Но пересматривать свою деятельность вы не собираетесь?
— А как пересматривать свою деятельность? Я ничего не делаю из того, что я могла бы отменить. Я занимаюсь феминистским активизмом. Вся моя деятельность легальна, даже с точки зрения Российской Федерации. Мы делаем творческие вещи, мы издаем книжки, мы делаем театральные фестивали, мы делаем много творческой интересной работы, которая для меня важна в моей жизни.
Людмила Савицкая:
— Узнала я о том, что государство считает меня иноагентом, во время личной беседы по скайпу. Я обсуждала свои личные дела, и в это время вдруг все мессенджеры на моем ноутбуке взорвались звуками, дальше взорвался звонками телефон. Я подумала, что произошло какое-то событие, и я должна на него как журналист отреагировать, какой-то горячий инфоповод. Потом, когда я закончила эту встречу, я узнала, что событие – это я, и инфоповод – это тоже я. Я увидела свою фамилию в новостях. До этого – ни одного оповещения: ни одного письма, документа, никакой весточки от Минюста мне не приходило.
На следующий день, когда я проснулась в новой реальности, через несколько секунд после того, как проснулась, я осознала, что мир для меня теперь немножко другой, я позвонила в региональное управление Министерства юстиции по Псковской области и задала два простых вопроса: кто и за что со мной решил так поступить? На что ведущий эксперт-специалист управления Министерства юстиции по Псковской области Виталий Карабут сказал мне, что он удивлен, что он узнал об этом от меня, что, по их данным, я вроде бы нигде не была замечена, и, соответственно, решение принималось Москвой, обрадовал меня Виталий Карабут. И он продиктовал мне телефон федерального Минюста – несколько номеров. Я позвонила в приемную Минюста, объяснила свою проблему. На том проводе долго кашляли, какие-то очень странные были звуки после моего вопроса. После этого мне продиктовали четыре номера, и в течение всего вчерашнего дня я пыталась тщетно дозвониться по этим четырем номерам. Не отвечал вообще ни один, хотя я очень старалась.
Я достаточно громкий и неудобный журналист Псковской области, потому что у нас здесь с прессой все печально. Когда что-то происходит, об этом пишу я и об этом пишет независимая газета "Псковская губерния", чей главный редактор также в списках иноагентов вместе со мной – это Денис Камалягин. Остальные организации, которые зарегистрированы как СМИ, и люди, называющие себя журналистами, молчат.
Это уже отражается на моей деятельности, помимо того, что я должна оформлять кучу документов, отчитываться о всех своих тратах. Я думаю, Министерству юстиции и правоохранительным органам будет очень важно узнать, какой батон я покупаю.
