Украинские власти объявили о первых действиях для получения вакцины от коронавируса. Министр здравоохранения Максим Степанов рассказал, что уже подписаны технические документы для получения Украиной вакцины от глобальной инициативы COVAX конце I квартала или в начале ІІ квартала 2021 года. Также, говорил он, украинские власти достигают последних соглашений с мировыми производителями вакцин.
О том, стоит ли украинцам надеяться на массовую вакцинацию, как готовиться к зимней заболеваемости и надо ли вводить локдаун, Настоящее Время поговорило с врачом-инфекционистом Киевской городской клинической больницы № 4 Евгением Дубровским.
— Спасет ли вакцинация от коронавируса украинцев?
— Я понимаю этот ажиотаж, который сейчас происходит вокруг вакцины. Сегодня в Британии начинают массовую вакцинацию, но я предлагаю всем немножко успокоиться, не строить иллюзий и не накручивать специально эту всю панику, потому что, по официальным заявлениям, к нам вакцина приедет не раньше первого квартала — это весна. Нам придется эту зиму пережить без вакцины, нам придется эту зиму справляться силами нашего иммунитета и доблестными силами медиков, которые справляются на передовой, а про вакцинацию мы будем говорить позже.
Конечно, мы можем сейчас порассуждать, но нужно всегда помнить, не опускаться до уровня диванных экспертов и не выдавать желаемое за действительное, потому что вакцина, точно так же, как и лекарство против ковида, которое сейчас проверяется, это экспериментальная вакцина. То, что Pfizer и другие производители нам демонстрируют прекрасные результаты, — это, конечно, обнадеживает, но пока она не выйдет на массы, пока она не выйдет на большое пространство, о результатах говорить еще рано.
Вы должны сами понимать, с какими сложными задачами предстоит справиться правительству и особенно медицинской сфере для того, чтобы эта вакцинация хоты бы произошла успешно. [Вакцина] изобретена и сохраняется в очень сложных условиях. Как ее транспортировка будет производиться, сможет ли без нарушения этой транспортировки вакцина попадать в поликлиники? Если сейчас мы видим массу проблем: люди не могут получать адекватно амбулаторную помощь. Попасть к врачу сейчас, как вы знаете, очень сложно, — только по телефону. Наладить эту грамотную вакцинацию для такого количества населения — это очень сложно.
В разговоре про вакцинацию никогда не нужно забывать, что она не должна быть массовая. Министерство и анонсирует, что она будет идти в первую очередь на группы риска и на работников, которые связаны с коронавирусом. Теперь вопрос — если каждый день болеют тысячи и выздоравливают тысячи [людей], сможет ли адекватно, быстро, в очень краткие сроки протестироваться население на то, кому вакцина показана, а кому — нет? Зачем прививать тех, кто уже переболел? Мы прекрасно знаем, и все ученые ставят на этом акцент, что иммунитет после заболевания намного сильнее, длительнее и лучше, чем после вакцины. А вы сами видите, какие трудности сейчас с тем, чтобы сами люди в короткие сроки получали результаты анализов.
Перед правительством встает очень сложная задача. Хотим выйти на какой-то более-менее уровень вакцинации — нужно выйти на адекватный уровень тестирования. Опять же, если мы сейчас не можем адекватно пациентов смотреть — просто больных пациентов амбулаторных нормально посмотреть, — какая может идти речь о массовой прививке? Вопросов очень много.
— У вас было личное исследование о том, что для людей, которые уже переболели коронавирусом, у антитела сохраняются на протяжении пяти месяцев после болезни.
— Да, наблюдение было личное, и очень приятно, радостно слышать, что оно совпадает с мировыми исследованиями. Эти исследования уже проводятся в других странах, и наши результаты совпали. Иммунитет после ковида длительный, стойкий и сохраняется не менее шести месяцев. У меня уже есть новые данные, просто они еще не опубликованы. Есть и по семь месяцев антитела держатся. Конечно же, есть какой-то процент, у кого антитела исчезают, но это еще не говорит о том, что эти люди будут болеть второй раз, потому что в контексте коронавируса на первую очередь выходит мощный клеточный иммунитет.
Антитела — гуморальный иммунитет — это вторая линия, это второе, что мы видим. Зная о том, что люди нормально переболевают, нормально выздоравливают и формируют эти антитела, мы можем с уверенностью говорить, что с их клеточным иммунитетом тоже все в порядке.
Да, мы слышим про повторные случаи заражения, но это единицы единиц, даже в процентах это посчитать очень тяжело. Это люди, которые в силу каких-то своих внутренних причин — то ли из-за того, что у них проблемы с иммунной системой, то ли из-за того, что проблемы с гормональным фоном, — они не вырабатывают в нужном количестве защитные факторы. И [встает] вопрос — если у них после перенесенного заболевания не сформировался иммунитет, поможет ли вакцинация таким людям? Очень большие сомнения, что если даже заболевание не выработало у них правильную защиту, как вакцина сможет это сделать. Эти люди все равно остаются в группе риска.
— А что бы вы сказали об исследовании о том, что люди, перенесшие простудные заболевания, более защищены от коронавируса из-за формирования Т-клеток?
— Так хочется думать. Это логично, это правильно, потому что даже те же самые инфекционисты — нас все время сравнивают с другими профессиями, — мы каждый год работаем с респираторными заболеваниями, и даже по современной статистике инфекционисты болеют намного меньше. Но, к сожалению, не все так просто, потому что ковид в силу каких-то причин, еще для нас непонятных, очень особенный вирус, и эта новая мутация очень особенная. Те перекрестные антитела, которые у нас есть на перекрестные коронавирусы, они почему-то не справляются. Вот почему болеют так массово. Если бы это работало на все сто процентов, люди бы так массово не болели. Хватило бы иммунитета прошлогодних заболеваний.
— Есть ли сейчас какое-то объяснение тому, что, например, в одной семье один человек болеет тяжело, а у всех других членов семьи, которые находятся в закрытом помещении, тест показывает отрицательный результат? Почему так происходит?
— Потому что у людей, во-первых, есть особенности иммунной системы. Тут речь идет не о специфическом иммунитете, потому что он где-то бы работал. Как раз тут хитрый вопрос в другом — в неспецифическом [иммунитете]. У человека настолько сильные защитные факторы, которые справляются с любым вирусом, в том числе с коронавирусом, что для него он не является проблемой.
И второе — мы забываем, что у каждого человека есть особенная барьерная функция слизистых. Есть люди, которым достаточно взять грязную ложку, и у них сразу развивается после этого стоматит. У кого-то даже от грязных рук ничего не будет. То же самое и здесь. У кого-то настолько сильная защита на слизистых, что коронавирус, который проникает через слизистые, уничтожается очень быстро, даже не попадает в легкое.
— Значит есть люди на земле, которые никогда не заболеют коронавирусом?
— Сто процентов, есть такие люди на земле. Со временем мы увидим этот процент [людей], которые не болели ковидом и не будут им никогда болеть.
— Насколько я помню, вы высказывали мнение о том, что пока в Украине появится массовая вакцинация, появится все-таки групповой иммунитет, и это будет первая защита от коронавируса в стране.
— Сложно говорить про групповой иммунитет, потому что мнения ученых разделяются. Одни оптимисты говорят, что хватит и 60-70% всех переболевших, другие говорят: "Нет, к сожалению, это не так, нужно 80% и даже выше". Но теми темпами, которыми люди сейчас выздоравливают — выздоравливают тысячами в день, — нужно понимать, что к концу зимы для многих ковид уже перестанет быть серьезной опасностью. Уже все, для них это пройденный этап.
— Как вы считаете, сейчас для страны необходим локдаун? Если да, то на какие сроки и когда?
— Понимаете, о локдауне говорить тяжело, потому что нужно сразу четко дать понять, что такое "локдаун" и для кого он нужен. Локдаун никаким образом не может разорвать цепочку передачи в масштабах страны и никаким образом на эпидемию не повлияет. Это только отсрочка, это только время, которое дается медикам для того, чтобы не было коллапса медицины. Если мы видим, что количество поступающих превышает допустимые нормы, больницы не в состоянии больше таких людей принимать, то именно с этой целью и делается локдаун. Поэтому я бы не спешил раскидываться такими словами — "локдаун", — потому что каждый регион, даже город имеют свою статистику. Если в Одессе — катастрофа, то в других городах более-менее — заполненность коек меньше, чем на 60%.
И всегда, когда мы говорим про локдаун, нужно взвешивать и четко понимать цену, которую мы за это [заплатим]. Это огромная цена. Если мы знаем, что за эту цену будут принесены тоже человеческие жизни — это неоказание адекватной помощи при других заболеваниях, это закрытие плановых операций, это тотальное разрушение и нищета малого бизнеса, — то готова ли страна нести такую цену?
Понимаете, будем откровенны, если мы вводим карантин, если мы вводим локдаун, сам по себе он на ситуацию никак не влияет. [Медики при этом будут] работать в таких же тяжелых условиях, просто будет поступать чуть меньше больных, которых они уже и так не в состоянии принять. Но если параллельно не строятся кислородные станции для других больниц, если параллельно никак не решается проблема оказания амбулаторной помощи, потому что эффективность дистанционного лечения очень низкая, если параллельно не решаются проблемы, которые [есть] до сих пор — уже восьмой месяц эпидемии, а в поликлиниках до сих пор анализы делаются несколько дней.
Почему стационары, почему частные клиники могут выдавать результаты за двое суток, а в поликлиниках до сих пор это 5, 7, 10 суток. Если эти проблемы параллельно не решаются, то, хорошо, страна будет закрыта на две, три, четыре недели, потом мы с локдауна выходим, и, опять же, зима в разгаре, и мы снова получаем дополнительные вспышки. Что это решает?
— Как не заболеть, кроме [использования] масок и [соблюдения] дистанции? Витамин D?
— Нет. Коронавирус, как маркер, нам показывает очень большую проблему в стране и в мире. Кто страдает от коронавируса? Страдают группы риска — это люди с сопутствующими заболеваниями. Весь секрет коронавируса — нужно заниматься группами риска. Смотрите, кто сейчас выходит на вторую линию после нас, врачей инфекционистов, — эндокринологи. Потому что люди, которые имеют эндокринологические заболевания — диабет и проблемы с щитовидной железой — самая тяжелая группа риска. Если мы хотим справиться с ковидом, нам нужно заниматься профилактикой, лечением, недопущением, чтобы эти пациенты ухудшались, потому что для них ковид может быть фатален.
