Кремль рекомендовал главам регионов не публиковать некрологи погибших российских солдат. Об этом сообщает проект Радио Свобода "Сибирь.Реалии" и российское издание "Верстка".
По данным журналистов, рекомендации не публиковать некрологи получили, в частности, власти Бурятии, Тывы, Вологодской области и еще трех регионов. По словам одного из собеседников изданий, пресс-служба правительства перестала публиковать данные о погибших в Украине военных и наемниках из ЧВК "Вагнер", поскольку эти некрологи используют журналисты для подсчета потерь российской армии, а в Минобороны очень болезненно к этому относятся.
Подсчеты на основе некрологов в интернете сильно расходятся с официальными данными сторон о потерях. Генштаб ВСУ оценивает потери России в 222 тысячи человек. Министр обороны России Сергей Шойгу в общей сложности подтверждал гибель шести тысяч российских военных. Журналисты Русской службы "Би-би-си" и "Медиазоны" вместе с командой волонтеров только по открытым источникам в интернете уже смогли подтвердить гибель на войне 25 тысяч 528 человек (данные на 16 июня 2023 года). Из них почти две с половиной тысячи погибших – мобилизованные.
О том, как повлияет отсутствие некрологов на альтернативный подсчет погибших – Настоящему Времени рассказал редактор "Медиазоны" Дмитрий Трещанин.
– Вы с начала войны подтверждаете потери России, находя в интернете некрологи. Сейчас – после того, о чем пишет "Верстка" и Сибирь.Реалии – вы можете сказать, что некрологов стало меньше?
– На самом деле некрологов давно стало значительно больше. И это не зависит от воли Кремля или губернаторов не публиковать некрологи. Это зависит исключительно от количества людей, которые умирают на фронте. И когда был пик штурма Бахмута, который пришелся примерно на декабрь прошлого года – февраль этого года, соответственно, и сообщений по потерям с российской стороны было гораздо больше. При том что, как мы знаем, там в основном погибали зэки, о гибели которых не особо и сообщалось. Даже если губернаторы и продолжали сообщать, чего они в основном не делают, то уж про зэков-то они в основном молчали. Они все-таки более-менее рапортуют только о кадровых военных.
Я сразу могу сказать, что, конечно же, это не очень хорошо, когда у нас исчезает один из источников информации. Но для нас он не критичный уже давно, потому что губернаторы были таким источником информации, наверное, в первые недели войны, когда даже провоенная часть общества не знала, что писать: признавать, что там кто-то погиб, или нет. И это было сломлено, скорее всего, по указке Кремля, что "давайте дозировано давать по два-три человека". Там в день погибало несколько сотен человек, люди гибли батальонами, а губернаторам разрешили давать две-три фамилии в неделю. И вот тогда это произошло.
Например, в статье приводится пример такого сахалинского губернатора Валерия Лимаренко: он продолжает как заведенный сообщать несколько имен в день. И информация от губернаторов для нас самая неподробная: они обычно сообщают имя и фамилию – и все. А где служил, за кого воевал, как погиб – никаких таких подробностей в губернаторских сводках не приводится. Поэтому мы, честно говоря, не очень любим, когда о смерти военных и вагнеровцев сообщают губернаторы. Это для нас самая бесполезная запись.
– Кому еще может быть адресована эта рекомендация? Какие еще органы власти могут о таком сообщать? Или вы в основном устанавливаете эти потери по тому, что пишут в группах во "ВКонтакте", сослуживцы, школы, какие-нибудь военные училища?
– Да, это одна половина списка. Вторую половину можно дальше продолжать: родственники, знакомые, бывшие одноклассники, сайты военных училищ, действительно, походы на кладбища. Кадры видео – это же не официальная съемка, а люди сначала сходили, нашли это кладбище, и уже потом туда попали журналисты и смогли это снять. Коллективные массовые захоронения сейчас по всей России. И, я думаю, мы еще не все нашли.
О похоронах генерала. Мы действительно знали о его гибели из других источников: об этом начали писать Z-пропагандисты. Но предыдущий генерал, который там же рядом на кладбище захоронен – генерал Фомин – буквально его "Фонтанка" нашла, потому что корреспондент заметил на этом Серафимовском кладбище очень какие-то пышные похороны и решил поинтересоваться, кого хоронят. Даже такое бывает.
Недавно одно из медиа, которое с нами сотрудничает, – издание "Довод" – написало просто прекрасное сообщение о том, что команда "Битвы экстрасенсов" пошла на кладбище снимать что-то свое таинственное загадочное, а нашли там аллею могил вагнеровцев.
– То есть никакими рекомендациями Кремля скрыть вал информации о погибших просто невозможно?
– Я скажу так. Конечно же, мы видим часть. Мы стараемся посчитать, какую часть мы видим. Мы все равно считаем, что то, что говорит Генштаб ВСУ, – это оценочные потери и они включают убитых и раненых. Это люди, которые не вернутся на поле боя.
– Генштаб ВСУ на сегодняшнее утро называет цифру 222 тысячи.
– Да. Мы считаем, что реально погибших, наверное, минимум вдвое больше, чем у нас в сводке. Соответственно, это от 50 тысяч. Но не сильно больше 70 тысяч точно. Мы бы это видели по кладбищам, по другим признакам. У нас есть много всяких признаков, чтобы оценивать примерный разлет.
Мы понимаем, что если бы действительно была в этом плане открытая информация, то мы реально не справились бы с работой, потому что мы и так с ней с трудом справляемся.
У нас был такой внутренний диалог в чате. Когда только появилась публикация Сибирь.Реалий, и один из волонтеров пишет: "Ну и что? А 1 сентября появятся парты памяти в школах, памятные таблички на школах, их торжественно откроют на этих всех патриотических линейках. Бюджет на патриотическое воспитание спустили – кто его будет осваивать?"
– То есть для того, чтобы скрыть эту информацию, надо просто не проводить никаких минут молчания ни в одной российской школе?
– Да. Здесь возникает противоречие. Надо героизировать эту войну, надо героизировать участников этой войны, в том числе, разумеется, погибших. Надо это делать, потому что нужно воспитывать фактически будущих солдат. И вообще в принципе настраивать общество на провоенный лад. Это одна задача власти.
А другая задача власти – немножечко смикшировать этот момент, что на войне вообще-то погибают. И чтобы не считали.
Прикол в том, что в России как раз можно сообщать о гибели человека на войне. Нельзя считать, сколько погибло. Это очень важная дефиниция. И вроде как никто этого запрета не нарушает на уровне провластных медиа, на уровне пабликов. Никто не пытается посчитать. Считаем мы, мы нарушаем, а претензии к ним. Поэтому они сейчас, может быть, на две-три недели возьмут паузу, а потом мы не досчитаемся какой-то доли. Но мы все равно без данных точно не останемся.
– Ваши последние данные на 16 июня – это 25 528 погибших. Правильно?
– Да.
– Но при этом вы считаете по тому, что видите? Условно, например, если Генштаб ВСУ считает тех людей, кого они считают убитыми на войне, если этих людей не доставляют в Россию для похорон, то об этом не пишут. Соответственно, если никому об этом не известно, то их тоже нельзя посчитать?
– Это достаточно сложный разговор. Если коротко: мы видим часть пропавших без вести. Из наших 25,5 тысяч примерно полторы тысячи – это кого доставили домой с большим опозданием, иногда больше года. Есть традиция 40 дней, вот мы прочертили условную границу, и кто был пропавшим больше 40 дней, у нас таких приличное количество – наверное, тысячи две. И все-таки идет обмен телами, идут какие-то такие вещи, когда линия фронта сдвигается в ту или иную сторону, в конце концов просто признают, даже без тела, и мы видели такой эпизод, когда из Киевского водохранилища достали вертолетчика, а у нас его некролог уже достаточно давно был, то есть его похоронили без тела. Такое тоже бывает.
Но, опять же, оценить количественно долю пропавших без вести мы сейчас не сможем, а понять, наверное, сможем только сильно после войны.
– Если возвращаться к регионам, которые получили рекомендации не писать некрологи, ваш список совпадает с тем, что перечислила "Верстка"? Бурятия, Хакасия, Челябинская область, Тыва, Свердловская область, Краснодарский край – действительно эти регионы в лидерах по количеству погибших, по вашим данным?
– Это тоже такой достаточно странный список. Из него я бы, наверное, взял в бывшие лидеры Бурятию – это лидер первого этапа войны, когда в основном все-таки воевала профессиональная армия, а в Бурятии очень много военных частей. И сейчас резко взлетели Краснодар и уральские регионы, в том числе Челябинск, за счет того, что очень много оттуда завербованных зэков и, насколько я понимаю, из Краснодара достаточно много добровольцев. У меня есть личное предположение, что это такая большая "заслуга" так называемого казачьего движения. И, естественно, в Краснодаре главная база ЧВК "Вагнер" – общеизвестный хутор Молькино. Поэтому этим и объясняется.
Опять же, про Краснодарский край можно сказать, что там есть вагнеровское кладбище почти на тысячу могил. У нас есть фотографии практически всех могил, но далеко не все из них в нашем списке, потому что мы их просто не можем разделить по регионам. Это у нас более-менее обязательное условие. На этом кладбище похоронены люди со всей России. Туда просто свозили погибших зэков, чьих родственников, видимо, не успели найти за установленные 24 или 36 часов – сколько их логистика отводит на похороны.
