Октябрьский районный суд Белгорода 7 октября рассмотрит иск Борисовского психоневрологического интерната (ПНИ) к благотворительному фонду "Каждый особенный". Основательница и руководительница организации, которая занимается помощью людям с ментальными особенностями, Наталья Злобина в своем фейсбуке рассказала, что ПНИ подал в суд иск о защите деловой репутации. Поводом стал материал, опубликованный на сайте фонда в июле 2020 года.
Как мама перестала быть опекуном Марка
В тексте описана ситуация, в которой оказались Ксения Ищенко и ее 21-летний недееспособный сын Марк. Женщина решила воспользоваться программой "Передышка", которую весной прошлого года запустило Управление социальной защиты Белгородской области. Программа предполагает, что близкие, живущие вместе с человеком, у которого есть ментальные нарушения, могут оставить его на короткий срок в одном из пяти интернатов области. При этом заключается договор о предоставлении платных услуг.
Ищенко согласилась оплачивать пребывание Марка в ПНИ. День, проведенный в учреждении, стоил около 870 рублей – в месяц получалось около 27 тысяч рублей ($350). Ксения рассчитывала, что, кроме комнаты и питания, ее сыну предоставят программу реабилитации. Однако прошло несколько месяцев, и, навещая сына, она поняла, что реабилитационных и адаптационных занятий с Марком не проводят. На вопрос, за что в таком случае она платит, ПНИ предложил Ксении выписать ее сыну путевку – чтобы проживание Марка оплачивалось за счет 75% его пенсии. Мать юноши согласилась.
Забрав сына на новогодние праздники, Ксения отвела его к дерматологу. Врач обнаружил у Марка чесотку и назначил лечение. На заданный в ПНИ вопрос о том, почему ее сына не обследовали, Ксения получила ответ, что юношу осматривал местный специалист и ничего не обнаружил. Весной 2020 года мать приняла решение отказаться от услуг интерната и забрать Марка из учреждения насовсем. Но сделать этого не удалось. Выяснилось, что органы опеки сняли с Ксении Ищенко опекунские обязанности над Марком, и теперь они принадлежат Борисовскому ПНИ.
Чего требует ПНИ
В иске интерната к фонду "Каждый особенный" говорится, что изложенные в статье факты, в том числе про чесотку и отсутствие реабилитационных программ, даны без комментариев другой стороны, и обвиняют ПНИ "в непрофессионализме, злоупотреблении, формализме, бюрократизме, грубом нарушении прав человека". Таким образом, фонд "распространяет заведомо ложные сведения", которые порочат репутацию самого Борисовского ПНИ и его специалистов, отмечается в иске.
В документе также перечислены различные постановления, на основании которых Марк находился в учреждении. После того как сыну Ксении предоставили путевку для зачисления в ПНИ, он был "определен под его надзор". Так опекунские обязанности оказались у интерната. Борисовский ПНИ в иске ссылается на статью 39 Гражданского кодекса, согласно которой при помещении подопечного под надзор в образовательную, медицинскую организацию органы опеки освобождают прошлого опекуна от его обязанностей.
ПНИ требует от фонда удалить статью с историей Ксении Ищенко, опубликовать опровержение и выплатить судебные издержки – около 20 тысяч рублей.
Почему "передышка" превратилась в лишение прав
Руководительница фонда "Каждый особенный" Наталья Злобина рассказывает: в 2017 году ее организация заключила соглашение с правительством Белгородской области о совместной работе. Вместе они должны были создавать проекты, направленные на поддержку людей с расстройствами аутистического спектра и другими ментальными особенностями. Программа "Передышка" была частью одного из таких проектов.
"Например, маме нужно срочно лечь в больницу, ей негде оставить своего ребенка. Программа должна была подхватывать такие острые случаи или просто давать возможность отдохнуть семье. Это временное устройство человека, которое не должно отличаться от семейного, или отличия должны быть минимальны, – объясняет Злобина. – Для людей с ментальными особенностями переход в казенное учреждение – большой стресс, и им должны предоставляться максимально комфортные условия, индивидуальная программа реабилитации. Родителям и опекунам должно быть хорошо понятно, какой уход будет обеспечен, что их ребенок будет в безопасности, а не за железным забором, где его нельзя проведать и проверить".
Марк был первым в области молодым взрослым, который попал в программу "Передышка". О нем фонд знал давно, так как его мама Ксения Ищенко обращалась с письмами к президенту и несколько раз приезжала к руководству области.
"Она находится в такой ситуации, что у нее нет возможности оставить с кем-то ребенка. Раньше за ним ухаживала бабушка, но она скоропостижно скончалась. Пока что в регионе Марку не предложено никаких альтернативных форм проживания или сопровождения, есть только ПНИ, – рассказывает Наталья. – По факту получилось, что Ксения Ищенко платила довольно большие деньги, но Марк не получил надлежащей реабилитации, заболел, еще и изменили опекунство, не уведомив маму".
Ксения Ищенко вынуждена работать в Москве с 2009 года, но до 2019 года в ее отсутствие за Марком присматривала бабушка – мама Ксении. Когда она умерла, Ксения обратилась за помощью в органы соцзащиты. Там ей рассказали о программе "Передышка" и предложили посмотреть на условия проживания.
"Показали, что они там рисуют, что есть спортивные мероприятия и занятия с психологом. Мы согласились. Нам было некуда деваться, других вариантов, кроме ПНИ, не было. Начались нюансы. Комната не совсем соответствовала. Я работала в Москве, не могла часто навещать. Я попросила Наташу Злобину съездить и проведать Марка. Она приехала и столкнулась с тем, что ее не пускают. Я начала звонить директору, ее пропустили, но с боем, Марка увидели. В комнату их не пустили, дали 15 минут пообщаться", – рассказывает Ищенко.
Ксения говорит, что соцзащита обещала ей после программы "Передышка" предоставить тренировочную квартиру, где Марк учился бы адаптироваться к самостоятельной жизни и получал бы образование и новые навыки. Но теперь Ксения не знает, что будет дальше с ее сыном, так как она не ожидала, что опекунство над ним полностью перейдет к ПНИ.
"В ПНИ сказали, что насчет обучения и реабилитации со мной не договаривались: "Если соцзащита обещала, с нее и спрашивайте". Когда начали подниматься вопросы, что ничего не делается, в ПНИ сказали, что давайте Марк пойдет по путевке, пробудет три года или год у нас, а потом вы его заберете. Да, мне сказали, что это будет за счет его пенсии. Но никто мне не говорил, что это лишение опекунских прав. Потом я узнаю, что я не являюсь его опекуном. В смысле? Он же временно помещен, – возмущается Ищенко. – Они бумажками прикрылись, сказали, что я сумасшедшая и не могу никак определиться, что я сама подписала заявление. Да, я подписала. А что, мне какой-то другой выбор предоставили? Мне сказали, что вот вам квартира, вы пойдете с Марком по другой программе? Нет".
Ксения уточняет, что не считает Борисовский ПНИ "худшим интернатом", в некоторых аспектах ей пошли навстречу, и программы, которые они реализуют, – полезные и важные, "единственные в России". Но на этом не нужно останавливаться, так как "это не дом престарелых, куда сдают людей", подчеркивает Ксения и добавляет, что хочет не причинить вред ПНИ, а лишь найти компромисс. Она также вспоминает, что в ПНИ была сотрудница Алена Андрос, которая была "любящим и увлеченным" специалистом и занималась с Марком: выявляла его наклонности, предлагала упражнения с песком. Но, к сожалению, теперь уволилась из учреждения.
Что происходит сейчас
"Сейчас ПНИ имеет выигрышную позицию, потому что мне негде и не с кем оставить Марка, они являются конечным пунктом. По их мнению, я должна определиться в своей жизни. Но я его родная мама, и они не могут лишить меня этого статуса. Я никогда его не бросала и не собиралась, я всегда им занималась, – говорит Ищенко. – Вся эта ситуация с иском показывает гнилостность системы. Настолько она гнилая, что ПНИ подает в суд фактически на маму и ребенка – инвалида первой группы. В то же время говорят, что нас готовы принять. Мне озвучили позицию в ПНИ, что они подневольные люди, делают все то, что им говорят сверху. Я говорю: это же низко, это показывает низость и хамство. Они хотят, чтобы просто убрали статью, а что дальше будет с моим сыном, никого не волнует".
Когда Ксения Ищенко рассказала фонду "Каждый особенный", что ее лишили опекунских обязанностей, фонд связал ее с юристами из Центра лечебной педагогики. Эксперты отмечали, что ПНИ должен был заранее уведомить маму о последствиях, которые наступают, если ребенок находится в учреждении больше положенного срока, и назвать этот срок.
Руководитель фонда Наталья Злобина говорит, что в иске Борисовского ПНИ видит "две печали". Первая касается совместной работы фонда и государственных учреждений. Злобиной кажутся более конструктивными и продуктивными не судебные разбирательства, а разработка новых проектов для подопечных в регионе, которые помогали бы проводить реформу ПНИ.
"Вторая печаль – сейчас идет конкурс президентских грантов, мне нужно написать заявку на новый проект, привлечь средства. Все привлеченные средства мы вкладываем в государственные проекты, снижаем бюджетную нагрузку: мы поддерживаем 13 школ, 13 детских садов и 9 служб ранней помощи в регионе. Конечно, мне жалко личного ресурса. Вместо того чтобы писать заявку, искать средства, включать все большее число наших подопечных в области, я должна тратить время на судебное разбирательство. Но нам никакие суды не страшны при любом исходе", – говорит Злобина.
Как сообщили корреспондентке Настоящего Времени в Борисовском ПНИ, директор учреждения Валентина Сушкова сейчас в отпуске, вместо нее согласилась поговорить заместитель Екатерина Уварова. Выслушав вопросы журналистки, она ответила, что никаких дополнительных комментариев ПНИ давать не будет, так как они не хотят, чтобы "это дело как-то было освещено в прессе".
"Мы просто хотим, чтобы благотворительный фонд написал опровержение, иные цели мы не преследуем. Никаких претензий к маме, ребенку мы не имеем, мы заботимся о мальчике, все хорошо. На данный момент он находится не по программе "Передышка", а на общих основаниях по заявлению его мамы", – сказала Уварова и повесила трубку.
Управление соцзащиты Белгородской области отказалось подробно комментировать ситуацию: "Управление сообщает о невозможности предоставления информации по причине содержания в ней сведений, охраняемых законом (персональных данных, врачебной тайны, информации о получателе социальных услуг), а также ввиду возможного создания препятствия для осуществления справедливого судебного разбирательства", – говорится в ответе на официальный запрос.
UPD. Материал обновлен 13 октября 2020 года, добавлена цитата из ответа на официальный запрос в Управление социальной защиты населения Белгородской области.
