Роман Доброхотов, главный редактор расследовательского издания The Insider, на допросе – по имеющимся данным, речь идет об уголовном деле о клевете. Дома у него и его родителей прошли обыски. Силовики пришли к Доброхотову утром накануне вылета из России – журналист должен был лететь в Европу на несколько дней, чтобы работать над очередным расследованием.
Христо Грозев, журналист-расследователь из Bellingcat, объяснил Настоящему Времени, почему Доброхотов не эмигрировал и не собирается этого делать, а также рассказал, чего силовики надеются добиться, задержав Романа именно сейчас.
"Это характер, нельзя от этого человека ожидать страха или желания работать в эмиграции"
— Христо, для вас, собственно, ожидаемы эти обыски, которые сейчас проходят у Романа и его родителей?
— Они были, в принципе, ожидаемые, я такого ожидал уже несколько лет, и в последнее время как-то пропал этот страх, потому что верил в самоуверенность Романа, который считал, что факт, что он постоянно выпускает все новые и новые расследования, большая часть вместе с нами, это ему помогает. Потому что он считал, что нельзя, чтобы власть так очевидно пыталась заткнуть свободную журналистику, и что они, по крайней мере, будут ждать, пока будет какая-то пауза. Но, видимо, пришел момент, особенно в этой предвыборной ситуации, когда эти старые правила уже не действуют.
— То есть сам он не ожидал? Рассчитывал, что пока выпускает расследования, ничего подобного не будет?
— Да. Несколько месяцев назад он был в Европе, работал со мной несколько недель по разным расследованиям, я пытался его убедить не возвращаться пока в Россию именно в этот период до выборов. Но он подумал и решил, что все-таки не может показывать слабость, решил вернуться.
Сегодня он должен был вылететь обратно в Европу, мы должны были встретиться через два дня и продолжить работу над новыми расследованиями. Последний разговор у меня с ним был вчера вечером, когда мы уже планировали логистику, бронировали ему отель и так далее. Я не думаю, что это случайность. Я думаю, что все-таки спецслужбы, увидев, что он планирует сегодня улететь, использовали последнюю возможность забрать у него все устройства и понять, над чем он работает.
— Он планировал вылететь, чтобы поработать и вернуться, или насовсем?
— Пока он собирался поработать и вернуться – конечно, всегда смотря на то, что происходит в России. Потому что он же не сумасшедший, он знал, что придет момент, когда все свидетельства, все симптомы указывают на то, что у власти нет больше никакой логики, и лучше не пытаться предугадать, что они делают. Но пока он собирался вернуться. Хотя еще раз я его попросил все-таки обсудить это через несколько недель и посмотреть, какая ситуация.
— То, что он оставался до сих пор в России, вы больше на что списываете: на беспечность или гражданскую позицию?
— Я бы сказал оба, это его характер. Это же тот человек, который крикнул в лицо Медведеву, который тогда, кажется, был президентом: "Вы насилуете Конституцию!" Нельзя ожидать от этого человека какого-то страха или примирения, или желания как-то работать в эмиграции. Поэтому он вызывал судьбу, вызывал спецслужбы, и они приняли этот вызов, к сожалению.
Зачем проводят обыски у Романа Доброхотова
— Думаете, Роман будет задержан сегодня?
— Знаете, это зависит от того, что они найдут у него, потому что он всегда работал на правильной стороне закона. Он никогда не нарушал закон, сам никогда не делал "пробивы", что для меня и западных журналистов абсолютно легитимная работа, когда речь идет о раскрытии преступлений. Но в российских реалиях это считается незаконным.
— "Пробивы"?
— "Пробивы" – это технический термин, который означает приобретение данных о биллингах: например, данных с "серых" рынков в телеграме – вот он этого не делал. Мы его держали полностью, так сказать, невинным в российском правовом поле. Но, видимо, они нашли какой-то абсурдный трюк, сейчас поводом стало абсурдное обвинение в том, что он обидел голландского журналиста.
Кстати, очень интересно, что в том сигнале о преступлении, которое было написано госпожой Сталиной Гуревич, адвокатом, которая защищает этого голландского журналиста, она обвиняет Романа в том, что он унизил не только Макса ван дер Верффа, но унизил и сотрудников ГРУ. Так что очень интересно, что сам документ, который обвиняет Романа в том, что он обвинил голландского журналиста в сотрудничестве с ГРУ, пытается защитить и интересы ГРУ в том же документе. Будет интересно в суде – если это дойдет до суда.
Но это длинный ответ на ваш вопрос. Я считаю, что они пытаются просто получить доступ к его устройствам, к его материалам, понять, над чем он работает. Если они найдут то, что смогут вменить ему в реальное преступление, отличное от этой обиды, этой клеветы, они его задержат. Если не смогут, то они просто заберут устройства и будут пытаться их взломать, а его отпустят. Так что надеюсь на второй вариант.
— А что могут найти у него в этих устройствах?
— Они могут найти информацию о том, над какими расследованиями мы с ним работали. И не только мы с ним, но и другие журналисты из его команды. Это опасно, это реально опасно: оно не может быть инкриминировано, потому что ничего незаконного там нет, но это поставит под угрозу источников, это поставит под угрозу наши методы работы. И, конечно, это поставит его и его коллег под угрозу от внесудебных действий. Потому что если они поймут, что готовится еще новое расследование, типа как по Навальному, то скоро придет порог их принятия решения, что лучше от такого человека освободиться.
— Христо, а у Романа не было продумано, что делать в таких ситуациях? Например, кнопка, которая закрывает максимально доступ ко всему, к чему нужно закрыть, или удаляет все и дублирует на другие какие-то источники – компьютеры, серверы?
— Не будем пускаться в подробности, но это был совет, который ему был дан. Я уверен, что он принял какие-то меры. Еще раз: это действия, которые были рано утром, я не знаю, смог он это сделать или нет.
Имейте в виду, что это не первый раз: несколько месяцев назад, в марте, когда он возвращался из Вены, где работал со мной, его задержали на несколько часов на границе по абсурдному поводу, что они хотят узнать у него, какие меры против COVID-19 приняты в Австрии. Тогда взяли его устройства тоже на несколько часов. Потом наш подробный анализ показал, что они пытались взломать все телефоны и компьютеры и не смогли. Поэтому я очень надеюсь, что сегодня эффект будет такой же.
Что известно о Максимилиане Ван дер Верффе, сотрудничестве с ГРУ и деле о клевете
— Но вы точно уверены, что сегодняшние обыски связаны именно с этим делом о клевете?
— Формально, чисто формально. С одной стороны, сама адвокат Гуревич об этом публично оповестила. Ну и адвокат, который сегодня пошел к Роману из правозащитной организации "Открытка", они тоже опубликовали, что именно над этим сфокусируется сегодняшний обыск. Другой информации у нас нет. Постоянный адвокат Романа по делу о клевете тоже не смог с ним связаться, и мы не можем через него получить информацию.
— Что вам известно об этом голландском журналисте, который выступил заявителем?
— Что он действительно когда-то был журналистом, реально занимался реальными расследованиями. Но мы видим, что после начала войны в Украине – от некоторых слитых массивов [данных] функционеров "ДНР", которые появились в открытом доступе несколько лет назад, – он предлагал им помощь в раскрутке их тезисов, он реально предлагал им пиар-работу. То есть с того момента мы не считаем его журналистом.
После того как он несколько раз съездил на Донбасс и сделал довольно конспирологические репортажи о том, какие альтернативные версии по "Боингу" могут существовать, он пошел на работу в Bonanza Media. Это проект Яны Ерлашовой, бывшего продюсера и журналиста Russia Today. Он сам сказал, что работает на нее, получает зарплату из этого проекта.
И наше расследование показало, что Bonanza Media – это реально структура, которая курируется ГРУ, военной разведкой России. Мы не можем утверждать, что она была создана именно ГРУ, но то, что после какого-то начального этапа она стала подконтрольной ГРУ, это доказывается перепиской между Яной Ерлашовой и ключевыми людьми в ГРУ. Которые не только помогали ей логистически: помогали ей пересекать границу с Украиной, помогали ей получать визу в Россию для Макса ван дер Верффа, – но и реально участвовали в цензурировании или редактировании материалов именно Bonanza Media.
Поэтому факт, что Bonanza Media – это проект, связанный с ГРУ, считаем доказанным. Знал ли Макс, что он работает на ГРУ или нет, я не могу до конца быть уверенным.
— Тут как раз тот самый тонкий момент. Если у вас доказательства, что именно он сотрудничал – не СМИ, а он?
— У нас нет этого доказательства, в нашем расследовании мы этого не утверждаем. У нас есть причина считать, что он знал, что, например, все слитые документы, которые он получил (и намекал, что не может говорить, откуда он их получил), – это внутренние документы следственной группы, которая занималась расследованием "Боинга". Он говорил, что они их получили от источника, который ему гарантировал их аутентичность, но он не может его назвать, потому что это опасно.
Мы знаем сейчас, что все эти документы были получены именно благодаря хакерам ГРУ. Я не вижу ситуацию, в которой он не знал внутри себя, что работает с документами и с поддержкой ГРУ. Знал ли он, что его начальник, единственный другой реально работающий в этой организации, Яна, постоянно на связи с ГРУ – я не могу утверждать. Но еще раз: он должен был знать, он должен был проверить перед тем, как распространять дезинформацию.
Обыски у Доброхотова и предупреждение независимым СМИ
— Вы видите связь между тем, что The Insider признали "иноагентом", и сегодняшними обысками?
— Я скорее вижу связь между планом Романа сегодня вылететь и обыском сегодня. Но то, что назвали The Insider "иноагентом", – это был сигнал, что больше не работает метод, который Роман считал достаточным: когда он регулярно выпускает расследования, не дает передышку властям, чтобы они его назвали таким. Видимо, это не сработает уже.
И это я связываю именно с тем предупреждением, которое наш источник из правоохранительных органов дал нам в конце мая. Мы получили предупреждение, я даже в твиттере написал, что все правила отменяются и до выборов будет полный нажим, полная агрессия по отношению к свободным СМИ. Намек получили, вот, передавайте своим коллегам, которые занимаются свободной журналистикой, что надо им спасаться до выборов.
— Как вам это сообщили? Как этот намек был передан?
— Этот намек был передан телеграмом, прямым сообщением от доброжелателя, который раньше нам давал намеки, которые оказывались правдивыми.
— Вы знаете, кто этот человек? Мне не скажете, но знаете кто это? Он работает в спецслужбах?
— Я не буду говорить, где он работает, но точно в правоохранительных органах или спецслужбах.
— Он говорил не только о The Insider, правильно ли я вас поняла, а вообще о СМИ, которые не зависят от власти в России?
— О независимых электронных СМИ в России.
— То есть стоит ждать всем, что к ним вот так придут?
— Незадолго после этого предупреждения мы видели, что случилось с Баданиным и еще с одним журналистом. Как нам было передано, это будет длинная цепочка таких действий, некоторые из них технологические — цензурирование и отключение сайтов, а другие – судебные и процессуальные типа того, что мы видим сегодня. Я уверен, что в ближайшие недели мы увидим еще примеры.
— Христо, а вы лично в России бываете?
— Нет. К моему несчастью и счастью, мне запрещен въезд в Россию после 2016 года, после того как я активно стал вести блоги и писать в Bellingcat. До этого я каждый год был в России, потому что я там жил долго, но уже нельзя.
