Алексей Навальный объявил голодовку в колонии. Он требует допуска врача и выдачи лекарств и рассказывает, что боли в спине продолжаются, а ноги теряют чувствительность. "Шутки шутками, но это уже напрягает", – признается политик. Управление ФСИН по Владимирской области считает, что Навальному в колонии "оказывается вся необходимая медицинская помощь", а проверки по ночам "не препятствуют отдыху".
Как на голодовку заключенного оппозиционера может отреагировать администрация ИК-2 и чем здоровью Навального, пережившего отравление, грозит это решение – об этом в эфире Настоящего Времени мы спросили Петра Курьянова из фонда "В защиту прав заключенных", врача-гастроэнтеролога Алексея Парамонова и врача-нейрохирурга Алексея Кащеева.
"Навальный понимает, что это крайняя мера". Правозащитник Петр Курьянов о голодовке за решеткой:
— Петр, вы сами были в заключении, объявляли голодовку в колонии. Через что сейчас и вообще в ближайшие дни придется пройти Алексею Навальному?
— Ему придется пройти наверняка сквозь поливание грязью, выдумывание, что он, например, украдкой все-таки употребляет пищу – передаваемую ему, имеющуюся в пищевой комнате. Это первое сейчас, что начнет выливать администрация, – вот эту клевету.
— То есть психологически таким образом заставляя Алексея Навального [прекратить голодовку] или очерняя Алексея Навального, получается?
— Ну, конечно, очерняя. Таких примеров масса. Это стандарт действия администрации исправительных учреждений в российской ФСИН. Сейчас начнут придумывать, более того, начнут появляться рапорты, докладные, объяснительные вот этих самых осужденных, которые сотрудничают с администрацией, которые боятся администрации, о том, что они, Иванов-Петров-Сидоров, видели, как утром Навальный украдкой подошел в пищевую комнату и съел там кусок колбасы.
— А что по состоянию здоровья будет происходить с Алексеем Навальным? В целом голодовка в колонии – это что?
— В федеральном законе "О содержании под стражей обвиняемых и подозреваемых до вступления приговора в законную силу" есть статья 42-я, которая так прямо и называется – "Меры в случае отказа от приема пищи". В этой статье прописано, что начальник учреждения должен уведомить прокурора, должен принять какие-то меры, целый там такой комплекс, уведомить орган, в чьем производстве уголовное дело. Это когда человек сидит в СИЗО. Когда в отношении него вступил в законную силу приговор, на него распространяется уже Уголовно-исполнительный кодекс. Там есть лишь упоминание о том, что в случае отказа от приема пищи и ухудшения состояния здоровья администрация вправе применить принудительное кормление.
Как именно это будет выглядеть – это целиком и полностью уже зависит от фантазии этих сотрудников Федеральной службы исполнения наказаний. Когда они захотят, когда они посчитают, что его надо кормить принудительно либо не надо кормить принудительно, – это будут они только решать.
— Ну и мы понимаем, что принудительное кормление – это не просто принесли поднос с едой или тарелку с едой и сказали: "Ешь!" Это какое-то физическое воздействие, да?
— Безусловно, да, это принуждение, в общем-то, через силу. Я не знаю, будут связывать, чтобы не двигался, или какие-то любые другие [применять способы] именно фиксации человека для того, чтобы он не воспрепятствовал опусканию зонда медицинского. Я сам не подвергался такой процедуре и в деталях вам объяснить не могу.
— Петр, вообще насколько голодовка – это действенная мера? Имеет ли значение, в какой именно колонии заключенные объявляют эту самую голодовку?
— Надо совершенно точно понимать, что голодовка – это крайняя мера, которая вообще-то осталась у заключенного в лагерях и тюрьмах для того, чтобы как-то обратить на себя внимание, на свой протест, привлечь внимание тех же надзирающих органов. Крайняя мера, и на нее, конечно же, надо идти, перепробовав всевозможные другие методы достучаться и добиться удовлетворения своих требований.
Безусловно, речь идет в данном случае о здоровье человека. Я считаю, Навальный – достаточно вменяемый человек, который понимает, что это крайняя мера, что он находится в плену, что его пытались отравить. И, я так полагаю, он, находясь там, понимает, что другого у него пути нет.
— В колонии уговаривают отказаться от голодовки? Если да, то как это происходит обычно?
— Вы знаете, вообще-то если заключенный находится среди других осужденных, в бараке, где сейчас находится Алексей, объявлять голодовку – это, как бы так сказать, давать им повод превратить твою голодовку в некое посмешище, для того чтобы как-то скомпрометировать тебя.
Мое мнение: я бы в этом садистском лагере (а он, безусловно, садистский, мы знаем о нем уже много лет) садился бы в ШИЗО. Просто сидел в ШИЗО и там уже объявлял голодовку в камере. Не среди массы заключенных, а в камере. Потому что в конце концов, даже если так призадуматься: у тебя на виду едят, у тебя на виду жарят что-то, до тебя долетают эти запахи – это пытка на второй, на третий день. Для любого нормального человека это пытка. И поэтому я бы на месте Алексея садился бы в ШИЗО и оттуда уже заявлял о голодовке.
"Что будет через неделю – уже лотерея". Гастроэнтеролог Алексей Парамонов о влиянии отказа от еды на здоровье Навального
— Я понимаю, что у вас нет на руках никаких анализов, но, учитывая то, что происходило с Алексеем Навальным: отравление, кома – как голодовка может сказаться на его состоянии?
— Действительно, что мы знаем точно и что не опровергается никем: он был тяжело болен. Причина этой болезни может обсуждаться, но он находился в коме, потом он долго лечился. У него был неврологический дефицит, у него плохо двигались конечности, он проблемы с речью испытывал и постепенно проходил реабилитацию, постепенно восстанавливался. Это видно, это никто не опровергает, ни одна сторона. То есть пациент достаточно тяжело болел.
Он похудел существенно за это время – то, что я вижу на фотографии. И сейчас он жалуется на то, что у него боль в спине, и боль распространяется в ноги: онемение, нарушение чувствительности в ногах. Это может быть то, что в народе называют радикулит – боль в спине, встречается очень часто, и, кажется, каждый из нас это переносил. Но с другой стороны, это могут быть достаточно интенсивные боли, мучительные боли, и [они могут] отягощать общее соматическое состояние пациента.
То, что мне удавалось читать в прессе: ему дают нестероидные противовоспалительные средства. Они могут, с одной стороны, облегчать его состояние, а с другой стороны, повышать риски для того человека, который голодает.
Итак, мы знаем, что это человек, который перенес в последние несколько месяцев тяжелое заболевание с нахождением в коме, тяжело восстановился, сейчас переносит острое состояние в области нервов, выходящих из позвоночника, какая-то радикулопатия возможна, боль в спине. И человек, существенно потерявший в весе. То есть его риски при голодовке, наверное, выше, чем у человека исходно здорового с полным сохранным весом, привычным для него. Конечно, я не вижу истории болезни, не могу предметно это все охарактеризовать, но мне внушает некоторую тревогу эта история, что не совсем здоровый человек еще и будет голодать.
— А можно ли предположить, сколько он может по времени находиться на голодовке без каких-либо серьезных последствий? Или все-таки в его состоянии даже один день голодовки – это плохо?
— От одного дня, я думаю, никто сильно не пострадает, если это не человек с большим дефицитом массы тела. Если мы вспомним известную историю еще с советских времен с доктором Хайдером, который 130 дней голодал. Казалось бы, [из этого можно сделать вывод], что ничего страшного. Но с другой стороны, если мы вспомним этого самого доктора Хайдера, у него был лишний вес, и потерять 30-40 килограммов веса для него было не проблемой. У Алексея нет этого лишнего веса.
Один день проблемы, я думаю, не создаст. А вот что будет через неделю – у меня нет никакой уверенности, что не нарушится, допустим, функция почек или печени. Может быть, все будет хорошо, а, может быть, и нет. Это уже лотерея.
"Это похоже на вскрытие вен, только медленное". Нейрохирург Алексей Кащеев о последствиях голодовки
— Алексей Навальный пишет: "Боль в спине перешла в ногу. Участки правой, а теперь и левой ноги утратили чувствительность". Можно ли сделать какие-то выводы, не видя пациента?
— Конечно, не видя пациента и не видя результатов его обследований, говорить о чем-то довольно сложно. Но та клиническая картина, которую он описывает, – боль в спине, отдающая в ногу, онемение в ноге или в дух ногах – может соответствовать какому-то острому дискогенному поражению поясничного отдела, чаще всего это грыжа диска.
По всей видимости, те тюремные врачи, которые с ним работают, они примерно того же мнения, и об этом свидетельствует то, что он получал нестероиды – ибупрофен – и то, что его возили на МРТ позвоночника. Мы не знаем его результатов, но тем не менее. Заболевание это распространенное и неугрожающее жизни, но угрожающее функциям [организма]. В части случаев крупные грыжи диска могут приводить к снижению чувствительности, к параличам в ногах, в том числе необратимым, если они вовремя не прооперированы. Кроме того, это просто больно, это сильная физическая боль, пыточная боль. Поэтому такому человеку неважно: находится ли он в тюрьме или на воле – должна своевременно быть оказана диагностика и помощь, при необходимости хирургическая.
— Если это грыжа диска, то медикаментами тут не обойтись?
— В части случаев можно обойтись. В другой части случаев может потребоваться какое-то специализированное вмешательство: блокады, малые, большие операции. Кроме того, не будем забывать о том, что Навальный находится в периоде после отравления и долгого нахождения в коме, поэтому, может быть, причиной этих болей является что-нибудь другое, например, какое-то отсроченное осложнение отравления – это тоже может быть. Какая-нибудь нейропатия, мы же не знаем точно, чем и как он был отравлен и каковы последствия этого отравления.
— Теперь еще при таких диагнозах – после отравления Навальный находился в коме – он теперь оглашает голодовку. Как может голодовка усугубить состояние Навального?
— Голодовка, безусловно, никому не может пойти на пользу. Это крайняя мера, которую принимают заключенные. Это похоже на вскрытие вен, только медленное. Естественно, для него дальнейшая потеря веса, снижение иммунитета, снижение физической активности на фоне голода могут привести к серьезным проблемам как для поясницы, так и для общего здоровья, особенно учитывая его отравление. Поэтому, безусловно, это тяжелая история, как и любая голодовка любого заключенного в любой тюрьме мира.
— Есть предположение, что Навальному могут применить принудительное вскармливание. Насколько это опасный процесс?
— Я лично, конечно, в тюрьме никогда не работал. Насколько я знаю, законодательство России и многих других стран не запрещает на прямую принудительное кормление. Эта процедура неопасная. Человеку могут поставить зонд, например, желудочный и вводить через него питательную смесь. Но она пыточная и по сути своей, и по форме – об этом говорили многие люди, которые это пережили. Поэтому в международном праве сложное отношение к таким кормлениям. Если я правильно помню, ВОЗ считает принудительное кормление возможным только в том случае, если это делается из гуманных соображений [в отношении] заключенного, который не изъявлял иной воли до этого, и заключенному, которому непосредственно угрожает смерть от голодовки. В общем, с большим количеством оговорок. У меня нет уверенности, что в российской тюрьме это будет соблюдаться.
— Насколько я понимаю, самое тяжелое в голодовке – это правильно из нее выходить. Можно после нескольких дней, когда не принимаешь пищу, покушать и умереть. Или это не так?
— Я не являюсь в этом экспертом. Безусловно, в голодовке является тяжелым все: и сам по себе факт голодания, и выход из нее. По идее, если я правильно знаю законодательство, заключенный, который объявляет голодовку, должен быть помещен под медицинское наблюдение. Конечно, выход из голодовки тоже должен осуществляться под контролем врача, который в этом понимает. Поэтому это сложная история, в первую очередь с учетом его имевшего место отравления, потому что мы не знаем точно, какие отсроченные последствия оно может нести.
