На Настоящем Времени 18 декабря пройдет премьера фильма "Голод" Татьяны Сорокиной, Максима Курникова и Александра Архангельского. 14 ноября 2022 года министерство культуры отозвало уже выданное прокатное удостоверение в связи с "многочисленными жалобами на данную картину". К премьере создатели фильма рассказали о съемках, причинах запрета и о том, почему советское и российское общество забыло о трагедии голода 20-х годов.
В 1921-1922 годах в СССР, по неофициальным данным, голодали около 40 миллионов человек и погибли около 6 миллионов. Продовольствия критически не хватало в Поволжье, Самарской и Челябинской областях, Башкирии, Приуралье и Западной Сибири. Официально были зарегистрированы случаи каннибализма. Решающую роль в спасении голодающих сыграла помощь капиталистических стран – возглавляемая Гербертом Гувером организация ARA ("Американская администрация помощи"), личная инициатива исследователя Фритьофа Нансена, объединившего для помощи более 30 разных благотворительных организаций, и религиозное общество британских квакеров.
В фильме собраны интервью историков, исследовавших тему голода в СССР, хроникальные кадры, фотографии и зарисовки, красноречиво запечатлевшие масштабы катастрофы. Создатели фильма – Татьяна Сорокина, Максим Курников и Александр Архангельский – намеренно отказались от авторского текста и позволили архивным материалам говорить самим за себя.
Премьера фильма 18 декабря в 15:00 (Киев/Москва) на ютуб-канале "Настоящее Время. Док".
– В одном из интервью Максим Курников говорит, что это картина для большого экрана – не телефильм, а настоящее кино. Расскажите о визуальном ряде фильма, о том, как родилась идея проиллюстрировать историю голода в 20-е современными видами российской глубинки?
Татьяна Сорокина: В документальном кино не так много инструментов, как в художественном. Здесь либо ты идешь за героем, либо ищешь ассоциативный ряд для иллюстрации замысла. К сожалению, в России до сих пор много мест, которые образно "ложатся" на рассказ о разрухе начала века. Это тот случай, когда натуру не пришлось долго искать.
– В каких городах и областях, пострадавших от голода в 20-е, удалось побывать во время съемок?
Татьяна Сорокина: У нас было несколько экспедиций, поскольку зона голода – это огромная площадь. И охватить сразу все невозможно. Мы проехали больше трех тысяч километров от Челябинска до Саратова – это десяток городов и сел, в том числе Бузулук, где было особенно тяжело. Ждали, что умрет половина населения. Потом мы отдельно ездили в Казань и Санкт-Петербург. По-хорошему надо было бы и Казахстан с Украиной включить, но на это уже не было ресурсов. От чего-то всегда приходится отказываться.
– Монтаж современных кадров вымирающих деревень и реальной хроники событий производит сильнейшее впечатление. В какие архивы вы обращались и какие материалы использовали?
Татьяна Сорокина: Что касается хроники, вся она доступна в Российском государственном архиве кинофотодокументов в Красногорске. А часть фотографий нам предоставил американский историк Дуглас Смит, автор книги "Российская миссия. Забытая история о том, как Америка спасла Советский Союз от гибели". Он работал над книгой в Институте Гувера, где хранится архив ARA.
– Давайте представим, что рассказываем о голоде 20-х совсем неосведомленному человеку. В фильме две главные линии – история голода и хроника спасения голодающих силами американцев и англичан. Получается, что советские власти никак не помогали, а скорее мешали?
Александр Архангельский: В 1921-1923 годах, когда на грани смерти оказались десятки миллионов людей на территории от Поволжья до Казахстана и от Украины до Урала, они делали что могли. А что могли? Дать денег на частичное содержание миссий и смириться с политическим ультиматумом Гувера (Гувер поставил СССР условия: выпустить из советских тюрем всех американцев и не вмешиваться в распределение продовольствия –НВ). Уже хорошо. Ничего подобного в 30-е годы не было и быть не могло.
Но параллельно люди Дзержинского (о котором американцы отзывались уважительно, он как комиссар путей сообщения помогал) вставляли палки в колеса. Люди Троцкого и Ленина громили церковь, высылали членов негосударственного Помгола, люди Сталина готовились стереть память о мировой солидарности с голодающими.
– За всю историю советского кино с ходу мне вспоминается только один фильм, в котором говорится о голоде 20-х, – "Дом в сугробах" Фридриха Эрмлера, 1928 года, где семья, страдающая от голода в Петрограде, вынуждена съесть своего любимого попугая. Почему в советской истории, кино и культуре почти не отражен голод?
Александр Архангельский: Была книга Неверова "Ташкент – город хлебный", фильм по ней. В 20-е и начале 30-х действовали даже два музея голода. В татарской литературе есть мощный след – повесть Ибрагимова "Люди", по которой сейчас в Казани идет кукольный спектакль (фрагменты из спектакля включены в фильм – НВ). Но в целом да, несоразмерно масштабу – и только о 20-х.
Из всех советских голодов ХХ века только блокадный отражен в официальной памяти. Остальные живут в семейных преданиях и академических исследованиях. Думаю, дело в том, что нельзя предъявить какого-то врага, который вынудил страну голодать, все причины – внутри, ни на кого не спишешь. А это признавать неприятно.
– Запрет фильма показывает, что тема остается табуированной и в современной России. Еще одна табуированная тема – иностранная помощь. В чeм причина забвения этих исторических фактов?
Александр Архангельский: Торжествует формула, которую приписывают Бенкендорфу: прошлое России удивительно, настоящее великолепно, а будущее превзойдет любые ожидания. Ничто не должно омрачать этот взгляд. А то, что жизнь противоречива и тем отличается от однозначной смерти, кого это волнует? Ну и про иностранную помощь вспоминать не любят, даже про ленд-лиз. То есть любой ученый, независимо от взглядов, знает, что помощь была. Но в публичном поле – суверенная мифология: все сами, все в одиночку, да здравствует советская империя, ура. И эти битвы памяти бывают жесткими. Во время съемок нас далеко не везде пускали в музеи, даже закрывали на санитарный день, проверяли технику. Но все это позади. Фильм есть, его не отменишь.
– Задумывались ли вы о цензуре во время работы над фильмом?
Максим Курников: Если говорить о цензуре, то единственное, в чем мы ограничили сами себя, это показ некоторых шокирующих кадров. Часть фотографий мы даем в расфокусе. Еще одно ограничение, которое мы сами на себя наложили, – это собственные выводы и суждения, за нас говорят документы, фотографии, кинохроника и лучшие специалисты по истории голода 20-х.
– Деньги на съемки собраны на платформе planeta.ru. Вы изначально решили отказаться от помощи Минкульта и сделать полностью независимый фильм?
Максим Курников: Идея собирать деньги на фильм была не моей. Когда я поделился со своим другом, что хочу сделать фильм о голоде 20-х, и рассказал ему обстоятельства того голода и о помощи зарубежных миссий, он меня спросил, где я собираюсь брать деньги на фильм. Я сказал, что думаю о том, чтобы обратиться в зарубежные фонды. Тогда он и сказал мне, что это неверно, что снимать фильм, где будет говориться в том числе о зарубежной помощи, и просить снова зарубежную поддержку для этого неправильно. Но тогда, а это было в 2015 году, я не верил в возможность собрать нужную сумму краудфандингом.
Однако к началу съемок в России благотворительность и поддержка друг друга развились так сильно, что мысль о краудфандинге уже не казалась невыполнимой. В итоге краудфандинг заложил не только финансовую основу фильма, но и стал для нас источником вдохновения. Люди, отправляя деньги, описывали истории своих семей. Одна из них стала сюжетообразующей в фильме.
С самого начала мы понимали, что не пойдем к государству за помощью в съемках фильма, так как не хотели выполнять никакой заказ.
– В финале упоминаются голод в Казахстане и Голодомор, поэтому "Голод" видится как первая часть трилогии. Планировали ли вы снимать дальше и возможно ли вообще сейчас кино об этих трагедиях?
Максим Курников: Во время съемок Александр Архангельский заговорил с нами о продолжении – о фильме про голод в Казахстане и Украине и возможной третьей части, о послевоенном голоде. Но сейчас, когда идет война, мы не представляем, как такой проект можно осуществить.
