Семья Алексея Старикова из Новгорода более трех месяцев пытается вытащить из украинского плена своего… похороненного родственника. В августе 2022 года он отправился на передовую, а через три недели пропал. Спустя три месяца родственникам выдали запечатанный гроб с телом, но мать, жена и приемный сын Алексея Старикова не верят, что похоронили именно его. Они убеждены, что мужчина находится в украинском плену, а в могиле лежит кто-то другой – возможно, погибший украинский солдат.
Свою историю родственники российского военнослужащего рассказали журналисту проекта Север.Реалии.
"Бросают куда ни попадя, разведка хромает"
44-летний Алексей Стариков работал на станции техобслуживания покрасчиком. Имел большую семью: жену, взрослого пасынка – сына жены от первого брака – и троих совместных детей – сына и двух дочерей, младшей из которых всего девять месяцев. Как говорят родственники, Алексей рвался на войну с Украиной с первых дней. "Я мужчина и не могу сидеть дома", – цитирует мужа Эсмира Старикова.
Но заключить армейский контракт Алексей не смог: помешал дальтонизм. Тогда он обратился в Российский университет спецназа в Гудермесе – тренировочную базу, через которую руководство Чечни отправляет добровольцев на войну. Первого августа Алексей уехал в Чечню – обучаться и заключать контракт. Жене, находящейся в декрете по уходу за младшей дочерью, сказал: "Не переживай, через три месяца вернусь".
По словам родственников, Алексей собирался "помогать ребятам в зеленой зоне (территория, где не ведется боевых действий – НВ), на КПП стоять, завалы разгребать". "Когда он звонил в "Ахмат" (чеченское спецподзразделение в составе войск национальной гвардии России – НВ), ему сказали, что на передовую не пошлют. Не сразу же на войну, – вспоминает Эсмира. – Но все же отправили. Он не мог ослушаться приказа".
12 августа Алексей позвонил родным уже из Лисичанска и сказал, что только что в Ростове-на-Дону подписал контракт на три месяца, его прикрепили к воинской части из станицы Калиновской Чеченской республики. Формой и оружием снабдили, а вот бронежилет и прочую защиту пришлось искать прямо на поле боя. Он посоветовал жене выключить телевизор и жаловался, что реальность оказалась не такой, как на экране: "Бросают куда ни попадя, разведка хромает. Руководство плохо наблюдает за исполняющими. Может, если б не такое отношение, все было бы иначе". Когда родные предложили расторгнуть контракт, Алексей сказал, что это нереально, не "по-мужски". "Он не хотел, чтобы вокруг семьи была аура трусости, дезертирства. Был падок на чужое мнение. Для него неприемлемо, чтобы о нем говорили что-то плохое", – объясняет поступок отчима его пасынок Дмитрий.
Второй раз Алексей позвонил родным 29 августа. Сказал, что вернулся с передовой и "отдыхает" в городе Попасная, жаловался, что болят почки и не хватает лекарств. Это был его последний звонок. Спустя неделю сослуживец Алексея сообщил Эсмире в ватсапе, что они под Соледаром попали в полуокружение, пулеметная очередь прошила Старикову ноги, он начал отползать и погиб под минометным огнем.
"Докажите, что это он, тогда и разговор будет"
Жена и мать Старикова начали звонить и писать в министерство обороны, военную прокуратуру, Красный Крест, уполномоченному по правам человека Татьяне Москальковой, лично Путину и Кадырову. Но гибель Алексея официально не подтверждали. В военной части не брали трубку. В Чечню Эсмира ехать побоялась, но в республиканском военкомате ей дали контакт Исмаила Даутова, помощника руководителя представительства главы Чечни в Ростовской области и Ростове-на-Дону, который координировал опознание погибших российских солдат. Она отправила ему образцы ДНК своих детей.
А 11 октября, просматривая украинские телеграм-каналы, Эсмира увидела фото пленных из так называемых "ДНР" и "ЛНР" в городе Лиман. На глазах у мужчин были повязки, но в одном из них она опознала мужа. Пасынок Дмитрий сначала не поверил, но спустя две недели и сам в телеграм-канале "Дохла Русня" обнаружил фото, где российских пленных поили водой из пластиковой бутылки. Человек, похожий на Алексея Старикова, был не на переднем плане, но все же у семьи отпали все сомнения – это он.
Эсмира связалась с администратором телеграм-канала, тот, в свою очередь, дал контакты бойца ВСУ, взявшего в плен человека, похожего на Старикова. По словам женщины, украинский военный отвечал вежливо, просил не переживать: к пленным относятся хорошо, с мужем все будет в порядке. Он сообщил, что российские войска при отступлении оставили раненых в городе Лиман. Двенадцать человек пытались выбраться самостоятельно и попали в плен, когда украинская армия заняла город и окрестности. Пленный, в котором Эсмира опознала мужа, действительно назвался Алексеем и сказал, что сильно контужен. Он ранен в ноги и в руку. В какой изолятор его доставили, военнослужащий ВСУ не знал.
Жена и мать заново начали обращаться во все инстанции, но безрезультатно. "Куда бы я ни дозванивалась, везде утверждали, что фотографии – фейк, – жалуется мать Алексея. – Говорили: докажите, что это он, тогда и разговор будет".
28 октября Эсмире сообщили, что тело Алексея опознано – тест ДНК показал близкое родство одного из убитых солдат с ее сыном, но не с дочерьми. Но она может не волноваться – судмедэксперт "сделает, чтобы совпало". "Я спрашиваю, зачем что-то делать, если я знаю, что все дети его?" – возмущается Эсмира, пересказывая этот разговор. Семья хотела отдать на анализ ноготь Старикова, который случайно нашли дома, но судмедэксперты этот образец не приняли без объяснения причин.
"Деньги мне не нужны, верните, пожалуйста, мужа"
В Ростов-на-Дону, где находится Центр приема, оформления и обработки погибших военнослужащих (ЦПООП), на опознание отправился Дмитрий, чтобы не травмировать мать. К тому же как медик (пасынок Алексея Старикова работает врачом-реаниматологом) он мог опознать тело более точно. Дмитрий слышал об ошибках экспертов и о военном, который вернулся домой и узнал, что родные его уже похоронили.
В морге ростовской судмедэкспертизы его больше часа уговаривали забрать тело сразу, без осмотра: мол, оно в ужасном состоянии, изъедено червями. Увидев труп, Дмитрий понял, что это не его отчим – у Алексея было меньше зубов, имелись заметные шрамы и, что самое главное, должны были быть серьезные ранения ног.
Как только Дмитрий заявил, что тело чужое, и потребовал дополнительных экспертиз, на семью начали давить. "На следующий день мне позвонил Исмаил и стал говорить: зачем вы издеваетесь над трупом? – вспоминает Эсмира. – Надо забирать. Вам что, не нужны деньги? Я сказала, что деньги мне не нужны, верните, пожалуйста, мужа". Но сотрудники военных ведомств, по ее словам, продолжали делать акцент на денежной теме. "Вы же получите выплату, у вас же дети, надо как-то жить, многие ничего не получают, потому что там без вести пропавший", – рассказывает жена Алексея.
Военную зарплату мужа Эсмире не перечисляли, контракт она тоже не видела. Алексей перед исчезновением рассказывал, что у него нет бумажного контракта, только жетон и полученная по ватсапу из мэрии Грозного выписка из приказа о зачислении. Сама Эсмира сидела с детьми и зарабатывать не могла. "Матери сказали: если не возьмете тело, не ждите ни выплат, ни зарплаты, – объясняет Дмитрий. – Она с тремя несовершеннолетними детьми на руках осталась. Поверила, что деньги выплатят, потому и забрала труп".
Тело не кремировали – чтобы в будущем солдата могла опознать его семья. Эсмира попыталась получить биоматериал для независимой экспертизы, но новгородские судмедэксперты отказались вскрывать запечатанный гроб, прибывший из Ростова. Уже после того, как "груз 200" доставили в Новгород, семье пришел ответ из военной прокуратуры, что Алексей в списках погибших не числится и якобы по-прежнему служит под Соледаром.
"Исчез человек. Был – и нету"
Похороны состоялись 17 ноября. Попрощаться с телом родным не дали. Дмитрий удивился, увидев, что цинковый гроб два человека "подняли, как перышко". "Это нереально, – утверждает он. – Я в реанимации работаю, человека среднего телосложения, который весит 60–70 кг, мы втроем еле тягаем".
По словам Эсмиры, после похорон отношение Исмаила Даутова и его коллег к ней сразу изменилось: "Раньше они звонили, говорили, что придут выплаты, я начну новую жизнь, но как только похоронили – все. Тишина. Ни выплат, ни зарплаты".
Исмаил Даутов утверждает, что давления на Эсмиру не оказывал, а экспертиза ДНК трижды подтвердила, что тело принадлежит Алексею Старикову. По его словам, представительство Чечни является лишь помогающей стороной и посредником, а по выплатам следует обращаться в министерство обороны и военную часть. Ответ на запрос в ростовский военный госпиталь №1602, в лаборатории которого проводился анализ образцов ДНК Алексея Старикова, к моменту публикации этой статьи не пришел.
Документов о гибели мужа Эсмире так и не выдали, как и официальных результатов анализа ДНК. Единственную денежную компенсацию удалось получить из бюджета Новгородской области – хотя Алексей заключил контракт, выплату оформили как семье мобилизованного. В ведомстве уполномоченного по правам человека, по словам жены, Старикова искать среди пленных отказались – ведь семья письменно подтвердила получение тела погибшего. "Он вообще ни в каких списках не проходит, – жалуется Эсмира. – Просто испарился. Даже в списках военнослужащих больше не числится. Исчез человек. Был – и нету".
"Теперь я понимаю, что это даже не Афганистан и не Чечня"
Отчаявшись найти помощь в России, семья Алексея часами изучала украинские телеграм-каналы. Только тогда они, по словам Эсмиры, поняли масштабы войны: "По телевизору показывали не весь ужас. Теперь я понимаю, что это даже не Афганистан и не Чечня".
Она писала украинским журналистам. Владимир Золкин, известный многочисленными интервью с российскими пленными, не ответил, а его напарник Дмитрий сказал, что проверить информацию не может, поскольку интернет после очередного обстрела Украины работает с перебоями. По ее словам, украинцы отвечают "без агрессии, злобы, сарказма".
По совету украинского военного в начале декабря она съездила в так называемую "ДНР", поскольку Алексей, скорее всего, содержится с пленными бойцами из аннексированных "народных республик" и переговоры по поводу их обмена с Украиной ведут местные чиновники. Деньги на поездку пришлось собирать в соцсетях. В Донецке ее приняли в Красном Кресте, взяли данные мужа. Через неделю ответили, что помочь не могут, поскольку Алексей – житель другого субъекта РФ. Сведения они переслали уполномоченному по правам человека, а с этим ведомством родные солдата уже безуспешно общались. Теперь в планах Эсмиры – съездить в Украину.
Пока же жена и мать солдата исправно посещают Ермолинское кладбище возле Великого Новгорода. На кресте с надписью "Стариков Алексей Григорьевич" фотографии нет – родные уверены, что это не его могила. Эсмира Старикова и Галина Богданова не исключают, что под крестом лежит украинец. Женщины просят прощения у погибшего за то, что они, а не близкие, его похоронили, и успокаивают себя: "Зато его косточки не обдуваются ветром".
Полностью материал можно прочитать на сайте Север.Реалии
