Огонь российской реактивной и ствольной артиллерии – главные причины потерь среди жителей Бахмута и украинских военных. И еще, конечно, мины. Ранения от стрелкового оружия не превышают 10% от общего количества. "Минно-взрывная травма. Преимущественно все это следствия артиллерийских обстрелов минометов. Последствий контактных боев гораздо меньше", – говорит военный медик Георгий.
Начиная с лета Бахмут непрерывно штурмуют российские войска. В основном наемники "ЧВК Вагнера". Они регулярно рассказывают в своих телеграм-каналах, что вот-вот возьмут "Артемовск" – так Бахмут назывался до 2016 года. Командир украинской отдельной группы аэроразведки "Птицы Мадяра" Роберт Бровди опровергает российские заявления "о скором захвате". Он служит в районе Бахмута и публикует кадры из города: "Бахмут враг пытается взять в окружение, в кольцо. Ему это не удается. То, что анонсирует враг, что бои идут уже непосредственно в городе, – это неправда. Но в предместьях довольно напряженно и неспокойно".
Несмотря на постоянные обстрелы, в городе и его окрестностях продолжают жить люди. В основном пожилые, но есть и дети. Очень много детей. В Бахмуте порядка трехсот малышей и подростков. И даже несмотря на риски, многие родители не готовы немедленно покинуть город. По данным украинской полиции, больше всего детей в Торецком районе Донецкой области – около двух тысяч. Это в двадцати километрах от Бахмута.
"Гражданские – это проблема. Я полчаса назад разговаривал. Был приход, гражданские получили довольно серьезные ранения, некоторые погибли, не раз эти темы поднимались, из 75 тысяч жителей Бахмута десять с лишним тысяч находятся в городе", – рассказывает Роберт Бровди, командир отдельной группы аэроразведки "Птицы Мадяра".
Власти настоятельно рекомендуют гражданским покинуть населенные пункты, расположенные вблизи линии фронта. Но мало кто соглашается. Даже несмотря на то, что в городах и селах часто нет света, тепла и газа. Это Северск в тридцати километрах от Бахмута. Здесь жизнь местных сильно зависит от магазина, который, по сути, выполняет роль "пункта несокрушимости": "К нам обращаются люди по поводу зарядки телефона. Мы никому не отказываем. Совершенно. Приносят фонарики на зарядку, телефоны. Пауэры заряжают. Мы никому ни разу не отказали".
Из-за того, что местные жители не хотят покидать Северск, волонтеры, чиновники и полицейские вынуждены под обстрелами возить людям пенсии, генераторы, топливо к ним и продукты. Но в отдельных случаях люди все-таки соглашаются уехать. Эти полицейские едут в город Авдеевка, чтобы забрать сразу целую семью. "Сегодня эвакуация семьи, где живут двое детей: девочке 12 лет, мальчику – 11. Еще с ними живут отец, бабушка и дедушка", – рассказывает Александр Гаврилко из полиции Донецкой области.
Эта семья жила на девятом этаже. Во время обстрелов они просто физически не успевали спускаться в подвал. Волонтеры рассказывают, что эти люди решили уехать не из-за страха смерти под завалами, а просто от холода.
Пожилой мужчина практически не может ходить самостоятельно. За ним волонтеры приехали на специально оборудованной машине. Но фактически это просто автобус. А вот детей сажают уже в бронированное авто. Это чуть больше защиты. В ближайшее время окрестности Бахмута будут оставаться самым опасным местом на фронте, заявляют военные. Украинские власти не могут насильно выдворить людей из города. Но просят жителей не игнорировать эвакуацию. Российская армия всеми способами пытается развить наступление в регионе.
О ситуации под Бахмутом и в целом в Донецкой области Настоящему Времени рассказал эксперт Олег Жданов.
– Как бы вы описали ситуацию в районе Бахмута?
– Если ад существует, то он сегодня там, под Бахмутом. Ситуация очень серьезная и очень тяжелая. Есть частичный успех у российских войск, они прорвали нашу оборону южнее Бахмута и пытаются продвигаться вперед. Зыряновку мы оставили, Андреевку уже сегодня оставили за прошедшие сутки и пока остановили продвижение российских войск. Далее, насколько известно, туда подтягиваются наши резервы. Мы будем восстанавливать линию фронта по той линии, по которой она была на начало текущей недели.
– То есть отбивать эти маленькие населенные пункты?
– Да, отбивать эти маленькие населенные пункты и восстанавливать исходные позиции.
– А какие там бои сейчас идут?
– Даже иногда и в темное время суток. Фактически российские войска постоянно атакуют, причем не обращают, вообще никто не считается с количеством потерь. Атакует от взвода и более, то есть это около 30 человек идет в атаку. Редко когда с ними отправляют бронетехнику, то есть они идут в пешем порядке. После отбивания этой атаки кто остается живой – откатывается назад. Через час атака повторяется. И так целый день. Вот таким образом российские войска пытаются штурмовать наши позиции.
– То есть это наземная операция, это не артиллерией бьют?
– Нет. Артиллерия работает параллельно. По артиллерии там, кстати, ситуация еще тяжелее, потому что соотношение где-то 1:8, 1:9 по артиллерийским стволам. И там артиллерия выкладывает неимоверное количество боеприпасов. Между атаками огневые налеты. Идет огневой налет, сразу за огневым налетом следует атака. Атака захлебнулась – опять начинается огневой налет, и после него опять идет атака – вот такое чередование. Иногда России удается применить авиацию, особенно армейскую авиацию. Там наши танкисты выполняют задачи как обороны танками, когда танк стреляет по прямому назначению прямой наводкой, это для них задача, которую они обязаны знать. Но они практически освоили работу как артиллерии, и танки стреляют с закрытой огневой позиции, даже иногда ведут контрбатарейную борьбу, давят огневые точки российской артиллерии.
– Вы говорите, артиллерия – один к восьми, один к девяти. А в количестве людей у кого преимущество?
– В количестве людей преимущество тоже у противника. Единственное, что точных цифр нет, но понимаете, они туда постоянно подвозят резервы. Это либо наемники могут быть из числа заключенных, могут быть из числа вольнонаемных, которые идут в составе частных военных компаний. Надо учитывать, что Пригожин и Суровикин – друзья. И Суровикин дает туда на усиление самые боеспособные части, которые есть в Украине из российских оккупационных войск. В районе Угледара воюет морская пехота Тихоокеанского флота. В районе Бахмута встречаются уже десантники, которые отступили с правого берега реки Днепр, и теперь они доукомплектованы и мобилизованы, теперь они помогают "чевэкашникам" штурмовать наши позиции.
– Звучит так очень пессимистично. Может ли Украина что-то на этом участке сделать, чем-то подкрепить?
– Да, действительно, звучит пессимистично, но тем не менее мы держим позиции. И есть небольшой прорыв, я думаю, что он будет ликвидирован в ближайшую неделю. И туда подходят сейчас наши резервы. Мы будем выравнивать ситуацию, будем ее стабилизировать.
– А в чем вообще стратегическая важность Бахмута? Или не стоит именно за Бахмут браться? Это просто в принципе Донбасс и стратегический участок?
– Нет, Бахмут – это ключ к захвату Донецкой области.
– Почему?
– Если они берут Бахмут, они выходят на оперативные просторы, перед ними остается последняя крупная агломерация – Славянск – Краматорск, которая еще не оккупирована российскими войсками. И это первый момент. То есть это политическая задача, которую поставил Путин, – захватить Донецкую область в административных границах. Мне кажется, тут совпадают еще интересы самого Пригожина, потому что он пытается доказать, что его частная армия лучше, чем регулярная армия России. И тот призыв Кадырова, что "Дайте мне генеральный штаб, и я научу их, как надо воевать" – они именно к этому и стремятся. И третья – это экономическая. Дело в том, что за Бахмутом в районе Славянска находится водозабор всей Донецкой области.
В Донецке воды нет – там дают воду на несколько часов один раз в неделю, а на Мариуполь вообще вода не течет. Весь водозабор Донецкой области находится под Славянском. Они зиму не пересидят, они не могут войска в Донецк завезти, потому что войска требуют большого количества воды для своей жизнедеятельности. Вот вам уже три причины. Кстати, несмотря на такое превосходство в личном составе, они же и потери несут практически где-то 1:8-1:7.
– На одного украинского военного – восемь российских?
– Да. За летний период они положили там дивизию. Последняя информация была, по-моему, в конце сентября – в начале октября, говорили, что от восьми до десяти тысяч убитыми в районе Бахмута. Я думаю, что сегодня количество убитых только возросло, может быть, еще больше. Еще назревает экологическая катастрофа. Они не убирают тела убитых солдат, и разлагающиеся тела выделяют трупный яд, который попадает в грунтовые воды. Сейчас хоть мороз, так там эти тела хотя бы будут "подморожены". Но когда было тепло, это была вообще катастрофа.
