В России 8 сентября прошел единый день голосования. Все действующие и временно исполняющие обязанности главы регионов России, которые участвовали в выборах, побеждают, согласно предварительным данным на утро 9 сентября. В частности, в Санкт-Петербурге побеждает Александр Беглов, которого неоднократно обвиняли в нарушениях накануне выборов.
В Мосгордуму предварительно проходят 20 кандидатов от системной оппозиции – партий КПРФ, "Яблока" и "Справедливой России". Оставшиеся 25 мест получают провластные кандидаты.
Социолог, экономист Михаил Дмитриев, член научного совета Московского центра Карнеги в эфире Настоящего Времени рассказал о том, почему протесты накануне выборов многие сравнивают с протестами на Болотной.
— Вас в прессе часто называют экспертом, предсказавшим Болотную. По вашему мнению, могут ли выборы 2019-го стать таким же катализатором, каким стали выборы в 2011-м (в декабре 2011 года прошли выборы в Госдуму – НВ).
— Пока нет. Пока несмотря на то, что вроде бы протесты шли не по местной московской повестке, не по вопросам развития города Москвы или каких-то местных московских проблем, а по вопросам соблюдения демократических прав и свобод, то есть повестке федерального уровня, но все равно население воспринимает их как локальные повестки по локальной проблеме.
Всего лишь 23% населения, по последнему опросу "Левады", поддерживает эти протесты в Москве, несмотря на то, что большинство населения сейчас очень большой приоритет уделяет вопросам соблюдения политических прав и свобод граждан.
— Почему такая маленькая цифра?
— Это говорит о том, что пока протестная активность, хотя она и достаточно высока сегодня в России, но она сосредоточена вокруг местных проблем. И вот эту московскую историю с выборами не воспринимают как федеральную историю, ради которой жители других регионов тоже должны были бы протестовать. Это чисто московская повестка. И скорее всего, после того, как повод для этих протестов будет исчерпан, то есть выборы проведены, следующий такой федеральный повод появится нескоро, это будут уже выборы федеральные в Государственную Думу в 2021 году.
И с какими настроениями к этому подойдет все население страны – мы пока не знаем. Будет ли к тому времени уровень протестных настроений высокий, будет ли столь же высоко приоритетной тема политических прав и свобод или нет – это пока неизвестно. Настроения сейчас меняются очень быстро, каждые полгода мы имеем совершенно новые настроения людей.
— То есть на данный момент, если говорить о 2019 годе, пик протестной активности пройден, правильно я понимаю?
— Не совсем так. Протесты, скорее всего, будут продолжаться, потому что уровень протестных настроений в стране довольно высок по историческим меркам. В основном люди готовы протестовать по чисто местным проблемам, типа: мусорные темы, какие-нибудь конфликты вокруг застройки городов, как это было в Екатеринбурге и т.д.
Развиться в общенациональное протестное движение по какому-либо вопросу, который волнует всех, типа пенсионной реформы, такого рода потенциала сейчас нет. Протесты носят в основном локальный характер.
— По вашей оценке, чем нынешние выборы в смысле восприятия их избирателями отличаются от предыдущих кампаний?
— Резким усилением спроса на именно политические свободы граждан. Такой уровень запросов на политические свободы в стране не наблюдался, пожалуй, за последние 15-20 лет. По уровню интереса к свободе, приоретизации свободы это сопоставимо с данными первой половины 90-х годов. Но тогда люди под свободой понимали немножко другое, например: свободу ездить за границу, заниматься бизнесом. То есть больше экономические свободы и самостоятельность в личной жизни. Сейчас соблюдение демократических процедур и политические свободы выходят на первый план. Им люди стали уделять больший приоритет.
— С чем это связано?
— Мы не можем сказать пока, почему это происходит.
— Обычно это происходит, когда, условно, закрыт "вопрос холодильника".
— Да, действительно запрос на свободу самовыражения, уважения по отношению к власти начал побеждать холодильник и даже телевизор. То есть эти приоритеты появились совсем недавно, они обозначились впервые осенью прошлого года, но совсем уж на первый план выдвинулись весной этого года. Как долго продержится такая приоритетность политических запросов – мы не знаем.
— Ответа на вопрос, почему появилась такая тенденция, у вас нет?
— Нет. Это было неожиданностью для всех, в том числе и для нас. Мы просто констатируем факт.
