Российский ЦИК не зарегистрировал инициативную группу по выдвижению журналистки Екатерины Дунцовой в президенты России. Комиссия заявила о более чем ста ошибках в ее документах. Изначально заседание должно было пройти днем 22 декабря. Сама Дунцова опасалась отказа, так как у нее нет времени для повторного собрания по выдвижению.
20 декабря журналистка из Ржева Екатерина Дунцова подала в ЦИК документы для регистрации инициативной группы, поддержавшей ее выдвижение на пост президента России. Встреча ее соратников состоялась на этой же неделе, на нее пришли более семисот человек. Место проведения мероприятия до конца держалось в секрете – боялись, что оно может быть сорвано.
Дунцова долгое время работала журналисткой в ржевских СМИ, а в 2019-м была избрана депутатом Гордумы, где проработала до 2022 года. 16 ноября Дунцова написала, что выступает за прекращение боевых действий в Украине, проведение демократических реформ и освобождение политзаключенных, после чего получила вызов в прокуратуру.
Россиянка утверждает, что осознает риски открытой критики Кремля. Кандидатуру журналистки поддержал ряд российских оппозиционеров. В их числе – Иван Жданов и Лев Пономарев. В свою очередь, прокремлевские СМИ обвинили Дунцову в получении стороннего финансирования. Информагентство РИА Новости сообщило, что Дунцова якобы “поддерживается и финансируется беглым олигархом Михаилом Ходорковским”. В случае положительного решения ЦИК Екатерине Дунцовой предстоит собрать 300 тысяч подписей не менее чем в 40 регионах России.
На какие компромиссы готова пойти ржевская журналистка, если ее вызовут в администрацию президента, где та черта, после которой она снимет свою кандидатуру, и как она закончила бы войну с Украиной, если бы стала президентом, об этом Настоящее Время спросило саму Екатерину Дунцову.
– Мы ждем решения ЦИК, ждем начала сбора подписей, и очень важно сейчас людям быть готовыми к следующему этапу. Что касается [планов] на будущее, в любом случае я не уйду из политики, я буду дальше пробовать различные варианты на региональном и федеральном уровне.
– То есть это может быть позиция мэра, губернатора, депутата Госдумы?
– Да, я думаю, да.
– Вы уже говорили, что никто из администрации президента или околокремлевских структур с вами не связывался. Вы допускаете, что такой разговор может быть?
– Почему нет, я думаю, что интересно, как в прокуратуру вызывали, чтобы понять мои намерения, я думаю, что такой разговор, наверное, тоже возможен. Но людям надо понимать, с какими задачами я иду. Но пока нет, такого не было. По крайней мере, идти на компромиссы зачем, если есть процедура, прописанная законом. Какие компромиссы могут быть?
– А к сотрудничеству с администрацией президента готовы?
– Нет. Зачем? Я же сказала, что есть определенная процедура, которую надо пройти. Какое к этому имеет отношение сотрудничество с администрацией президента? Что, необходимо в рамках закона? Нет.
– О чем и речь, что если не в рамках закона, то могут "предложить" нечто, в том числе может дойти до угроз. Все-таки у вас семья, трое детей. На что вы готовы? И где та черта, когда вы скажете: "Все, сдаюсь?”
– Администрация президента точно не та организация, которая будет осуществлять угрозы.
– ФСБ?
– Естественно, что красная линия есть. Это касается прежде всего моих родных. Но в любом случае очень не хочется принимать какие-то такие решения из-за людей, которые ведут нечестную борьбу. И хочется верить, что чудо произойдет. И то, о чем вы говорите, не случится, чтобы у меня вообще в принципе такой выбор вставал.
– Меня как избирателя в первую очередь, конечно, волнует вопрос, когда закончится война в Украине. Представим, что вы президент. Если первое для вас – это помилование всех политзаключенных, то окончание войны на каком месте?
– Мирные переговоры по специальной военной операции – один из приоритетных вопросов для меня. Для того чтобы мирные переговоры принесли результат, действительно придется потратить немало времени. Но все возможно, я верю в это.
– Это как и на каких условиях?
– Вот это нужно обсуждать. Если говорить про российскую часть, мы в Конституцию включили уже субъекты, мы уже говорим про них как про субъекты Российской Федерации. Украина в этом плане имеет другое видение. Опять же, большая дипломатическая работа.
– Большая дипломатическая работа тет-а-тет. Например, вы завтра становитесь президентом, звоните Владимиру Зеленскому и говорите: "Давай встречаться, обсуждать". Тет-а-тет или при посредничестве?
– Я против каких-то договоренностей тет-а-тет, потому что тогда теряется ответственность за эти решения. Думаю, нет. Это должно быть обсуждение в том числе с международными участниками, которые так или иначе теперь вовлеклись в этот процесс.
– Я понимаю, что эта тема довольно тяжелая для вас, находясь в России, тем более, когда в России есть уголовная статья за публичные призывы к осуществлению деятельности, направленной на нарушение территориальной целостности Российской Федерации. Как вы уже сказали, украинские регионы включены в российскую Конституцию. В международном праве они оккупированы, они аннексированы, и, наверное, ответы на такие вопросы мешают вам отвечать, может быть, честно, надеюсь, честно. Потому что Путин считает оккупированные украинские территории своими, коими они не являются по международному праву. Но все-таки что вы будете делать с этими оккупированными территориями? Вы говорите, что будем садиться и обсуждать. То есть вы не можете сказать или вы пока еще не решили, что с ними вы бы сделали?
– Я не знаю условий, которые выставят, например, сегодня со стороны Украины.
– Украина говорит сразу: границы 1991 года. То есть с Крымом, с Донбассом, с Запорожской и с Херсонской областью.
– Я, честно, не готова пока отвечать на этот вопрос. Поймите.
