"Доставай все, что у тебя есть". Как анархистку и молодую мать из Карелии обвиняют в "оправдании терроризма"

В среду, 13 ноября, СМИ Карелии распространили информацию, что мать-одиночка из города Медвежьегорска, обвиняемая в оправдании терроризма, приобрела наркотики. Статьи написаны так, как будто девушку уже осудили.

Речь шла о Екатерине Мурановой. Сама она рассказывает, что 7 ноября поехала в Петрозаводск — это ближайший крупный город — за лекарствами. В этот день внезапно объявился знакомый, с которым она давно не связывалась, и предложил встретиться. Они посидели в кафе, после чего он предложил поехать с ним по каким-то делам на окраину, где их задержали почти сразу после выхода из такси. Екатерину и ее знакомого посадили в разные машины. Позвонить адвокату девушке не дали, а после досмотра нашли сверток с гашишем и марихуаной. Вернулась домой она только на следующий день.

Екатерина отрицает, что это были ее наркотики. «Мне и так хватает проблем, я не самоубийца», — сказала она Север.Реалиям.

Кто такая Екатерина Муранова и в чем ее обвиняют

Екатерина — жительница маленького городка Медвежьегорск в Карелии. Ей приходится сводить концы с концами: устроиться на работу тяжело, даже на неквалифицированную, она в одиночку растит сына. Недолгий брак с отцом ее ребенка распался. Обычно про таких говорят: не сошлись характером.

Это описание подходит многим женщинам в России, но Екатерина — веганка и анархистка. Таких в небольшом Медвежьегорске, где живут 14 тысяч человек, совсем немного.

— Люди подходят и интересуются: «А что это у тебя такое?». Один человек в автобусе даже потрогал дреды, — рассказывает она.

Екатерина Муранова — обвиняемая в оправдании терроризма. Из-за комментария во Вконтакте она уже полгода числится в списке террористов и экстремистов Росфинмониторинга. Тем, кто попал туда, блокируют все счета. Если человек из этого списка работает официально, то он имеет право получить на руки 10 тысяч рублей в месяц от своей зарплаты, не может пользоваться банковскими переводами, в том числе и картами.

В дом к Екатерине Мурановой силовики пришли 20 марта 2019 года в восемь утра. Как она утверждает, во время обыска перевернули весь дом. «Доставай все, что у тебя есть. Экстремистскую литературу, взрывные устройства, колюще-режущие предметы», — вспоминает девушка.

Обыск проводили вдесятером, трое были с оружием. Они не представились, лишь показали какую-то «ксиву», говорит Муранова. Шестилетний сын Иван испугался и после этого случая долгое время плохо спал. Что произошло, он не понял.

— Просто вспоминал потом, что приходили какие-то дяди в масках, — рассказывает Екатерина.

Сначала и она сама понимала ненамного больше своего сына: зачем пришли, что ищут, в чем подозревают? Выяснилось все только в отделении ФСБ в Медвежьегорске, где ее продержали с 10 утра до вечера. Речь шла о комментарии во ВКонтакте и посте, в котором она цитировала чужой текст.

И комментарий, и пост были о самоподрыве Михаила Жлобицкого в конце октября 2018 года в здании ФСБ в Архангельске. В том взрыве погиб только Жлобицкий — 17-летний подросток. До гибели он писал своим единомышленникам о том, что собирается сделать, поясняя, что «ФСБ фабрикует дела и пытает людей».

Позднее и пост, и комментарий Мурановой были удалены, но спустя четыре месяца на нее все-таки возбудили дело по части второй статьи 205.2 УК РФ — «оправдание терроризма».

Следователи уточняли у Мурановой, не страдает ли она психическими расстройствами, не получала ли травм головы и прочее, а после — предложили явку с повинной, пригрозив длительным тюремным заключением. По этой статье действительно можно получить до семи лет лишения свободы, но Екатерина решила ничего не подписывать, пока не найдет защитника.

Вскоре ей предъявили обвинение и взяли подписку о невыезде. А в мае заблокировали счета, включая Qiwi-кошелек и PayPal. После этого на четыре месяца всякое движение по делу прекратилось. Следователь из Петрозаводска даже перестал отвечать на звонки.

Возобновилась активность к октябрю. Мурановой пришлось несколько раз съездить в Петрозаводск, где она получила на руки материалы дела и обвинительное заключение. По ее словам, в какой-то момент адвокат ненадолго вышел из помещения, в котором находилась она вместе со следователем. Тогда сотрудник органов решил на нее надавить, опять склоняя к признанию вины, писала Екатерина в фейсбуке.

«Поначалу было очень тяжело»

Небольшой Медвежьегорск когда-то был столицей Беломорлага — именно отсюда управляли карельскими трудовыми лагерями, строившими Беломорско-Балтийский канал. Спецпоселенцев и заключенных в Карелии было несколько десятков тысяч. В городской черте и сегодня действует тюремная больница (ее накануне публикации возглавил начальник колонии №9 в Петрозаводске Иван Савельев, которого обвинили в пытках заключенные и которого опознали свидетели на видео с избиением одного из осужденных — НВ) и колония при ней. Старый деревянный забор вдоль нее совсем недавно заменили на железный.

Самое большое и красивое здание в городе построено во времена сталинских репрессий. Раньше в нем располагалась гостиница НКВД, а теперь различные офисы и магазины. Около него ставят свои палатки торговцы ширпотребом.

Екатерина назначила встречу в одном из немногих городских кафе, но из-за обилия в нем людей в форме решили оттуда уехать. Сын Иван в это время находился в детском саду, потом ему предстояло занятие с логопедом, из-за чего Екатерина заметно нервничала. Она звонила своей матери и просила забрать ребенка из садика. По ее же словам, отношения с родственниками натянутые. Родня ее не понимает.

— Родители считают, что надо быть «как все»: ходить на работу, выйти замуж. А когда узнали, что я еще и «террорист», то сказали: «Ну, Катя, ну зачем? Это же политика».

Но мать все же помогает с содержанием и воспитанием сына. А вот многие друзья после возбуждения уголовного дела отвернулись, говорит Екатерина. Хотя в общении она оговаривается, что остались те, кто ей сочувствует, хотя и не явно, и в Медвежьегорске. Летом Муранова неожиданно получила десятки сообщений со словами поддержки от людей из разных регионов. Одной из первых была псковская журналистка Светлана Прокопьева.

Сестра по несчастью

Реакция на самоподрыв в Архангельске дала силовикам возможность работать еще активнее, не покидая кабинетов. Как пишет глава «Агоры» Павел Чиков в своем телеграм-канале, известно о десяти уголовных делах об «оправдании терроризма», где упоминается Михаил Жлобицкий. Фигурантам от 15 до 59 лет.

Самым резонансным делом стало обвинение журналистки Светланы Прокопьевой за авторскую передачу на радио «Эхо Москвы в Пскове». Ее текст вышел в эфир 8 ноября 2018 года. Светлана попыталась разобраться в причинах самоподрыва подростка в архангельском здании ФСБ — и ее тоже обвинили по второй части статьи 205.2 УК РФ. Обыск, допросы и блокировка счетов Росфинмониторингом. «Я была готова к тому, что ко мне могут применить эту меру. Но что-то я расслабилась», — говорила еще в июле Светлана Прокопьева.

После этого ей предъявили обвинение. Сейчас адвокаты знакомятся с материалами дела и ждут назначения судебного заседания.

Светлана признается, что оказалась в относительно комфортных условиях — если такой термин вообще применим к фигуранту дела об оправдании терроризма. Спустя неделю после обыска 6 февраля журнал The New Times опубликовал ее колонку о том, как вести себя во время следственных действий. Она советовала вести себя максимально вежливо и корректно.

— Я нутром чувствовала, что моя задача — разбить этот стереотип. Я — не преступник. «Не надо со мной так» — это первое, что рвется наружу, но важнее другое — не вести себя, как их обычные клиенты. Не хамить, не сопротивляться, не оскорблять. Максимум адекватности, — объясняла Светлана.

Получив обвинение, ведут себя в соцсетях две «оправдательницы терроризма» по-разному. Прокопьева пишет с сарказмом и иронией. Екатерина тоже иногда шутит. Но больше она говорит об астме семилетнего сына и о том, как следствие мешает заботиться о его здоровье, изумляется формулировкам обвинения, рассказывает о давлении на нее следователей и попытках склонить к признанию вины.

Прокопьева старается поддержать Екатерину Муранову. О деле анархистки и матери-одиночки в маленьком северном городе она написала у себя в фейсбуке этим летом и попросила свою френдленту помочь деньгами, моральной поддержкой и дружбой.

— На Катино дело я не могла не отреагировать — включилась простая солидарность, мне очень интересны все дела по тому же инфоповоду, их много. Но только с Катей получилось установить личный контакт — причем как журналисту. Про нее очень мало писали, а мне хотелось узнать больше. Я достала телефон и попросила об интервью, — рассказывает Светлана Прокопьева.

Кого еще обвинили в оправдании терроризма

Школьника из Москвы по имени Кирилл Кузьминкин арестовали еще 2 ноября прошлого года, он самый юный обвиняемый. Следственный комитет заявлял о намерении переквалифицировать дело о незаконном обороте оружия (статья 222 УК РФ) по статье о подготовке теракта (статья 30, статья 205 УК РФ). Известно, что школьник консультировался со Жлобицким по поводу химии, из-за чего следователи искали организованную группу лиц или некую подпольную организацию.

14-летнего подростка задерживала группа из 15 человек, когда он приехал на дачу к дедушке, рассказывал отец Кирилла. Затем его год продержали в СИЗО и отпустили под домашний арест 30 октября. Сейчас он обвиняемый по двум статьям о незаконном изготовлении взрывчатых веществ и хранении их (ч. 1 ст. 222.1 и ч. 1 ст. 223.1 УК РФ). Вину не признал и на этапе предварительного следствия от дачи показаний отказался.

20 ноября прошлого года полиция провела обыск у жительницы Вытегры Вологодской области Надежды Ромасенко. 52-летняя сторонница КПРФ якобы одобрила теракт в Архангельске, назвав Жлобицкого «молодцом». 59-летняя пенсионерка и эко-активистка из Челябинска Галина Горина получила аналогичное дело в июне. Она сделала репост новости о самоподрыве и возмутилась гибелью «наших детей». Еще одно дело завели на жителя поселка Шушенское Красноярского края после поста с оценкой действий Жлобицкого.

В конце декабря стало известно о деле в отношении жителя Санкт-Петербурга Павла Зломнова. Павел к тому времени содержался в СИЗО по обвинению в незаконном обороте оружия. Его отпустили под домашний арест, но сразу же снова задержали по подозрению в оправдании терроризма. Свидетели обвинения — сокамерники Зломнова в СИЗО. Они утверждают, что он декламировал стихи, оправдывающие действия Михаила Жлобицкого. Сам Зломнов отрицает это и считает, что его оговорили.

Павел — выходец из семьи адвокатов, и его защищают отец и брат. Он и правда пишет стихи. «Новая газета» публиковала отрывки некоторых из них: в них говорится о пытках в СИЗО «Горелово», которые были применены и к Павлу Зломнову.

Спустя несколько месяцев Павла снова отпустили под домашний арест. А в начале сентября он пропал. По какой причине — не знают даже родственники. К тому моменту он стал фигурантом еще одного дела — об оскорблении представителя власти (статья 319 УК РФ). Два аналогичных дела возбудили в отношении его адвокатов — Андрея и Михаила Зломновых.

Троих человек уже осудили. 22-летний житель Тольятти Александр Довыденков получил год колонии после твита, Александр Соколов из Сочи — 2,5 года колонии за шесть комментариев к новости о самоподрыве, 24-летний анархист из Калининграда Вячеслав Лукичев — штраф 300 тысяч рублей (предварительно проведя два месяца в СИЗО) за чужой текст в телеграм-канале «Прометей».

«Люди, не убивайте друг друга»

Муранова периодически публикует в фейсбуке выдержки из лингвистической экспертизы, которая приписывает ее словам признаки одобрения террористических актов. Но сама она утверждает, что придерживается не только анархистских, но и пацифистских взглядов и такой поступок не может одобрить по определению.

— Меня впечатлило, что человек может пожертвовать собой ради идеи, но насилие ни к чему хорошему не приведет, — говорит она.

Катя сама упоминает об урочище Сандармох. Оно находится в 11 километрах от Медвежьегорска. В этом сосновом лесу укрыто массовое захоронение советских граждан. Считается, что здесь похоронено около 10 тысяч спецпоселенцев, заключенных и репрессированных, которых расстреливали здесь же сотрудники НКВД. Сейчас могильные ямы обозначены кругами из камней. На деревьях — множество имен и фотографий расстрелянных.

«Каждый год нас, школьников, возили сюда на субботники и рассказывали о том, что здесь происходило», — говорит Екатерина. Потом задумывается о чем-то и не сдерживает слез. По ее словам, так происходило каждый раз, когда она приезжала в Сандармох.

«Вся ее вина в том, что она посочувствовала не ФСБ»

Одними из первых, кто обратил внимание на Екатерину Муранову после возбуждения уголовного дела, были «ОВД-Инфо», правозащита «Открытой России» и анархические сообщества взаимопомощи, в том числе международный «Анархический черный крест». Поэтому Кате пишут письма с поддержкой и из-за рубежа.

— В чистом виде издевательство государства над человеком. Ладно, я — журналист, борец с режимом, всю свою профессиональную жизнь критикую власть, и вот мне прилетело — окей, давайте это терпеть, сопротивляться и идти до конца. Но Кате-то за что? Она обычная девчонка из маленького русского города, вся ее вина в том, что она посочувствовала не ФСБ, которую подорвали, а парню, который погиб при взрыве, — возмущается Прокопьева.

Для Мурановой даже открыли специальный счет, который зарегистрирован на другого человека. Благодаря перечислениям сочувствующих она может купить теплые вещи к зиме и медикаменты для своего сына, который болеет астмой. В разговоре с корреспондентом Настоящего Времени она благодарит всех, кто поддерживает добрым словом и рублем. И ждет, когда будет назначено первое судебное заседание по своему делу. Наличие еще одного уголовного дела еще больше осложнило ее положение.