Александр Лукашенко приказал не впускать в Беларусь врачей, уехавших в Польшу. "Вот и вся сказка о красивой жизни. Особенно просят наших врачей приехать в Польшу, чтобы помочь населению и государству в борьбе с ковидом. Хочу предупредить: лишних врачей у нас нет. Нам самим надо лечить наших людей. Но, следуя своему принципу, мы никого держать не будем. Однако надо понимать: уехал – назад не вернешься, там будешь работать и зарабатывать те большие деньги, за которыми уехал", – заявил он 5 ноября.
Как на слова Лукашенко отреагировали те самые белорусские медики, которые уехали за границу? Об этом в эфире Настоящего Времени рассказал Алексей Носов, врач-травматолог, который работает в Валенсии.
— Как вы и ваши коллеги отреагировали на слова Лукашенко о том, что медиков, которые будут уезжать и помогать в других странах бороться с коронавирусом, их не будут пускать обратно в страну?
— Как можно реагировать на это сообщение? Человек сказал, потому что ему надо было как-то отреагировать, а адекватных слов не нашлось, поэтому он сказал то, что сказал. Это полная глупость, потому что люди, которые уедут туда работать, а я не думаю, что они будут ломиться обратно, бежать и проситься на коленях, чтобы их приняли, – нет. Они уедут – и уедут. И то, что он сказал сейчас, отворачивает еще больше врачей от того, что происходит в Республике Беларусь.
Я не говорю, что это правильно, когда утекают мозги, нет. Совершенно наоборот, очень не хотелось бы терять отличные кадры, потому что уедут лучшие. Вы это должны понимать. Диагностика и лечение очень сильно пострадают. Мало того, пострадает главное – здоровье вас, "батьки", самое главное – это ваше здоровье. И нейтральные люди, которые ничего не говорят, – ваше здоровье тоже пострадает, и здоровье ваших детей пострадает. И что вы тогда будете делать? Браться за вилы? Тогда будет очень поздно. Сейчас есть возможность решить все мирным, абсолютно нормальным путем. Для этого есть средства, и тогда люди не станут уезжать, а мало того, многие вернутся. Я, например, вернусь, когда ситуация изменится.
— Вы понимаете, почему вдруг сейчас он об этом заговорил? Особенно в ситуации, когда в стране коронавирус, как и везде?
— Потому что ему надо было как-то отреагировать, потому что это действительно очень серьезная потеря для Беларуси. Он идет на то, чтобы сознательно терять людей, квалифицированных работников, потому что центр кардиологии, центр травматологии, научно-исследовательский [центр] выходят на мирные протесты, которые не приносят никому вреда. Мало того, люди это делают в нерабочее время.
И, естественно, власти очень больно, что медики реагируют так, поэтому они как-то должны реагировать. А так как нет способа нормально отреагировать – наладить нормально систему здравоохранения и много всего, – естественно, уже поздно. Власть не имеет под собой никакой ни силы, ни креативности, ни продуктивности, ни созидания. Она сейчас только разрушает. Вот пытается дальше разрушать. Это глупое выражение. Я считаю человека, который сказал эти слова, – а мы знаем, кто этот человек, – глупцом.
— А вы понимаете, что в Беларуси происходит с коронавирусом? Насколько эта ситуация под контролем? Может быть, до вас доходят какие-то сведения от коллег, которые там работают?
— Я в теме коронавируса в Беларуси начиная с марта, наверное. Может быть, даже чуть раньше. Пытался предотвратить тот самый парад и все остальное, помогал налаживать какие-то контакты по СИЗам (средствам индивидуальной защиты) с волонтерами. Они работали отдельно, но все равно как-то состыковывать их надо было.
Красавец, который сейчас управляет всей страной – я называю его "верховным вирусологом" – просто тупо не замечает того, что происходит
Ситуация с коронавирусом следующая. Красавец, который сейчас управляет всей страной, – я называю его "верховным вирусологом" – просто тупо не замечает того, что происходит. Реальные цифры совсем не соответствуют тому, что он дает статистически во Всемирную организацию здравоохранения. Начнем с того, что, когда Беларусь отчитывалась о смертности в пять человек по всей Беларуси, в каждой из больниц города Минска, в которой были ковидные больные, умирало три-четыре человека. Можете себе представить степень вранья? И это я только про Минск говорю.
Врачи собирают статистику по коронавирусу, созданную инициативной группой. Есть такой чат "Белые халаты", там есть чудесные люди, которые занимаются определенными проектами – собирают материалы для Гааги по поводу избиений, собирают по коронавирусу, – много всего. Эти материалы будут обнародованы, естественно. Просто люди должны знать, что Министерство здравоохранения во главе с "верховным вирусологом" лжет, по статистике, ситуация отнюдь не радужна. Очень много заболевших и очень много тяжелых. Не хватает средств защиты.
— Учитывая, что некоторые врачи уезжают, некоторые выпадают на сутки, система в состоянии справиться еще при такой дополнительной нагрузке, которую создает само государство?
— Неразрешимых проблем нет, в плане эпидемиологии – тоже. Просто нужна голова, которая соображает, и такие люди есть, просто им не дают заниматься этими вопросами. Те, которые занимаются, они считают, что они умнее всех, и их наплевательское отношение или "игнор" проблемы приведет к какому-то результату? Нет, наоборот, это все усугубится.
Я помню, что [Лукашенко] сказал, что он запрещает вирус в Республике Беларусь. Я понимаю, что у него есть сила запретить вирусу убивать людей, и вообще он, наверное, смерти может запретить забирать людей. Наверное, это для него так. Но для всего остального населения – не так. Люди умирают от коронавируса, люди болеют, иммунитет не изучен. Никто в мире еще толком не изучил, что это такое, что мы выпустили на самом деле. Пару месяцев назад говорили, что иммунитет у людей держится три-четыре месяца. Сейчас прошло время, говорят, что иммунитет у людей держится шесть-семь месяцев. То есть в процессе исследований изменяются данные мировоззрения. Вирус продолжает изучаться, потому что мы выпустили зверя.
— Есть ли у вас какие-то общие данные, сколько сейчас в последнее время или вообще выехало медиков за границу? И по каким причинам?
— Этих данных пока нет, но меня поражает, удивляет и пугает тот факт, что знакомые, с которыми мы общаемся, вдруг начинают спрашивать: "А как у вас в Испании с системой подтверждения диплома?" Я говорю: "А тебе зачем?" Он говорит: "А я уже в Польше сижу с семьей. Нам дадут документы, и я думаю, в какую страну я поеду жить". Очень много медиков в чате у нас в "Белых халатах" – больше 5 тысяч, но, естественно, там есть и не медики – есть и провокаторы, и все остальное. Допустим, в чате 3-3,5 тысячи медиков, [из них], наверное, уже 70% смазывают лыжи, потому что нет перспектив, во-первых.
Система здравоохранения Беларуси – это утопия. Так не работает система здравоохранения. Рано или поздно карточный домик сложится
Во-вторых, то, что обещает государство, оно не выполняет. Я не говорю о материальном вопросе, но, в конце концов, они обещали выплаты по COVID, и вместо выплат по COVID они, мало того, еще и поснимали какие-то доплаты, какие-то взносы, проценты. Вместо прибыли получаются одни убытки, грубо говоря. Не выполняются обещания по средствам защиты – это самое главное. Да и вообще система здравоохранения Беларуси – это утопия. Так не работает система здравоохранения, как она работает в Беларуси. Рано или поздно карточный домик сложится. Возможно все сделать так, как должно, но этим людям не дают делать. Я бы с удовольствием тоже в этом поучаствовал.
— Почему вы уехали из Беларуси, по каким причинам?
— Потому что у двух омоновцев возникли серьезные проблемы со здоровьем после того, как они пытались меня обидеть на таком же абсолютно спокойном мероприятии, которые сейчас проходят. Тогда они все-таки не зверствовали, и я прошел через суд, и меня не убили. Хотя сейчас я слово "убили" употребляю не нарочно – это не шутка. Если бы я сейчас в данной ситуации сделал то, что я сделал тогда, я думаю, что меня бы просто убили. А так меня протащили через суд, я заплатил штрафы за сломанную руку, за сломанные ребра. Мало того, на меня напали [именно] они. Не буду вдаваться в подробности всего. Я уехал по политическим причинам, из-за выражения своей гражданской позиции.
— Когда это было?
— Это было в 2008 году.
