"Исчезновение моей матери" – история об иконе феминизма и бывшей супермодели Бенедетте Барзини". Главная героиня фильма почти наверняка осталась бы недовольна подобным описанием. Еще в начале своей карьеры Бенедетта Барзини записала в своем дневнике: "Люди исчезают, растворяются в идее красоты. Но однажды телефон перестанет звонить и в резюме останется лишь одна строчка: бывшая топ-модель".
Телефон Барзини никогда не переставал звонить, ее приглашали сниматься и участвовать в показах и в 50, и в 60, и в 70 лет. Но клеймо "бывшей топ-модели" оставалось непобедимым. Возможно, именно поэтому, продолжая ненавидеть съемки и фотографию, она согласилась сняться в фильме своего сына Бениамино Баррезе – итальянского режиссера, документалиста и оператора.
Картина о матери стала его полнометражным режиссерским дебютом, премьера которого состоялась на фестивале "Санденс" в 2019 году.
Фильм доступен на сайте Настоящего Времени до 4 октября.
Режиссер начал снимать свою маму еще в детстве, как только у него появилась первая камера. Но она всегда стремилась ускользнуть из кадра. Комментируя фильм, он вспоминает, что даже о модельной карьере он узнал случайно: обнаружив в шкафу подшивку с фотографиями и обложками Vogue и Harper’s Bazaar 1960-х годов.
Именно тогда, в 1960-е, началась карьера Бенедетты Барзини. Она регулярно снималась у фотографов Ирвина Пенна, Ричарда Аведона и Генри Кларка. Была музой художников Сальвадора Дали и Энди Уорхола – словом, всех тех, кто приложил свою руку к созданию культовых женских образов 1960-х, одним из которых стала Барзини. В 1970-е она заявляет о себе как марксистская феминистка. В течение всей зрелой жизни Барзини выступает за права женщин и против культа красоты, транслируемого модными журналами.
В 75 лет она приходит к идее затворничества, исчезновения из публичной жизни, возможно, даже расставания со своей семьей ради жизни на удаленном острове. Бениамино уговаривает мать задокументировать этот процесс и сняться в его фильме. Он следует за ней с камерой и записывает их личные беседы о жизни, прошлом и настоящем и, конечно же, о смерти. "Создание этого фильма стало способом противостоять моему внутреннему страху потерять навсегда то, что обязательно исчезнет", – говорит режиссер.
Между матерью и сыном возникает неинсценированный конфликт: для Бениамино фотография и киносъемка – смысл жизни, Бенедетта же ненавидит фото и в какой-то момент со злостью говорит: "Камера – мой враг". Но режиссер упрямо следует за ней, пытаясь постичь причину столь радикального протеста против изображения. Он нарочно наивен и часто снимает свою героиню будто с точки зрения несведущего обывателя, задающего вопрос: "Почему вдруг живая икона моды отрекается от своего прошлого и так его ненавидит?" И Бенедетта не раз объяснит свою точку зрения.
Например, на занятиях в университете, где она преподает историю моды, рассказывая студентам о том, как индустрия подчиняет себе женщин, заставляя соответствовать навязанным образам. Или во время телешоу, где она противостоит непробиваемым итальянским аналогам депутата Милонова. Однако в первую очередь она борется не с общественным мнением, а с собственным иконографическим образом, который по-прежнему вдохновляет дизайнеров.
Даже сравнительно недавние интервью и материалы о фильме проиллюстрированы в первую очередь фотографиями 1960-х, с которых на нас смотрит молодая модель с внешностью Клеопатры. Она не раз скажет о мужчинах, которые создали модные стандарты, утвердили культ молодости и конвенциональной красоты, и в паузах между словами будет чувствоваться сожаление о соучастии в этом "преступлении".
Продолжая светскую жизнь, она волей-неволей поддерживает существование этого мифа. В подтверждение камера запечатлевает участие Бенедетты в модном показе на Лондонской неделе моды. На ее лице отражается почти физическая боль и ненависть к происходящему. В этих кадрах очевиден извечный внутренний конфликт героини – феминистки и убежденной марксистки, которая всю жизнь была вынуждена сниматься, чтобы прокормить семью (за кадром останется тот факт, что помимо Бениамино у нее еще трое детей и два развода).
Она боролась за свободу женщин и говорила об эмансипации, но каждой фотосессией делала вклад в их несвободу от капиталистической идеи потребления товаров для красоты (косметики, одежды, украшений). На склоне лет у нее, наконец, появилась возможность отказаться от подобных предложений и уйти в почти религиозное затворничество.
