Лидер оппозиционной организации "Молодой фронт" Денис Урбанович успел выехать из Беларуси в Украину. После многочисленных административных задержаний активиста и его соратников обвинили в организации протестов и завели уголовное дело.
Денис Урбанович – белорусский активист. "Молодой фронт", молодежную оппозиционную организацию, известную проведением национальных, политических и культурных перформансов, он возглавляет с 2018 года. До этого его вместе с братом осудили на два года за то, что во время президентских выборов 2015 года он снял государственный флаг с крыши здания, где проходило голосование. В 2018 году активист ежедневно участвовал в защите мемориала Куропаты, где в 30-х годах сотрудники НКВД расстреливали репрессированных. Во время президентской кампании 2020 года, а также в марте-апреле 2021 года Урбанович несколько раз был осужден на 15 суток, отбывал их в изоляторах в Жодино и в Минске на Окрестина.
О том, какой активист запомнил Беларусь и как силовики требовали записать обращение к лидерам и оппозиции, Денис Урбанович рассказал корреспонденту Настоящего Времени.
Чем запомнилась Беларусь
– Аресты бессмысленные, переполненные камеры. Уже перед отъездом я был на Окрестина: молодежь, студенты, бывшие студенты.
Для белорусов 2021 год был, наверное, тяжелее, чем 2020 год, намного тяжелее. Столько жертв, столько политзаключенных, уголовных дел. Просто такие темные дни пришли на нашу страну, что когда ее можно увидеть такой, как раньше, я уже даже не знаю.
Сильные репрессии. Люди уезжают, не видят перспективы. У меня почти все знакомые уехали из Беларуси за последнее время – это июль, август, сентябрь.
Меня задержали 3 июля. Это были мои, можно так сказать, последние сутки административные, так как я уже не в Беларуси. Там мне пришлось поговорить, я так понимаю, с сотрудником из КГБ, может, из ГУБОПиКа. Он сказал, что из милиции, но первый вопрос был об организации "Молодого фронта": она не зарегистрирована, и якобы мы действуем от имени незарегистрированной организации. Мне сказали так: или я официально ее распускаю – заявляю о том, что такой организации больше нет, она не действует. Или на меня возбуждают уголовное дело по статье, если не ошибаюсь, 193 – "Деятельность от имени незарегистрированной организации" (статья 193, часть 1).
Статья 193, часть 1 ("Деятельность от имени незарегистрированной организации") была исключена из Уголовного кодекса Беларуси в 2018 году. Тогда за деятельность от имени незарегистрированной организации ввели административную ответственность. Однако 21 декабря 2021 года депутаты Палаты представителей сразу в двух чтениях приняли поправки к Уголовному кодексу, которыми возвращается уголовная ответственность за деятельность от имени ликвидированных или незарегистрированных организаций.
На сутки 15-е мне дали еще 25 суток, ко мне уже применяли физическую силу, к нам. Я сидел в камере, где был мой соратник Арсентий Чижик, который сейчас под уголовкой за комментарий [в соцсетях] по "делу Зельцера", и еще один активист "Европейской Беларуси". В отношении нас троих шла физическая сила: нас выводили, били по ногам, по почкам, остальных не трогали. Милиционеры, которые меня знали раньше, говорили: "Ну, Урбанович, ты сам себя сюда посадил. Ладно, эти люди здесь находятся по ошибке". Я говорю: "Вот видите, вы сами подтверждаете, что здесь большая часть сидит тех, кто ничего не сделал".
Ну, конечно, лютовали, говорили: "Мы вам устроим Холокост". Я сказал милиционеру: "Вы как немцы в 1941 году". Один милиционер, Тишечкин, пухленький, невысокого роста, давно там работает, а сейчас, после всех этих событий, он самоутвердился – можно же дубинкой помахать, ногами побить. Он меня тоже избивал.
Уже перед освобождением с Окрестина меня выводили: я себя плохо чувствовал, дня три мне было тяжело ходить в туалет, а когда я вышел, мне стало плохо, забрала "скорая". В больнице сказали, что, возможно, у меня внутреннее кровотечение. Когда взяли все анализы, сказали, что, возможно, у меня повреждены почки, нужно ложиться в больницу. Меня перевезли на Семашко [НПЦ хирургии, трансплантологии и гематологии на улице Семашко в Минске].
Но мне пришлось уйти оттуда, так как они [врачи] должны были вызвать милицию и зафиксировать, что мне нанесены повреждения, что я не где-то упал, а меня избивали. И я понял, что если приедет милиция, то меня заберут оттуда, мне не дадут написать заявление или лечиться там дальше. Поэтому я принял решение сбежать из больницы. Неделю я промучался, и мы уже принимали решение, что мне нужно выезжать, потому что если "закроют", то физически просто уничтожат. И было принято решение на выезд.
"Перемены", "революция", "Тихановская"
– На Окрестина этого не требовали, а когда задержали и привезли в Наровлю, там стоял вопрос, что "нужно записать видео, Урбанович, с обращением к Тихановской и Латушко, чтобы не вводили санкции". Они написали, что нужно зачитать на камеру. [Видео]камера была большая, я удивился, что приперли такую громоздкую камеру, и сказали, что "мы тебя сразу отпускаем". Я не согласился. Они сказали: "Ну, будешь сидеть тогда".
Буквально час – и меня привезли в Следственный комитет. Потом Виталия привезли, моего соратника. И часа через два на меня уже было [заведено] уголовное дело – 342 статья, часть 1, если не ошибаюсь. Якобы я 10 августа 2020 года участвовал в стычках с милицией в Мозыре, жег их машины, руководил какими-то 15 человеками, которых, к слову, уже осудили. Я какие-то фамилии запомнил, их уже осудили, дали по два, по три года колонии. Парни молодые, практически все 2000-2001 года рождения.
Все они [силовики], конечно, заточены в своей богадельне: когда они слышат слова "перемены", "революция", "Тихановская" – их это подбешивает. Когда говоришь: "Зенон Станиславович Позняк [основатель и лидер Белорусского народного фронта] вот так сказал", то их это не волнует. А эти три слова для них – как красная тряпка для быка. То же самое и на Окрестина: они негативно, очень резко к этому относятся, вплоть до того, что могут и накинуться.
Еще не все [активисты] уехали, но большая часть уехала. Но Беларусь уже практически зачищена даже от тех, кто мог бы выйти на улицы, для этого необязательно быть активистом. "Молодой фронт" действует, будем работать за границей пока. Наши люди есть и в Беларуси. Мы приняли решение, что активность тех, кто остался там, не нужна: пусть берегут силы, наращивают ресурсы. Я думаю, что год-два – и мы вернемся. Не будет это все так долго продолжаться, конечно, если не вмешается Россия, эти референдумы, и не закончится тем, что сюда придет Путин.
В планах пока – провести пресс-конференцию, но, скорее всего, после Нового года. Там мы уже можем подробнее сказать и об организации, и о том, что будем делать здесь [за границей], и что мы можем сделать в Беларуси в такие трудные времена.
