Лидеры военного переворота в Нигере заявили о закрытии воздушного пространства страны на неопределенный срок из-за "угрозы интервенции". 26 июля солдаты президентской гвардии Нигера окружили дворец президента, а его самого задержали. С тех пор в стране у власти находится военная хунта. Ультиматум мятежникам выдвинуло Экономическое сообщество западноафриканских государств (ЭКОВАС): они требуют вернуть президента, в противном случае угрожая вводом войск. В Экономическое сообщество государств Западной Африки входят 15 государств, однако членство трех из них в организации приостановлено из-за военных переворотов: речь идет о Гвинее, Буркина-Фасо и Мали. Две последние поддержали военный переворот в Нигере.
При этом ранее сообщалось, что в переворотах в Мали и Буркина-Фасо участвовали российские наемники из ЧВК "Вагнер". Могут ли они быть причастны и к событиям в Нигере, каковы интересы России в Западной Африке и как на переворот будет реагировать Франция, а как – ЭКОВАС? Все эти вопросы мы задали доктору исторических наук, заслуженному профессору университета Квазулу-Натал и политологу Ирине Филатовой.
— Как вы видите связь нигерских военных с Россией и с вагнеровцами? Есть ли она? Очевидна ли она?
— Если говорить конкретно о Нигере – я просто не знаю, эти данные не точны пока что, и тут надо ждать подтверждений. Очень многие специалисты сомневаются в том, что переворот в Нигере был организован именно вагнеровцами. Они действительно в большой степени стояли за переворотом в Мали, в Буркина-Фасо, а вот в Нигере все-таки ситуация немножко другая. И здесь, скорее всего, сыграли свою роль прежде всего личные мотивы. Потому что, насколько я понимаю, бывший президент Мохамед Базум собирался провести военную реформу, в результате которой, в частности, глава его гвардии Абдурахман Чиани, который теперь является главой военной хунты, которая пришла к власти, должен был быть отстранен от своей должности. Так что это, скорее всего, и послужило первоначальной причиной. Но, конечно, воспользоваться таким прекрасным случаем для того, чтобы установить какой-то свой контроль или свое присутствие в еще одной стране Западной Африки – весь Сахель, вы совершенно правильно сказали, этот большой длинный пояс, который перепоясывает буквально весь Африканский континент, – это [для России] очень соблазнительно.
— А связи "Вагнера" с другими государствами или мятежниками очевидны?
— Да, безусловно. Что касается Судана, там вагнеровцы поддерживают, безусловно, группу быстрого реагирования, которая пытается свергнуть правительство. То же самое в Буркина-Фасо и в Мали – их приветствовали с флагами, призывали. Присутствие очевидно.
— Повторю еще раз нашим зрителям о том, что экономическое сообщество западноафриканских государств выдвинуло, по сути, ультиматум нигерским военным до конца недели: "Или возвращайте президента, или мы допускаем возможность введения войск". Ирина, как вы оцениваете такую вероятность?
— Я думаю, что это невероятно или очень маловероятно, чтобы сейчас военное вмешательство произошло. Во-первых, действительно ЭКОВАС – сложная организация с очень многими членами, и добиться единства в этом отношении очень сложно, ведь далеко не все члены ЭКОВАС относятся с таким большим энтузиазмом к военному вмешательству в Нигере, они не хотят воевать, им это совершенно ни к чему. И прежде всего это касается Нигерии, Нигерия в ЭКОВАС самая сильная в военном отношении страна, в экономическом.
— Нигерия?
— Да, Нигерия. Так вот север Нигерии – это люди, которые очень близки и этнически, и культурно, политически к Нигеру, к населению Нигера. И конечно, так однозначно подтвердить участие Нигерии – было заявлено, что все-таки Нигерия действительно пошлет свои войска туда, – это оказалось очень трудно, потому что парламент не поддержал эту идею совершенно, она может привести к очень большим неприятностям и столкновениям уже внутри самой Нигерии. Поэтому пока со стороны Нигерии никакого такого вмешательства не будет. Против вмешательства и другая страна – это Алжир. Это другое государство, которое на севере Африки тоже в военном отношении самое сильное в этом регионе. И оно тоже против военного вмешательства. Военное вмешательство требует каких-то сложных согласованных действий. Их пока что не видно, пока что нет.
— А роль Франции как вы здесь видите?
— У Франции сейчас очень сложное положение. Потому что, во-первых, у французов там есть военная база, на которой полторы тысячи военных. И Франция уже заявила о том, что не собирается их вывозить. Франция заявила о том, что она никак не согласится пожертвовать своими интересами и что если на экономические интересы Франции будет какая-то попытка наступления, то она, безусловно, будет эти интересы защищать. А интересы там просто огромные, потому что урановые месторождения и уран, который экспортируется во Францию, это для Франции не скажу, что жизненно важно, но очень и очень важный ресурс.
— Это государственные или частные компании французские?
— Нет, это не государственные компании, но они, безусловно, представляют французские интересы. Кроме того, вообще очень долгие годы Нигер был опорой западных интересов, не только Франции, но и вообще западных интересов в Западной Африке. Это был центр и американского политического влияния, и у прежнего президента были очень близкие отношения с французами, и вот военная база. Так что сложное положение. Но вмешиваться однозначно – при том, что переворот происходит под антиколониальными лозунгами, – это, конечно, для них дело очень политически сложное.
— Первое, что мне в голову приходит: а если эта хунта, которая пришла к власти, попытается национализировать предприятия, которые принадлежат французскому бизнесу, чем тогда это может закончиться?
— Я не знаю, тут уже я повторяю, что у французов в этом смысле очень сложное сейчас положение. И как они будут из него выходить, мне очень трудно предвидеть. Но как-то они попытаются защитить свои интересы. Я думаю, что они просто попытаются как-то с этой хунтой договориться, может быть. Но это просто чистые догадки.
— Каковы российские интересы там?
— Во-первых, у России, конечно, политические огромные интересы, пропагандистские интересы. Россия в Западной Африке и вообще за счет Африканского континента показывает всему миру, что она никак не в изоляции. Это имеет колоссальное пропагандистское значение. И вот эта идея борьбы против колониализма, против неоколониализма – за освобождение умов, освобождение от неоколониального мышления, что ли – Россия представляет себя как лидера этого движения во всем мире, во всяком случае вне западного мира, эта идея весьма и весьма популярна. Поэтому это одна сторона: политика, пропаганда. Ну и потом, конечно, экономика. Например, в Судане вагнеровцы очень хорошо устроились насчет того, чтобы получать прибыли от золотых месторождений, которые находились в зоне, контролируемой силами быстрого реагирования. Посмотрите, что происходит в Центральноафриканской Республике: там ведь тоже все-таки месторождения эксплуатируются именно вагнеровцами. Так что, конечно, есть и экономические интересы. И потом это тот регион, который контролирует миграционные потоки со всего Африканского континента. Получить контроль над этими потоками в Европу было бы, конечно, для России весьма и весьма выгодно.
