Министерство юстиции России включило чешскую некоммерческую организацию "Человек в беде" (People in Need) в список нежелательных в России – она уже 19-я в этом реестре. На практике это означает, что счета организации в России будут заморожены, а дочерние отделения закрыты: за продолжение работы сотрудникам "Человека в беде" грозит административное и уголовное преследование.
Минюст не объяснил, с чем связаны претензии к "Человеку в беде", но в самой организации посчитали, что российским властям "не нравится поддержка гражданского общества в России", которой в частности занимается организация.
Как возникла организация и чем на самом деле она занимается в России и других странах? Телеканал "Настоящее Время" расспросил об этом главу "Человека в беде" Шимона Панека.
– Как вообще возникла идея организации "Человек в беде"? Это сугубо благотворительная организация?
– Это чисто благотворительная, некоммерческая и негосударственная организация. Сравнить нас можно с "Красным крестом", хотя он, конечно, гораздо более мощная международная организация. Или с фондами, которые занимаются помощью и обучением. "Человек в беде" делает много работы как здесь, в Чехии, так и за рубежом.
Первый шаг мы сделали в 1988 году, когда произошло землетрясение в Армении. Перед этим мы, компания друзей, два года путешествовали по Кавказу, лазили по горам в Грузии и Армении. Потом мы увидели кадры землетрясения по телевидению, Михаил Горбачев тогда туда поехал, проявил себя как человек. Он гораздо более человечно себя вел, не так, как вели себя генсекретари ЦК Компартии СССР перед ним.
Нам, конечно, было очень больно, потому что Армения – очень интересная страна, там хорошие люди. И мы заметили, что помощь пострадавшим от землетрясения идет из США, Германии, Франции и даже из Румынии, отсталой и бедной страны, где Чаушеску сидел уже к тому времени сорок лет. А из Чехословакии – нет, не шла. И нам просто стало обидно!
– И что вы сделали?
– На следующий день, 10 декабря 1988 года мы как студенты поехали в советское посольство в Праге. И сказали: "Если мы соберем теплую одежду, одеяла, спальные мешки – вы нам поможете с отправкой этого всего "Аэрофлотом" в Армению?" Ответ был: "Да". И тогда мы сразу поехали на Чешское телевидение и как студенты, частные лица начали собирать помощь Армении.
Это был первый шаг к "Человеку в беде". Тогда мы ничего не знали про теорию гражданского общества, про неправительственные организации, общественные движения. Ничего не знали! Но мы это сделали – просто потому что чувствовали, что надо помочь.
– И вы решили продолжить работать в странах СССР после того, как Союз распался?
– После 1989 года мы помогали беженцам из Нагорного Карабаха в Москве. И в Румынии были с гуманитарной помощью, когда схватили Чаушеску и там был конец коммунизма.
Ну и да, мы продолжили работать после падения коммунизма. Дело в том, что коммунизм не позволял вести откровенную дискуссию о многих печальных проблемах, в том числе религиозных или этнических. И когда он распался, на Кавказе, в Средней Азии, на Балканах, в бывшей Югославии и даже в Чехословакии возникло очень много таких конфликтов, боли, ненависти. Фергана, Чечня, Нагорный Карабах, Босния, Косово.
А у нас уже был опыт работы, как дать людям возможность помогать другим. Потому что люди хотят помогать тем, кто нуждается в помощи.
Мы очень много путешествовали по бывшему Советскому Союзу: лазили по горам, спускались по горным рекам. И мы решили, что теперь вместе со свободой мы должны принять на себя и часть ответственности за то, что творится вне коммунистической "клетки", вне той тюрьмы, в которой мы жили. Когда рухнул "железный занавес", мы вместе со свободой почувствовали, что должны помогать тем местам, где люди жили хуже, чем мы жили в Чехословакии.
Первый президент независимой Чехословакии Вацлав Гавел часто это подчеркивал на философском и моральном уровне: что пришло время нам тоже взять на себя часть ответственности за происходящее в мире. За "внешний" мир, потому что мы сейчас стали частью свободного мира.
Так мы начали понемногу собирать деньги, ездить в Карабах, в Косово, в Сараево, в Чечню.
– И у вас не было никакого опыта работы в некоммерческом секторе?
– Мой хороший друг, с которым мы все это начинали, в то время занимался итальянской философией времен Ренессанса. И говорил, что водить грузовик в бронежилете – это не самая хорошая профессия. Но мы справились с этим и начали помогать людям "горячих точках".
– Чем вы занимались в 90-е занимаетесь сейчас?
– Помогали тем, кто пострадал от землетрясения в Турции, наводнения в Чехии в 2002 году. Потом в нашу дверь постучали студенты из Беларуси и сказали: "Знаете, что творится в Беларуси?" К нам приходили дети эмигрантов, бежавших с Кубы. Все они искали кого-то, кто бы помог активистам, семьям политзаключенных.
Сегодня мы также помогаем семьям блогеров, потому что вся активность переместилась в онлайн. В Чехии мы работаем с проблемой социальной эксклюзии (изоляции), которая касается в первую очередь цыган, народности рома. Их плохо учат в школах, мало шансов добиться чего-то в жизни. Беда бывает разная – война, землетрясение, но также и беда несвободы: цензура, угрозы со стороны полиции или спецслужб.
Мы чувствовали себя частью новой Чехословакии и затем Чехии, частью ответственной Чехии. Любимой Чехии, которая построена на ценностях Вацлава Гавела – на любви, правде, помощи другому человеку. Частью этой Чехии должна быть организация, которая помогает людям в беде, нужде. Мы работаем во многих странах с конфликтами, где нарушаются права человека и где правительство не поддерживает основные права человека. Это и Африка, и Россия, и Азербайджан, и Средняя Азия, Куба, Венесуэла, Никарагуа. То, что происходит в этих странах, похоже на то, что в советские времена происходило в Чехословакии.
Тогда нам очень помогала поддержка, которая нам оказывалась во Франции, из Швеции, Италии, Германии. Так что мы просто продолжаем делать то, что делалось тогда.
