С корреспондентом НВ встретилась одна из бежавших из Чечни женщин и рассказала о том, что с ней происходило. По просьбе героини редакция публикует ее монолог анонимно.
По информации Российской ЛГБТ-сети, с конца декабря 2018 года в Чечне началась новая волна задержаний мужчин и женщин по причине их предполагаемой или реальной сексуальной ориентации. Источники Настоящего Времени подтвердили исчезновения людей в республике.
Представитель Рамзана Кадырова Альви Каримов называл публикации об арестах и убийствах геев и лесбиянок «неправдой и дезинформацией».
— Моя семья меня преследовала в связи с тем, что я являюсь лесбиянкой и убегала из дома. Дважды подавали в федеральный розыск по России. Я этническая чеченка, мы жили в России, но не в Чечне, я не могу сказать, где именно.
За два года к нам обратились 37 девушек, которые позиционируют себя как лесбиянки, и две трансгендерные женщины из республик Северного Кавказа. Все они жаловались на давление и угрозы со стороны родственников. Также в 2018 году мы стали получать сообщения о задержаниях девушек полицией по подозрению в гомосексуальности. По сообщениям из Чечни, среди задержанных в декабре-январе есть и девушки», – комментирует слова собеседницы НВ руководитель Российской ЛГБТ-сети Игорь Кочетков.
— О моей ориентации домашние узнали от моей девушки. Она рассказала моей семье – не знаю зачем. Она не чеченка. После этого у меня начались проблемы, и я перестала с ней общаться.
Я дважды убегала из дома. В первый раз, когда я убежала, меня активно искали. Где я скрываюсь, моим родственникам рассказала моя девушка. После этого за мной приехал один из братьев, и мы поехали домой. Моя мама была недовольна этим. Она сказала брату: «Зачем ты привез ее домой? Ты должен был ее где-нибудь в лесу расстрелять, как мы и договаривались». Но брат этого не сделал – мой отец запретил ему это делать.
Мои родители понимали, что я лесбиянка, что состою в отношениях с девушкой. Они хотели закрыть меня в психиатрической клинике.
«Среди обратившихся к нам девушек пятерых родственники подвергали психиатрическому “лечению”. Но последнее – не исключительно кавказская проблема. В прошлом году к нам обратились семь человек из разных регионов с жалобами на принудительное помещение в психиатрические стационары», – говорит Кочетков.
— Они пытались объяснить мое поведение тем, что я бесноватая. Они обратились в мечеть, чтобы изгнать из меня джина и тем самым оправдать мое поведение и мои поступки, чтобы им было проще это все воспринимать.
Была процедура изгнания джина. Мы все прекрасно понимаем, что никакого джина во мне не было, но мне пришлось притворяться и делать вид, что якобы он на самом деле существует. Я притворилась, родители мне поверили, но спустя несколько месяцев я снова убежала. И тогда я обратилась за помощью в Российскую ЛГБТ-сеть, чтобы они помогли мне, запрятали. Это был 2017 год.
«”Изгнание джинов” – типичная история, которую рассказывают нам обратившиеся как мужчины, так и женщины из Чечни. Многие из них упоминают об “убийствах чести” девушек из-за их отношений с девушками. Проверить все эти сообщения, к сожалению, невозможно, но существование такой практики не вызывает сомнений», – поясняет Кочетков.
— После этого я еще полгода находилась в России. Когда все бюрократические вопросы с документами были решены, я уехала [из страны]. Я человек общительный и адаптировалась в новой стране довольно быстро.
Я знаю многих, кто уехал по этой теме. Я не знаю тех, кого убивали, но знаю тех, кому удалось спастись, кто сейчас спокойно живет своей жизнью.
Я знаю, что многие поддерживают связь с семьей. Когда я говорю «с семьей», я имею в виду, что общаются только с сестрой, или только с мамой, или только с братом. Полноценного общения со всей семьей ни у кого нет, насколько мне известно.
Родственникам сложно принять, что их ребенок – гей или лесбиянка, или трансгендерный человек. В нашей культуре это не принято, и ислам это тоже не одобряет. И они просто делают то, что им диктует общество и религия, и подчиняются этим законам. И не принимают своего ребенка таким, какой он есть, лишь потому, что общество это осуждает.
Среди моих знакомых «в теме» есть те, кто до сих пор находится в Чечне и [по разным] причинам не могут оттуда уехать. Особенно это касается девушек. Им куда сложнее это сделать, потому что их контролируют: они из дома спокойно выйти не могут, чтобы их кто-то не сопровождал. Поэтому их эвакуацию довольно сложно устроить.
Если говорить о мужчинах, есть такие, про которых никто не знает, что они геи. Они стараются никак не афишировать это, вынуждены просто делать то, что говорят им их родители: женятся, заводят семьи, работают, живут так, как хотят их родители. Возможно, им просто не хватает смелости.
Люди не готовы оставлять своих родителей, братьев-сестер. Многие не готовы все это оставить, ту жизнь, что у них была, людей, которые их, возможно, не принимают, но все равно любят, и они не готовы все это оставить и уехать в другую страну, где будет абсолютно все незнакомо. Поэтому они остаются в той среде, в которой им более комфортно и которая им более знакома. Вот и все.
Если доверять моим знакомым, которые сейчас изнутри знают ситуацию в Чечне, то, что там происходит, это более 40 задержанных, о которых пишут СМИ, это более двух убитых.
Чтобы убить женщину [на Кавказе], не очень много и надо. А то, что она является лесбиянкой, – это прекрасный повод, чтобы ее где-нибудь в лесу закопать и больше не вспоминать.
Среди моих знакомых есть и парни, и девушки, которых [после задержания] насиловали [в так называемых секретных тюрьмах].
«У нас есть точно подтвержденная информация о том, что в этот раз, [в новой волне задержаний], насилуют мужчин. Дубинками, электрошокером. У нас есть человек, который через это прошел. Но про девушек мы вообще не знаем, что с ними происходит. Мы знаем, что их задерживают, пытают, но про изнасилования точной информации нет. Но я уже ничему не удивляюсь.
Думать, что их останавливают какие-то традиции, не приходится. Эти так называемые традиции они выдумывают на ходу, и нарушить могут все что угодно. Я бы не исключал [изнасилования девушек], но подтвердить это мы не можем», – объясняет Кочетков.
— Парней задерживают чаще, потому что девушки почти всегда выходят на улицу в сопровождении. Отец и брат не позволит каким-то посторонним людям вот так забрать свою сестру или своего ребенка. А мужчину могут просто забрать, избить других мужчин, засунуть в машину и увезти. Часто мужчины менее осторожны в своих переписках или в телефонных контактах, сохраняют номера своих партнеров, что тоже небезопасно.
Людям, которые уезжают и пытаются начать новую жизнь, до сих пор страшно. Они боятся давать даже анонимные интервью. И чем меньше мы об этом говорим, тем меньше что-либо будет меняться. Вот это печально. Мне бы хотелось, чтобы люди говорили о тех проблемах, которые есть, и чтобы говорили также о проблемах [чеченских лесбиянок], потому что женщин никто не замечает.
Если убивают гея, все об этом говорят. Но если убьют лесбиянку, об этом почти никто не пишет. Женщину [могут] вывезти в лес, убить, приехать домой и сделать вид, что ничего не было. И ни один сосед, ни один родственник вопроса не задаст. Все прекрасно все знают.