От "защитника демократии" до "террориста номер один". Кем был Шамиль Басаев

Шамиль Басаев – один из самых известных в мире полевых командиров и человек, который оставил одни из самых страшных воспоминаний в коллективной памяти современной России: захваты заложников в Буденновске, Москве, Беслане и серии взрывов по всей стране. За годы жизни его называли по-разному: для одних он был защитником демократии и национальным героем, для других – радикальным исламистом и главным террористом страны. Не все факты его биографии можно независимо подтвердить: вокруг личности Басаева выстроено множество мифов, а некоторые сообщения порой противоречат друг другу, но почти все источники сходятся в основных пунктах. Настоящее Время в рамках проекта "Заложники. 25 лет захвату Буденновска" рассказывает историю жизни лидера чеченских сепаратистов Шамиля Басаева.

Че Гевара против жуликов

Басаев родился в 1965 году в небольшом селе Дышне-Ведено в Чечено-Ингушской АССР. Он принадлежал к влиятельному чеченскому тейпу Ялхорой. После окончания школы Басаев несколько раз переезжал с семьей в другие города, прошел срочную военную службу в Военно-воздушных силах СССР, а после этого, по разным сообщениям, долгое время перебивался подработками где придется. К 1986 году Басаев перебрался в Москву.

В интервью BBC, которое он дал в 1998 году, Басаев вспоминал, что с самого детства мечтал стать частью революционного движения, а в комнате его общежития долго висел портрет кубинского революционера Эрнесто Че Гевары.

Басаев несколько раз пытался поступить на юридический факультет МГУ, но безуспешно. По его словам, он хотел "стать следователем, ловить жуликов, потому что отец был настоящий коммунист и так учил". Но, по утверждениям Басаева, за поступление с него требовали взятку в $5000, а таких денег у него не было. В 1987 году он все-таки поступил в Московский институт инженеров землеустройства, но через год его отчислили за неуспеваемость. Басаеву снова пришлось заняться подработками, а позже — вернуться в Чечню.

Война – Белый дом – война

К началу 1991 года, когда в Чечне уже открыто говорили о выходе республики из состава России и СССР, Басаев присоединился к войскам Конфедерации горских народов Кавказа – межэтнического объединения, которое должно было укрепить отношения между кавказскими народами после распада СССР. В это же время он активно читал российские учебники по военному делу и собирал отряд из жителей чеченских населенных пунктов.

"Я имел цель. Нас было человек тридцать ребят, мы понимали, что просто так Россия Чечню не отпустит, что свобода – вещь дорогая и за нее надо платить кровью. Поэтому усиленно готовились", – говорил Басаев в интервью "Независимой газете" в 1996-м.

Российский правозащитник и бывший депутат Госдумы Юлий Рыбаков неоднократно встречался с Басаевым во время обеих чеченских войн и был одним из переговорщиков, когда сепаратисты под предводительством Басаева захватили больницу в Буденновске. В разговоре с Настоящим Временем он вспоминает, что в начале 1990-х Басаев все-таки еще надеялся на мирное решение чеченского вопроса. Рыбаков рассказывает, что Басаев в августе 1991 года был среди защитников Белого дома во время путча ГКЧП (Государственного комитета по чрезвычайному положению).

"Он был там вместе с парой своих товарищей. Когда москвичи строили баррикады вокруг Белого дома, Басаев был вместе с ними. Они принесли ящик гранат и ждали штурма, они собирались защищать российскую демократию. На этом ящике с гранатами он играл с другими защитниками в шахматы", – вспоминает Рыбаков.

Борис Ельцин со своими соратниками напротив Белого дома в Москве во время Путча ГКЧП, август 1991

Сам Басаев рассказывал, что был тогда убежден, что если ГКЧП удастся захватить власть в России, то Чечня никогда уже не сможет получить независимость.

Вскоре после путча он снова вернулся домой – участвовал в сепаратистских акциях протеста осенью 1991 года ("Чеченская революция") и выдвигался на пост президента Чеченской республики Ичкерия, но выборы выиграл Джохар Дудаев. После этого Басаев создал диверсионно-разведывательную группу и почти полностью ушел в военное дело. После того как федеральные власти в ноябре ввели на территории ЧИАССР чрезвычайное положение, Басаев вместе с группой сторонников захватил пассажирский самолет, который должен был лететь из Минвод в Екатеринбург, с 178 заложниками на борту и угнал его в Турцию. Сепаратисты отпустили всех заложников после того, как им дали возможность выступить с пресс-конференцией о происходящем в Чечне.

В последующие несколько лет он участвовал в боях в Нагорном Карабахе на стороне Азербайджана, воевал на стороне абхазских сепаратистов против властей Грузии, после чего был назначен заместителем министра обороны самопровозглашенной Абхазии.

Впоследствии активно обсуждалось, что Басаев при подготовке к конфликту в Абхазии сотрудничал с российскими спецслужбами. Бывший офицер Федеральной службы контрразведки Константин Никитин и несколько других чиновников утверждали, что военной подготовкой Басаева также занималось Главное разведывательное управление, ГРУ. Журналист "Известий" Валерий Яков и корреспондент газеты "Коммерсант" Сергей Тополь, которые во время обеих чеченский войн регулярно контактировали с Басаевым, рассказали Настоящему Времени, что в пользу этих предположений могло свидетельствовать то, что Басаев воевал на стороне российских военных и позже занимал должность в руководстве сепаратистской Абхазии, а также то, что из архивов московского института, в котором учился Басаев, исчезла вся информация о нем. Сам Басаев эти сведения никогда серьезно не комментировал, а его сторонники называли их попыткой дискредитации.

"Я его спрашивал, не работает ли он на какую-нибудь из наших спецслужб, потому что тогда речь шла о том, что он сотрудничает с ГРУ. Он отшутился, сказал, что он работает на все разведки мира, включая Моссад, и будет это делать до тех пор, пока не удастся остановить войну в Чечне", – рассказывает Яков.

Также сообщалось, что Басаев проходил военную подготовку в тренировочных лагерях моджахедов на границе между Пакистаном и Афганистаном, которые около 10 лет воевали против советских войск. В интервью газете "Известия" Басаев рассказывал, что до начала Первой чеченской войны вместе с абхазскими батальонами трижды бывал в афганских лагерях. Там он учился тактике ведения партизанской войны.

"Шамиль Басаев, говорите громче"

К 1994 году Басаев и люди под его командованием уже имели значительный боевой опыт. За несколько месяцев до начала Первой чеченской его батальон насчитывал около 2000 человек, они время от времени вступали в вооруженные столкновения с пророссийскими группировками внутри Чечни. Он же сопровождал Дудаева на переговоры с московскими чиновниками, которые заканчивались ничем. Попытки российских федеральных войск восстановить контроль над Чечней с помощью точечных ударов не приносили результата, в декабре 1994-го в Чечню ввели войска и начали бомбить села.

Позже эти события сформировали особую неприязнь чеченцев к российским летчикам. Как рассказал Настоящему Времени корреспондент Радио Свобода Анатолий Стреляный, который работал в то время в Чечне, позже во время захватов гражданских объектов боевики в первую очередь расстреливали военных летчиков.

"Вообще у чеченцев было особое отношение к милиционерам и летчикам русским, которые их бомбили в селах, – рассказывает Стреляный. – В [буденновской] больнице среди заложников было человек шесть летчиков (по некоторым данным, летчиков было пять – НВ). Их расстреляли. Один из самых неприятных моментов войны – налеты самолетов. Один чеченец говорил мне: "Гуси подлетают, прыгают до неба от страха, а дети синеют".

Весной 1995 года федеральные войска разбомбили родную деревню Басаева Ведено, в авианалете погибли его жена и дети, а его батальон понес большие потери. Меньше чем через две недели около 200 боевиков в грузовиках, наполненных оружием, под руководством Шамиля Басаева выехали с территории Чечни в сторону Минеральных Вод. Как рассказывал полевой командир сепаратистов, по дороге они давали взятки патрульным, чтобы их машины не досматривали. Отъехав примерно на 200 км от чеченской границы, боевики захватили больницу в Буденновске вместе с почти двумя тысячами заложников. Во время захвата они расстреляли несколько десятков человек. Басаев потребовал от российских властей прекратить военные действия в Чечне и начать переговоры с сепаратистами.

Басаев и боевики с заложниками внутри больницы

Спустя несколько дней после захвата и неудавшейся попытки штурма в больницу для переговоров вошли несколько депутатов Госдумы и Совета Федерации, по телефону подсоединили премьер-министра России Виктора Черномырдина. Тогда же во время переговоров премьер сказал свою знаменитую фразу: "Шамиль Басаев, говорите громче". Некоторые отмечали, что Басаев разговаривал достаточно тихо и растерянно, но переговорщики и журналисты утверждали, что Басаев почти всегда выражал свои мысли сдержанно и спокойно. Журналист "Известий" Валерий Яков был одним из немногих, кто попал в больницу к заложникам, он же снимал на камеру процесс переговоров между депутатами и боевиками и в последующие годы много общался с Басаевым.

"Абсолютно профессиональный террорист, спокойный, уравновешенный, – говорит Яков в интервью Настоящему Времени. – Понятно, что просчитывающий каждый свой шаг, [имеющий] огромный авторитет у своего ближайшего окружения, потому что они его понимали с полуслова. Я, ясное дело, не знал, о чем они говорят, потому что в основном они говорили на чеченском. Короткие фразы – сразу все разбегаются, все делают".

Больница в Буденновске во время штурма 17 июня 1995 года

Сам Басаев во время захвата заложников в Буденновске называл российские власти террористами и утверждал, что они вынудили его прибегнуть к настолько радикальным мерам. Бывший депутат Госдумы Юлий Рыбаков вспоминает, что в день, когда колонна автобусов с боевиками и добровольными заложниками доехала до Чечни, как и предусматривали соглашения с российскими властями, Басаев извинился перед заложниками.

"Все выходят из автобусов. Басаев строит свой отряд перед нами, выходит вперед, снимает шапку и говорит: "Мы поступили с вами как собаки. Но я не мог иначе. Мне надо было спасти свою родину". Командует своему отряду, и они уходят в лес. Мы садимся в автобусы и едем обратно", – вспоминает Рыбаков.

В Чечне Басаева встретили как героя. Москва была вынуждена договариваться с Грозным о мирном урегулировании конфликта. По факту захвата больницы в России завели уголовное дело, Басаева объявили в федеральный розыск. Но достигнутые в ходе переговоров с правительством России соглашения военные не исполняли. Тогда отряды боевиков под руководством Басаева начали обстреливать объекты федеральных войск, полевой командир угрожал новыми захватами и требовал от Москвы не только вывести войска, но и выплатить репарации.

"Это была очень сильная личность. Он был неглупый, волевой. Тогда еще (в начале Первой чеченской войны – НВ) не тот бешеный зверь, каким он стал намного позже, – говорит Рыбаков. – После того как соглашение о прекращении войны, которое мы по поручению Черномырдина подписали вместе с ним, было сорвано – причем оно было сорвано федеральными генералами, было сделано все, чтобы война продолжалась, – за это время он перестал быть тем, кого я видел в начале войны. Это был уже, видимо, другой человек".

С каждым последующим месяцем взгляды Басаева становились радикальнее: к 1996 году он был убежден, что все кавказские республики должны выйти из состава России и объединиться в одно государство, а на обстрелы российских войск сепаратисты отвечали полномасштабными операциями. До тех пор пока не были подписаны Хасавюртовские соглашения о прекращении огня и выводе войск с территории Чечни.

"Москва, дайте денег"

С наступлением временного мира Басаев из командира сепаратистского подполья превратился в чиновника. Он вошел в состав правительства Чечни сначала как председатель таможенного комитета, хотя ему предлагалась должность вице-премьера, потом как первый зампредседателя правительства ЧРИ. В 1997 году он вновь баллотировался в президенты, но, набрав лишь 23% голосов, уступил Аслану Масхадову. После выборов Басаев все-таки согласился занять вице-премьерский пост, а потом и пост премьер-министра. По словам журналиста Валерия Якова, Басаеву уже тогда было трудно интегрироваться обратно в мирную жизнь.

Басаев во время предвыборной кампании 1997 года

"Не в своей тарелке он чувствовал себя только в роли чиновника – в костюме, в папахе, в галстуке, в кабинете, – вспоминает Яков. – И когда он мне жаловался – это было так смешно: "Я бы лучше по лесам с автоматом, чем с этими старушками, которые сидят у меня в приемной, у входа в здание правительства и требуют у меня пенсию. Где я возьму пенсию, если Москва денег не дает. Я звоню в Москву – дайте денег", – это был какой-то сюрреализм. Человек, который два года назад захватил больницу, совершил самый жуткий теракт. Абсолютно циничный, кошмарный, ужасный. И вдруг он пытается выбивать у Москвы, с которой совсем недавно реально воевал, выпрашивать деньги на пенсию для старушек. Все, что происходило в нашей стране в это время, это один большой сюрреализм".

Так как вопрос о статусе Чечни по-прежнему активно не решался, Басаев попытался вернуться к военному делу. В 1998 году он ушел в отставку с премьерского поста и занял должность заместителя главнокомандующего вооруженными силами ЧРИ. По мере того как Басаев утрачивал и без того небольшой интерес к политической бюрократии, за время между Первой и Второй чеченскими войнами он сблизился с ваххабитами (они исповедуют ислам консервативного толка). В это же время он контактировал с саудовским бизнесменом и лидером "Аль-Каиды" Усамой бен Ладеном, который долгое время спонсировал тренировочные лагеря моджахедов в Афганистане. Именно тогда Басаев заговорил о возможном установлении халифата не только на территории Чечни, но и в соседних кавказских республиках.

В самой Чечне нередко ради выкупов похищали чиновников и иностранных журналистов, создавались полубандитские формирования. В Москве заявили, что правительство Масхадова не справляется удержанием мира, начали наносить удары по целям группировок, которые считали террористическими, и ввели экономическую блокаду региона. Деньги почти перестали поступать в Чечню. Летом 1999-го Шамиль Басаев основал радикальную исламистскую группировку "Исламская международная миротворческая группа" и вторгся с ней на территорию соседнего Дагестана. Началась Вторая чеченская война.

"Да, я террорист"

Когда федеральные власти объявили начало "контртеррористической операции" в Чечне, Басаев возглавлял оборону Грозного. По некоторым данным, он был тяжело ранен и был вынужден скрываться, ему частично ампутировали ногу. Почти два года после этого о нем ничего не было слышно.

За это время Москва сместила сепаратистские власти Чечни во главе с Асланом Масхадовым и восстановила пророссийское правительство. Главой Чечни был назначен отец нынешнего президента республики Рамзана Кадырова — Ахмат Кадыров. В межвоенный период он был муфтием и активно выступал против идеологии ваххабизма, из-за чего конфликтовал и с Масхадовым, и с Басаевым.

В октябре 2002 года около 40 чеченских боевиков с большим количеством оружия оказались в Москве. Сначала они устроили в столице несколько небольших взрывов и неудавшихся самоподрывов смертников, а вечером 23 октября захватили несколько сотен заложников в театре на Дубровке. Боевики удерживали людей в здании несколько дней, вновь требуя от российских властей прекратить боевые действия в Чечне. Во время штурма здания погибли не менее 130 человек. Ответственность за захват взял на себя Шамиль Басаев. После этого ООН, США и Евросоюз включили его в международный список террористов.

За захватом "Норд-Оста" последовали взрывы Дома правительства в Грозном, взрывы в московском метро, взрывы двух гражданских самолетов, вооруженное нападение на Нальчик, взрыв на стадионе "Динамо" в Грозном, в котором погиб президент Чечни Ахмат Кадыров. В сентябре 2004 года Басаев взял на себя ответственность за захват более тысячи заложников в школе в Беслане, большая часть из которых были детьми. Тогда погибли свыше 300 человек, ответственность за их смерть Басаев перекладывал на российских силовиков.

Мемориал жертвам, убитым во время захвата и штурма в Беслане

Во время обеих чеченских кампаний Басаев заявлял, что прибегал к террористической тактике, чтобы дать понять остальной России, что такое война, страх и что испытывают люди в Чечне.

"Да, я признаю, что я плохой человек, что я террорист. Но как вы назовете [российские власти]?" – говорил Басаев в интервью для ABC News в 2006 году.

Журналист "Коммерсанта" Сергей Тополь в разговоре с Настоящим Временем говорил, что еще во время Первой чеченской Басаев прекрасно понимал, что делает, но перекладывал ответственность на обстоятельства.

"Впечатление [от Басаева] – воин, – говорит Тополь. – Человек, который умеет хорошо воевать. Человек, который прошел очень хорошую подготовку, человек, знающий, ради чего и почему это делает, то есть то, что нужно солдату".

В 2006 году ширились слухи о том, что здоровье Басаева значительно ухудшилось. Тогда он опубликовал видеозапись, в которой опроверг эти сообщения и на камеру воткнул нож в протез своей ампутированной ноги. В этом же видео Басаев угрожал убийством Рамзану Кадырову и обещал за это награду в $25 тысяч. Меньше чем через месяц, 10 июля 2006-го, на территории Ингушетии произошел крупный взрыв, который уничтожил конвой боевиков из грузовика и нескольких сопровождающих легковых машин. Среди погибших был Шамиль Басаев. Сторонники Басаева и некоторые независимые эксперты утверждали, что взрыв конвоя произошел случайно: по их версии, часть боеприпасов сдетонировала во время перевозки. Российские спецслужбы отчитались, что Басаев был убит в результате тщательно спланированной спецоперации.

Президент России Владимир Путин благодарит главу ФСБ Николая Патрушева после новостей о смерти Шамиля Басаева

Смерть Басаева во многом стала решающей для последующей судьбы подполья в Чечне. Председатель совета правозащитного центра "Мемориал" и сотрудник отдела "Горячие точки" Александр Черкасов в интервью Радио Свобода говорил, что после смерти Басаева его отряды не смогли ни восстановить свою деятельность, ни удержать единую идеологию.

"После гибели Басаева вооруженное подполье на некоторое время было сильно дезориентировано. Шамиль Басаев был не только формальным руководителем, но и мозгом этой террористической активности. Очевидно, никакой адекватной замены ему после этого не было. И подполье без ярких руководителей было обречено на жалкое существование".

Фигура Басаева была объединяющим элементом для вооруженного сепаратистского движения и его идеологического реформирования от умеренного национализма до радикального исламизма. Правозащитник и бывший депутат Госдумы Юлий Рыбаков, который входил в миротворческую группу в период Первой чеченской и регулярно проводил переговоры с сепаратистами, считает, что эту трансформацию прошел и сам Басаев.

"По мере погружения в эту чудовищную бойню, которой была чеченская война, этот человек из защитника демократии превратился в страшного террориста, превратился в чудовище. Таким его сделала война".