Премьера картины словацкого режиссера Михала Блашко состоялась на 79-м Венецианском кинофестивале. Главная героиня – украинка Ирина (Виктория Смачелюк) – срочно приезжает в Чехию, в маленький город, где ее сын Игорь внезапно оказывается в больнице. Начинается расследование, полиция подозревает подростков из семьи ромов, живущей по соседству. В городе нарастает ксенофобия.
Однако вскоре Игорь сознается матери, что никакого нападения не было и он покалечился, пытаясь выполнить трюк на перилах в подъезде. С каждым днем сказать правду становится все труднее, ведь общество уже составило свое мнение, а Ирина вот-вот получит гражданство. Фильм был отправлен Словакией в качестве претендента на премию "Оскар".
Блашко в своих фильмах нередко поднимает социальные проблемы. В его дипломной работе "Атлантида" (2003) пара из Украины полулегальным способом пытается добраться в Германию. В Словакии к ним подходит посредник, который обещает решить все проблемы с документами. Но в итоге они попадают к торговцам людьми. "Атлантида" получила премию Чешской академии за лучший короткометражный фильм.
Мы поговорили с Михалем об Алане Паркере, ксенофобии и чехословацкой новой волне.
– Михал, не могли бы вы рассказать немного о том, как вы начинали в режиссуре? Это была любовь с детства?
– Я любил кино, как и все дети, запоем его смотревшие. Но еще мой отец был журналистом, он много писал. И под его влиянием я в свободное время сочинял рассказы. А когда подрос, начал изучать сценарное дело и через полтора года перешел к режиссуре.
– Какой режиссер вас тогда наиболее впечатлил?
– Еще ребенком я полюбил фильмы Алана Паркера. Когда мне было 12, я посмотрел "Сердце ангела". Я был слишком молод для этого, но фильм привел меня в полный восторг. С того времени я посмотрел все его картины по нескольку раз. Мне нравится, как он двигается сквозь жанры и внутри каждого жанра создает шедевры.
– Говоря о жанрах: "Атлантида" – это, по сути, настоящий хоррор. Стоит ли за ним реальная история?
– Когда я учился на первом курсе Академии исполнительских искусств, наш мастер Петер Бебьяк посоветовал искать идеи для сценариев в газетах, телевизоре – одним словом, в новостях. В итоге я нашел историю о людях, которые жили в центрах для мигрантов без виз. О каждом написано несколько предложений, как они попали туда. И среди прочего была фотография красивой девушки родом из Украины. Она въехала со своим бойфрендом в Словакию, и тот предал ее, она очутилась в руках плохих людей. Ей удалось сбежать, и она сейчас работает с людьми, которые пережили похожий опыт.
– Да, с одной стороны – мини-фильм ужасов, с другой – очень узнаваемый сюжет.
– Совершенно верно: мы хотели не замыкаться в жанре, но и рассказать про нее и него, пытались понять его мотивы – как кто-то мог совершить что-то настолько ужасное. И дать понять, что она жертва не собственной глупости или наивности, но предательства со стороны того, кого она любила и кому доверяла.
– Я заметил, что в ваших фильмах постоянно присутствует тема насилия, так или иначе затрагивающего детей, подростков, молодых людей. Почему этот мотив так важен для вас?
– Это связано с тем, откуда я родом. Имею в виду не семью, но улицы, общество Словакии. Агрессивность действительно высокая. Это связано с политикой, с бедностью населения, и это опасно. В моих фильмах я пытаюсь разными путями показать, как это легко – манипулировать людьми. Как им легко показать, что с агрессивным поведением можно добиться большего, чем с мирным подходом. И это ужасно.
– Насколько серьезна проблема ксенофобии в Чехии и Словакии?
– Был опрос по телевидению, который показал, что чешское большинство недолюбливает сербов, украинцев, ромов. Телезрителей спрашивали, почему они ненавидят мигрантов, и те отвечали, что люди из других стран приезжают в Чешскую республику и крадут рабочие места. Что является совершеннейшей глупостью, и в ХХІ веке вы не можете принять этот ответ. Но это ответ многих людей.
Так что в "Жертве" мы взяли героев из двух наиболее ненавидимых меньшинств и вынудили их сражаться друг с другом. А ксенофобное большинство сделали судьей. Чтобы подчеркнуть полный абсурд любой ксенофобии. Но общество постоянно создает вражду между меньшинствами.
– А к созданию "Жертвы" вас тоже подтолкнул какой-то конкретный случай?
– Когда я завершил "Атлантиду", мы с продюсером обсуждали темы следующих картин, и у меня промелькнула мысль об отношениях матери и сына, в которых есть ложь. Далее появилась идея о мальчике, который делает ошибку, но не в силах сказать правду. Говорит всем, что на него напали, хотя это не так. И эта ложь причиняет боль другим. А потом мы ввели другое меньшинство, о чем я уже сказал.
– Виктория Смачелюк прекрасно сыграла главную роль. Как вы ее нашли?
– Мы проводили кастинг в Киеве с Аллой Самойленко. Алла нашла много хороших актрис, но они не могли показать ту Ирину, которую мы хотели. Виктория прислала нам видео, мы были восхищены ее пониманием роли. Мы встретились пару раз и решили, что будем работать.
– Как вы преодолели языковой барьер?
– Вита полтора года учила чешский. Говорила на нем все время съемок. Это было прекрасно, и мы стали очень близкими друзьями.
– Как вы работаете с актерами? Что вы от них требуете?
– Я люблю работать с актерами умными, интеллектуальными. Вскоре после начала съемок они понимают героя лучше, чем я. Работа над "Жертвой" была особенной, потому что каждая сцена снималась одним кадром. Для Виты было трудно говорить на другом языке и играть синхронно, к тому же мы не очень много репетировали. Так что мой низкий поклон ей. Даже намного более опытные актрисы спасовали бы.
– Вы также снимаете сериалы. В чем там главное отличие от работы кинорежиссера?
– Это связано с моим учителем – Петером Бебьяком. Он и кино-, и телережиссер. Он открыл для меня двери телевидения. Когда вы снимаете кино, то проходит 2-3 года перед стартом съемок. И важно, чтобы это время не пропадало впустую. На телевидении можно делать хорошие вещи, такие, как мини-сериалы. Также это помогает познакомиться с новыми актерами и актрисами, пробовать новые стили, а потом использовать некоторые аспекты в киносъемках. То есть это совершенно по-другому, но дает возможность оставаться в форме благодаря работе на столь разных производствах.
– Хочу спросить у вас, как у режиссера постсоветского поколения: сейчас наследие чехословацкой новой волны 1960-х имеет какое-либо практическое значение?
– Это направление было очень связано с эпохой. Тогда царил коммунизм, и режиссеры стремились отрефлексировать то, что происходит и как коммунисты ограничивают творчество, права человека, все свободы.Так что этот стиль определялся временем.
Конечно, вы можете позаимствовать какие-либо аспекты из лент шестидесятников, как, например, работа с непрофессионалами, эксперименты в более раскованном, панковском стиле. Но теперь уже другое время, у вас другие темы, другие влияния. Конечно, можно восхищаться смелостью тогдашних режиссеров, но то, что вы будете создавать сейчас, не может быть таким же.
– Я в юности обожал "Маргаритки" Хитиловой.
– О да (смеется). Этот фильм красиво постарел, и он выглядит все еще актуальным. Но его скрытую символику, связанную с тогдашней реальностью, нужно понимать в контексте того времени. К счастью, сегодняшние зрители находят в "Маргаритках" другие важные вещи.
– Что теперь в ваших режиссерских планах?
– На следующий год мы планируем съемки фильма с рабочим названием "Девушка-ковбой". Это современный вестерн о молодой девушке, которая проводит выходные на севере Словакии и понимает, что она неверно смотрела на мир вокруг себя и много лет прожила в обмане. (с улыбкой) Для меня это в некотором роде смесь "Розетты" Дарденнов и "Далласского клуба покупателей"
И я также работаю над сериалом на чешском ТВ на злободневные темы. Например, один из его сюжетов – дезинформация, распространяемая Россией в Чешской республике и в Словакии, и то, как русские пытаются влиять на общественное мнение.
