Кризис, вызванный коронавирусом и вынужденной изоляцией, может спровоцировать в России системную безработицу в крупных городах. В зоне максимального риска находятся занятые в сферах туризма, спорта и развлечений люди, по которым Росстат не дает отдельной статистики, считает специалист в области социально-экономического развития регионов Наталья Зубаревич. Около 10-15 миллионов человек, по ее подсчетам, могут остаться без работы.
Кто пострадает от кризиса, вызванного коронавирусом и изоляцией, как эти люди выражают недовольство и что предпринимают власти – эти вопросы в эфире Настоящего Времени обсудили социолог, научный координатор Независимой исследовательской инициативы "НИИ митингов" Александр Бикбов и оппозиционный политик Дмитрий Гудков
"Любая дискуссия превращается в онлайн-митинг"
— Дмитрий, больше всего пострадавшие сейчас те, кому есть что терять, кого можно назвать законопослушными лояльными гражданами?
Гудков: Надо понимать, что, по самым скромным подсчетам, порядка 20 миллионов человек будут нуждаться [в поддержке].
— Зубаревич говорит, 15 миллионов, Высшая школа экономики – 13 миллионов.
Гудков: Это зависит от того, сколько продлится карантин. Больше 10 миллионов человек – это очень большая цифра. В этих условиях, когда власть бездействует и когда мы получаем информацию из разных стран – например, в Америке по $1200 дают, во Франции 84% зарплаты, по-моему, платят тем, кто потерял работу. Я знаю, там с проблемами, но тем не менее. Даже в Греции по 800 евро раздали. В Японии, по-моему, триллион долларов, в Германии – $1,4 трлн. А у нас – шиш с маслом.
Поэтому растет недовольство, поэтому любая дискуссия сейчас в Сети, она, по сути, превращается в такой онлайн-митинг. Не только в программе "Яндекс.Навигатор" – и в "Одноклассниках", во "ВКонтакте", это на всех форумах происходит. Я, например, сейчас нахожусь в деревне под Коломной. Здесь люди общаются в местных чатах. Например, есть чат по борьбе со свалкой в Мячково – вот люди там сидят и обсуждают как раз кризис, говорят, что уже деньги заканчиваются, работы нет.
— Дмитрий, выходит, что карантин и самоизоляция в России ради сохранения здоровья – это социальная привилегия, которая большинству людей недоступна? Как и забота о здоровье, потому что им не на что сидеть дома.
Гудков: Во всем мире карантин сопровождается мерами поддержки со стороны государства. Если людям запрещают выходить на улицу, если людей [держат] под домашним арестом, то государство выделяет деньги: поддерживает граждан, поддерживает бизнес. Люди, конечно, проигрывают, но, по крайней мере, получают какие-то деньги просто для того чтобы элементарно покупать товары первой необходимости.
В России же совершенно другая ситуация. Это даже не карантин, власть не называет это карантином. Россия может, обязана и должна раздавать деньги, потому что у России деньги есть. У нас вообще резервы одни из самых больших в мире – почти $600 млрд, $570 млрд, по данным ЦБ на 1 марта. И только один ФНБ насчитывает больше 10 трлн [рублей] по нынешнему курсу. Это огромные деньги, их бы хватило для поддержки граждан и бизнеса. Но поскольку у нас Путин планирует править вечно – как мы знаем, его давно уже в Сети называют "обнуленцем", – то с учетом цен на нефть он пытается эти деньги максимально экономить, чтобы поддерживать свою власть в течение многих лет. Поэтому он просто эту кубышку тратит на себя, на своих друзей, на силовиков. А все остальные, по мнению Путина, обойдутся. Поэтому и растет недовольство.
Я думаю, что это большой просчет властей, потому что я вижу, как происходит обрушение рейтинга доверия президенту, власти, "Единой России". Мы сейчас это наблюдаем очень активно.
— Александр, получается, что лояльные люди, которым есть что терять, которые производили добавочную стоимость, сейчас оказались под таким ударом. На что способны эти люди? Нужно ли от них ждать чего-то большего, чем онлайн-митинги?
Бикбов: Нужно, конечно, говорить о более широкой типологии сопротивления карантинным мерам, превентивным мерам, поскольку они не сводятся исключительно к голосу людей, остающихся сегодня без работы или без экономических резервов к существованию. Международная панорама точно так же, как и российский пейзаж сопротивления или критики, гораздо более обширна. Можно выделить три или четыре основные группы. И те, кто находятся на самом нижнем уровне шкалы экономического достатка, то есть наиболее бедные, пока еще не протестуют, пока еще не выражают своего недовольства наиболее активно. Даже по анализу лозунгов, которые были представлены на виртуальных митингах, такие ключевые слова, как ипотека, займ, зарплата, – говорят о том, что сегодня в более культурной, в более мягкой форме протеста участвуют наемные работники частного сектора из предприятий среднего размера, самозанятые, которые брали кредиты и теперь вынуждены переживать [отсутствие платежеспособности].
Конспирология и недоверие к власти
— То есть получается, когда на улицу выходят воевать с полицией люди, которые боятся пришествия сатаны, – это другая совсем категория людей?
Бикбов: Нет. Если посмотреть на состав участников митинга во Владикавказе, очень хорошо видно, что он очень разнообразен. И, например, если мы обратимся к биографиям организаторов или заявителей, среди них есть бывшие сотрудники полиции, частные предприниматели, культурные деятели. Это региональная элита, контрэлита, которая находит в советском проекте цивилизационный смысл, который одновременно является и культурным, и экономическим.
— Я почитал сегодня телеграм-канал одного из организаторов митинга в Северной Осетии, не буду называть его имени. Он не только бывший сотрудник полиции и сторонник СССР, но и боится принудительного чипирования населения. Это, на самом деле, абсолютно конспирологическая теория, которая собирает своих адептов в интернете многие годы.
Бикбов: Если мы с вами говорим об одном и том же организаторе, вы, наверное, могли заметить также активную работу с темами социальной несправедливости, с заброшенными инвалидами, пенсионерами, детьми без родителей и неполными семьями. Нельзя говорить о том, что это конспирология, которая упивается какими-то фантазмами. Здесь, скорее, конспирология становится выражением крайнего недоверия к текущим властям и ностальгии по советскому проекту.
— Александр, обрушение доверия чем опасно? Или оно ничем не опасно для власти?
Бикбов: К нему стоит относиться как к объективному факту. И надо сказать, Дмитрий, это отнюдь не российская специфика. Во Франции, в Италии сегодня точно так же растет критика властей как региональных, так и национальных. И, например, если говорить о французской модели поддержки малого бизнеса, то она, конечно же, французскими владельцами малого бизнеса считается недостаточной. Поскольку для предприятий с годовым оборотом до 1 млн евро французское правительство предлагает единовременную выплату в размере 1,5 тысячи евро. Для сравнения: в Германии верхняя планка – 15 тысяч евро.
— Поэтому во Франции чуть ярче то, что происходит на улице, чем происходит это в Берлине в последнее время.
Бикбов: Дело не только в этом. Но, безусловно, недоверие к конституциональному авторитету, к правительствам, которые до этого проводили сокращения социальной сферы, сокращения медицинской сферы, реформу трудового законодательства, – более-менее синхронизировано во всей Европе – подъем пенсионного возраста, как и в России, недоверие к такому правительству очень высокое.
"Власть растеряна – это ощущается"
— Дмитрий Песков, пресс-секретарь Путина, сказал, что он прочитает предложения Навального "Пять шагов для России" по помощи людям в условиях пандемии. Эта новость висит на сайте агентства ТАСС, и сейчас она самая просматриваемая. Это что? На моей памяти это в первый раз.
Гудков: Это означает, что власть чувствует давление общества, власть растеряна сейчас – это ощущается. И она уже вынуждена считаться с интернет-трендами в интернете, потому что все сидят сейчас перед экранами компьютеров, смартфонов. Поэтому даже у нас будет первый такой интернет-митинг 28 апреля, где мы и поговорим о бездействии правительства Путина, об амнистии, про которую почему-то Госдума забыла. Уже невозможно не реагировать на то, что происходит в интернете. Владимир Соловьев, если коротко, просто отдыхает.
— Власть ищет союзников? Канализировать протест или нет?
Бикбов: Дело в том, что российское правительство приняло определенную модель поддержки. Но это модель кредитной поддержки. То есть не безвозмездная помощь, а предоставление кредитов. И, например, то, что сдвиг в сторону частного сейчас происходит и в управлении эпидемией, тоже заметно, когда Сбербанк или "Яндекс" берут на себя роль распространителей тестов на вирус. Обращение к Навальному – это как обращение большого предприятия, которое не справляется со своей коммерческой задачей, к малому предприятию.
