Экс-кандидат в президенты Беларуси Светлана Тихановская в субботу впервые за четыре месяца поговорила по телефону со своим мужем Сергеем Тихановским, который арестован и находится в тюрьме. Был ли этот разговор связан со встречей, которую Александр Лукашенко провел в СИЗО с арестованными членами белорусской оппозиции, включая Виктора Бабарико, Тихановская не пояснила.
Советник Светланы Тихановской по международным делам Франак Вячорка присутствовал при этой беседе. Вот что он рассказал в эфире Настоящего Времени.
– Позвонила Светлане сестра и сказала, что надо срочно связаться с мужем, что он ищет телефон Светланы. Светлана передала телефон, и через некоторое время он позвонил. Но была еще такая информация, что звонить будет не Сергей, а звонить будет Лукашенко. Поэтому, когда Светлана ожидала этого звонка, она точно не знала, кто будет звонить, кто будет в этом помещении и будет ли это Сергей. Но позвонил Сергей, она отошла в комнату. Мы решили этот разговор записать на аудио, потому что знаем, что все разговоры с той стороны точно записываются, и выложить этот разговор мы решили, потому что мы знали, что если мы этого не сделаем, это выложит в своем свете лукашенковская пропаганда.
– Откуда появлялась информация о том, что хочет позвонить Сергей, хочет позвонить Лукашенко? Кто со стороны власти был на связи?
– Я точно не знаю, с кем разговаривала Светлана, но это все очень непонятно в такие моменты: тебе звонят люди с анонимных номеров, и очень часто ты не знаешь, с кем ты говоришь. Я понимаю, что для тех, кто организовал этот звонок – это, скорее всего, Служба безопасности Лукашенко, или какие-то другие спецслужбы, или КГБ, – у них не было телефона, не было никакого контакта со Светланой, им тоже было важно этот контакт получить – и они его получили. Но, я думаю, сейчас Светлана поменяет уже номер.
– А как вы и как Светлана оцениваете произошедшее? Что это было?
– Насколько мы знаем, Лукашенко встретился с Бабарико и другими политзаключенными в СИЗО КГБ и пообещал во время этой встречи или заявил каким-то образом, что также он позволит позвонить Тихановскому жене. Насколько это было правдой – мы не знаем, но звонок произошел ровно через 10-15 минут, когда Лукашенко выехал из здания КГБ. То есть было ли это каким-то условием, было ли какой-то просьбой – мы не знаем. Но разговаривать со Светланой он сам не стал. Я думаю, что есть тоже разные причины почему. Но сделать такой жест, чтобы Сергею позволить позвонить, он сделал. Я не думаю, что это был какой-то постановочный разговор. Точно сказать мы не можем, конечно, но, скорее всего, Сергей Тихановский не пошел бы на какие-то договорняки.
– Во фрагменте разговора Сергея со Светланой есть одна фраза, когда Сергей говорит: "Нужно быть жестче". И Светлана соглашается: "Значит, будем жестче". Что это значит?
– Трудно сказать. Я понимаю, что и Сергей, и многие политзаключенные хотят побыстрее выйти на свободу. И многим, возможно, кажется, что если протест будет более активный, более смелый, что если призывы политические будут более активные, будут выходить на улицу, то, возможно, эта революция, это восстание быстрее закончится. Но это одно объяснение.
Второе – это такой сигнал, месседж: не верьте никому, не верьте Лукашенко, вы с ними не договоритесь, они вас обманут. Тут можно по-разному расшифровывать. Я думаю, что никто, и даже Светлана, точно не знает, что это значило. Мы это услышали, пояснять это в разговоре Сергей не стал. Когда Светлана переспросила, что это значит, он не пояснял.
– Она действительно собирается быть жестче, как она сказала? Чего нам тогда ждать от ожесточения белорусского протеста?
– Мне кажется, Светлана и так максимально жесткая. Но, самое главное, надо быть жестче не на улице, надо быть жестче в требованиях, потому что власть хочет поделить протестное движение на более жестких радикалов, которые выходят на улицы каждое воскресенье, и на таких конструктивных, которые вместе с Лукашенко пишут Конституцию, собирают поправки, какие-то предложения. Светлана держится все время золотой середины. Ее задача теперь – это не быть жестче. Ее задача – быть объединителем и тех, кто выходит на улицы, и тех, кто пока что в номенклатуре и во власти не решился переходить на сторону народа. Она говорит и с Москвой, она говорит и с Брюсселем, и она открыта для всех сторон. Именно в этом теперь ее сила и ее роль: объединять те стороны, чтобы побыстрее решить [текущий] конфликт. Но не Светлана руководит улицей. Улица – это скорее результат этой продуманной стратегии мирного протеста.
– Несколькими днями ранее Александр Лукашенко сказал [о том, что распорядился, чтобы Светлану Тихановскую вывезли в Литву к детям, что из госпредприятия для нее выделили 15 тысяч долларов и Светлана благодарила и плакала на шее у Александра Лукашенко]. Это правда или нет?
– Я думаю, что это неправда. Честно говоря, я не присутствовал, поэтому я не знаю, как это все происходило, но все это выглядит как бред сумасшедшего. И все, что говорил Лукашенко раньше, говорил во время этого выступления, – это очень похоже на какую-то ахинею, что его тупо заносит: и про плакала на шее, и про то, как ее вывозили. Но сама Светлана не хочет рассказывать, что именно происходило в ЦИК. И я ее понимаю, что есть какой-то психологический аспект или какой-то страх это рассказывать, но я думаю, что обязательно придет момент, когда она все расскажет и мы узнаем, что произошло, чем ей угрожали, как манипулировали, как это произошло и кто ее вывозил со стороны Лукашенко.
– Как вы оцениваете события на улицах Беларуси?
– После вчерашних событий я поставил себе такую цель: не делать никаких заявлений, пока не увидим реакцию силовиков на улицах. Если задержаний было бы меньше, не было бы арестов и избиений, значит, на самом деле лед тронулся и диалог начинается. Но мы видим обратную картину. После вчерашней встречи начинается брутальнейший разгон, и Беларусь буквально вернулась в 9 августа со светошумовыми гранатами, с обстрелами протестующих, с избиениями. И я не удивлюсь, если снова будут пытки и насилие. Или это часть сценария, что там был какой-то договор или какое-то обсуждение с Бабарико и командой в тюрьме, а всех протестующих радикалов они разгоняют. Или они вчера не договорились. Вчера что-то Лукашенко им хотел сказать, о чем-то попросить – они отказались. И это вот им месть за несговорчивость. Пока адвокаты не навестят Бабарико и других завтра-послезавтра в тюрьмах, мы точно сказать ничего не можем.
