После выборов 9 августа строитель Роман Зайцев стал если не знаменитым, то точно более известным, чем раньше. Снимок фотографа белорусской службы Радио Свобода Влада Гридина, на котором из-под обстрела светошумовыми гранатами и резиновыми пулями выносят окровавленного Романа, увидели сотни тысяч белорусов, опубликовали иностранные СМИ.
После той ночи Роман около месяца провел в военном госпитале в Минске и, по словам врачей, выжил чудом. Теперь он с семьей в городе Горки, потихоньку возвращается к нормальной жизни.
Роман Зайцев рассказал белорусской службе Радио Свобода о том, не жалеет ли, что пришел в тот вечер к стеле, почему больше не ходит на акции протеста и собирается ли уезжать из Беларуси.
"Все было так, как показывают в фильмах"
"Я из Горок (город в Могилевской области). В принципе и живу тут, в Минске работал, жил там на съемной квартире на время работы, – начинает вспоминать события 9 августа Роман. – В Горках найти работу сложно. Я строитель. Каждые выходные приезжал домой. Хотел и 9 августа приехать в Горки, проголосовать тут, но была работа, не получилось. Поэтому мы с друзьями решили пойти на мирную акцию, таким образом внести свой вклад. Пришли. Некоторые станции метро тогда уже были закрыты, мы поехали на автобусе к стеле. Пришли, стояли там. Людей уже было много – по обеим сторонам улицы, на пригорках, на самой улице".
По словам Романа, все это происходило примерно в 23:00. Люди стояли, "никто ничего не провоцировал". Максимум 10 человек выставляли мусорки на проезжую часть.
"Силовики начали кидать светошумовые гранаты. Но сначала на дорогу, не в толпу. А потом подъехали джипы с рамками, водомет начал поливать людей водой. Стало понятно, что сейчас будет разгон, что начнут бить. Мы с друзьями решили оттуда уйти. Но через несколько секунд я почувствовал сильный удар в грудь и взрыв", – вспоминает Роман.
О том, что у него в груди взорвалась светошумовая граната, Роман узнал гораздо позже, от врачей. Он рассказывает, что совсем не видел, откуда она прилетела, и даже не понял, что произошло.
"Я ничего не слышал, – говорит Роман. – Упал, все было замедленно, примерно так, как показывают в фильмах. Пополз к траве, изо рта лилась кровь. Сам весь в крови был. Прополз я метров семь. А потом все, упал. Меня подобрали какие-то ребята, отнесли подальше от силовиков, к "скорой". Там был один мужчина, он назвался бывшим военным и сказал принести скотч, чтобы заклеить мои раны. Подключился фельдшер "скорой", мне поставили капельницу, сделали укол. Я все помню, был в сознании. Помню, как повезли на "скорой". Какое-то время решали, куда меня везти, чтобы я не умер по дороге. Так и говорили открыто. Я тогда думал, скорее бы меня хоть куда отвезли".
Врачи не надеялись, что он выживет
Роман говорит, что видел свою руку с оторванными пальцами, кости, но боли не было. Сначала его отвезли во вторую больницу, там Роман потерял сознание. На следующий день его отвезли в военный госпиталь. Врачи не надеялись, что он выживет.
"Когда я пришел в себя, врачи удивились, – говорит Роман. – Сказали, что я молодец. Проходили рядом и так и говорили: "Смотри-ка, выжил". Еще неделю я провел в реанимации, потом перевели в хирургию. Операций было много, даже не могу сказать сколько. Около десяти, наверное. На мне не было живого места. Шили, чистили раны. В общем, я где-то месяц пробыл в больнице. Там ко мне очень хорошо относились, и врачи, и все".
Роман Зайцев рассказывает, что следил за событиями в стране, пока лежал в госпитале. Телефон у него почти сразу забрали следователи, но жена привезла другой. Тогда же Роман смог увидеть фотографии у стелы, которые сделали его известным.
"Мне жена их показывала, – говорит мужчина. – Приехала в хирургию ко мне, поинтересовалась, хочу ли я их посмотреть. У меня психика устойчивая, поэтому я нормально на них смотрел. Естественно, события того дня ощущаются, когда смотрю на снимки. Но нормально воспринимаю это. Жена увидела фото в первую же ночь. Ей рассказала родная сестра, она следила за событиями. Увидела фото и позвонила Алине, все очень сильно переживали".
"Узнала по цепочке"
Роман Зайцев и его супруга Алина растят двоих детей. Старшему пять лет, младшей только исполнился год. Алина рассказывает, что вечером 9 августа ложилась спать спокойно, потому что была уверена, что Роман никуда не пойдет.
"Он позвонил мне в девять часов вечера из Минска и сказал, что скоро пойдет спать, – говорит Алина. – Я считала, что понедельник – всегда тяжелый день на работе. А в два часа ночи мне позвонила сестра, которая живет в Чехии. Она сначала писала, но интернета не было. Сестра спросила: "Где Рома?" Я говорю, что он спит. Тогда сестра сказала, что видела фото в телеграме. И там у человека такая же цепочка, как у Ромы. Его тогда многие узнавали по этой цепочке. Сестра также рассказала, что Рому могли отвезти во вторую больницу. Я стала ему звонить – телефон недоступен. Друзьям его набрала, услышала, что они на улице, сами ищут моего мужа. У меня начали дрожать руки, я поняла, что это он на той фотографии".
Чтобы найти мужа, Алина стала звонить по номеру 103, затем в больницу. Там сообщили, что Роман на срочной операции. Про гранату не рассказали, сказали только, что сильно ранен.
"Сразу после ранения Романа мне начали писать в инстаграме, что это все постановка, – рассказывает Алина о следующих событиях. – Что муж в гриме, на самом деле ничего с ним не случилось. Комментарии такие до сих есть, я не удаляла. Писали, что нечего было ему туда ходить, потому что дома жена и двое детей. Позже, когда нам начали собирать деньги, снова пошли комментарии. Мол, нечего выпрашивать. Писали – ничего не изменится все равно. В лицо тоже такое говорили. Знакомые в том числе. Я могла выйти в магазин и получить такое в лицо. Это было, пока Рома лежал в больнице. Сейчас перестали".
"Сейчас не работаю, какой из меня работник"
"У нас город небольшой, тут ходили слухи, что я не выживу, – говорит Роман. – Все переживали. Знакомые, родственники, даже незнакомые люди. Меня сейчас узнают уже, незнакомые желают поправиться, улучшить самочувствие. Я в Горках с начала сентября, вернулся сразу после выписки. Сейчас не работаю, какой из меня работник. На будущее веду переговоры. Планирую продолжить работу с компанией, с которой раньше сотрудничал. Воспитываю детей. Старшего вожу в садик, помогаю по дому жене. Хожу в магазин".
Роман признается, что раны "очень болят" и нужно время, "пока все это заживет".
"Врачи говорят, что реабилитация занимает полгода. В начале ноября будет операция на ушах, барабанные перепонки не срослись, нужно делать пересадку. Но инвалидности не будет. Я нормально слышу. Не как раньше, но нормально. Моей жене нужно громче со мной разговаривать".
Строитель рассказывает, что деньгами ему помогли белорусы из-за границы и друзья. Есть свой запас, которым сейчас живет семья Романа. Его жена Алина пока в декретном отпуске и тоже не работает.
"Заявление в Следственный комитет я не писал, они сами открыли дело, – продолжает свой рассказ мужчина. – Сейчас мне приходят отписки. СК направлял запросы в МВД, те отвечают, что нарушений с их стороны не было. Грубо говоря, так, я дословно не помню, что они там пишут. Никакого движения в сторону какой-то правды, к наказанию виновных я не наблюдаю. Все понимают, почему так происходит. Никто не хочет сейчас рассматривать наши дела".
По его словам, силовики сами не знают, что будет дальше.
"Понятно, с какой стороны прилетела мне эта граната. Но кто ее запускал? Какой конкретно человек? Я знаю, что в отношении некоторых пострадавших у стелы начали дела. Но меня еще никуда не вызывали. Я звонил своему следователю, чтобы узнать, как все продвигается. Он сказал, что дело у него забрали и передали другому. На этом все, я даже не знаю, кто сейчас занимается моим делом. Никто со мной больше не связывается".
Раненные во время акций могут поехать на лечение или реабилитацию за границу – в Чехию, Литву, Польшу или Латвию. Роман говорит, что не хочет этого делать. Он продолжает ездить к врачам в Минск, говорит, что там к нему относятся очень доброжелательно.
"Я хочу жить здесь, в Беларуси, я не хочу никуда уезжать, – говорит Роман. – Зачем мне куда-то ехать прятаться? Я хочу, чтобы справедливость у нас все же победила. Надеюсь, что это случится, что виновные будут наказаны и жизнь вернется в нормальное русло. Конечно, если начнется преследование, я вывезу отсюда свою семью. Но так уезжать никуда не собираюсь".
Роман и его жена Алина не стали скрывать от старшего сына, что случилось с его отцом. По их словам, пятилетний Матвей до сих пор воспринимает эту историю как что-то несерьезное.
"Мы ему рассказали, – говорит супруга Романа Алина. – А теперь, если у него спросить: "Матвей, что с папой?" – он отвечает, что папа подорвался на гранате, что у него раны и нет пальцев. Сын еще не осознает, насколько все было серьезно. Для него это как игра, как фильм".
"Сначала я пожалел, что пошел туда"
Роман и Алина говорят, что не вели "серьезных разговоров" после того, как он вернулся в Горки. В семье нет разногласий по поводу того, что сейчас происходит в Беларуси.
"Сначала я жалел, конечно, что пошел к стеле, – признается парень. – В больнице я был совершенно в беспомощном состоянии. Естественно, были мысли, что если бы не пошел, то все было бы нормально. Но сейчас понимаю, что если бы там со мной этого не случилось, я все равно до сих пор ходил бы на все акции. Такая у меня позиция сейчас. Пока я никуда не хожу. Даже не смогу убежать со своими ранами. Бегать я еще пока не могу. Но каждое воскресенье мы следим за тем, что происходит в Минске. Это уже наша обязательная программа. Каждый день следим за новостями".
Роман Зайцев говорит, что тогда, в начале августа, и даже в день выборов никто не ожидал такого жестокого разгона. Он считает, что это стало одной из причин таких значительных протестов после выборов.
"Люди выходят, потому что понимают, что это все неправильно, – говорит Роман. – Народ молчать не хочет. Сколько покалеченных, даже убитые. Как все это можно простить? Мне кажется, люди уже всего этого наелись. Что-то нужно изменить. В лучшую или в худшую сторону. В любом случае в будущем все равно будут перемены к лучшему. Я сам пошел тогда к стеле, когда услышал про 80%, которые проголосовали за Лукашенко. Это была последняя капля. Никто за него не голосовал, никого нет в моем окружении, кто его поддерживал бы. Один только такой. Мы не перестали дружить, но политических тем не затрагиваем".
Оригинал текста – на сайте белорусской службы Радыё Свабода
