В Беларуси первым погибшим от рук силовиков во время протестов стал 34-летний житель Минска Александр Тарайковский. На прошлой неделе Следственный комитет приостановил проверку по факту его смерти.
Об этом мы поговорили с вдовой Александра Еленой Герман.
– Сто дней для вас – какими они были?
– Тяжелыми. Понимаете, до этого у меня была обычная размеренная жизнь: дом, работа, дети. И вдруг в один момент она разорвалась на до и после. И так, как было до, уже не будет. Я осталась одна, без мужской поддержки, с двумя детьми. Очень страшно. Мы все ждали, чем закончится проверка. Нас сразу предупредили, что максимальный срок проверки будет три месяца, и 10-го числа, когда истек этот срок, мы с нетерпением ждали, что же ответят. В принципе, ответ был предсказуем.
– Как они объяснили то, что проверка закончилась ничем?
– Они не объясняли, просто прислали письменный ответ, вот и все. Но это было предсказуемо, потому что по действиям силовиков понятно, что у них развязаны руки, что им за это ничего не будет. И если возбудить уголовное дело, то это будет как предательство. Поэтому они тянут время.
– Как вы думаете, удастся найти людей, которые стреляли в вашего мужа?
– Очень хочется в это верить. Но надежда тает просто с каждым днем.
– Я хотел спросить, вам нужна ли какая-то помощь? Есть ли она и от кого?
– Помощь грандиозная. Помогают люди, пишут. Я сейчас, можно сказать, ушла в работу, чтобы как-то отвлечься, потому что просто невыносимо оставаться дома одной, один на один со своими мыслями. Сейчас работаю. Да, люди помогают, пишут, звонят, предлагают помощь.
– Вам тяжело, когда вам звонят, напоминают о том, что случилось, или от этого легче? Простите за такие вопросы.
– Та боль всегда со мной, поэтому я о ней не забываю. У меня постоянно в глазах эти кадры, где вся майка в крови, он падает. Поэтому мне они не напоминают.
– Вы на них все время наталкиваетесь?
– Да. Потому что когда дома, то постоянно смотрю новости – и какие-то старые кадры проскакивают.
– Что вы думаете о силовиках, которые не дают сохранить мемориал Александра Тарайковского возле станции метро "Пушкинская"? Что вы вообще думаете об этом мемориале?
– Это народный мемориал. Люди приходят туда выразить свою солидарность, возложить цветы, постоять. Для чего мемориал? Чтобы помнили о погибших, протестующих, чтобы это никогда больше не повторилось. Было время, что силовики стояли охраняли, не допускали людей к мемориалу. Постоянно там дежурили силовики. Даже когда мы приезжали после кладбища на девять дней, к нам, к родным, тоже подошли, попросили уйти. Разве это по-человечески?
– Они знали, что вы вдова?
– Мы были большой группой родных, не знаю. Мы потом сказали, что мы родные, они сказали: можете постоять недолго. Разрешение нам дали.
– Люди, которые тогда стояли в этой цепочке, из которой раздался выстрел, как вам кажется, случится день, когда они будут жалеть, что Александр Тарайковский погиб? Я имею в виду не в смысле месть их настигнет, а я имею в виду человеческое сожаление об этом.
– Знаете, я думала об этом. Что чувствовал человек, который сделал это? Он ведь знает, что это он. Скорее всего, их там обрабатывают, пропаганда работает. Им внушают, что на улицы выходят бандиты, враги. Наверное, этот человек себя так утешает, что он сделал, наверное, доброе дело – спас людей от террориста, у которого было в руках взрывное устройство. Я не знаю.
