Следственный комитет Беларуси возбудил уголовное дело после воскресной акции протеста. В воскресенье силовики жестко разогнали Марш смелых. Протестующие посвятили его Роману Бондаренко, умершему после избиения 12 ноября. По данным МВД, по всей стране задержаны более 700 человек. В списке правозащитников – около 1300 задержанных.
Как это происходило, мы спросили у жительницы домов, прилегающих к "Площади перемен", которая была свидетельницей воскресных событий.
— Скажите, пожалуйста, на что была похожа эта ночь?
— На самом деле, все, что мы проходили в школе по поводу войны, оказалось теорией, а это была практика. Это была конкретная блокада, оккупация. Я даже не могу подобрать слов.
— Что хотели люди в форме, без формы – кто были эти люди? Где находились люди, которые от них прятались, почему им пришлось прятаться? Для людей, которые не были там, все, что мы про это сейчас знаем, кажется немножко диким.
— Во-первых, я хочу сказать, что я буду выражать сугубо свое мнение и видение, выражать свои эмоции. Хочу сказать, что я лично считаю, что все равно в смерти Романа виноваты правоохранительные органы. Потому что если это сделали "неравнодушные граждане", почему если кто-то нарисовал граффити в поле, где нет камер, видеозаписей, они за сутки находят этого виновного, который рассказывает, что он адресовал какой-то стог сена в виде незарегистрированной символики? И второе – если это сделали они, то они тоже виноваты. Поэтому я лично считаю их виновными в любом случае. И эта трагедия для всех нас, для мирных жителей.
Потому что, сколько я наблюдаю эти выходные, я ни разу не видела агрессии с нашей стороны. А в воскресенье это было, знаете, два штурма площади. Первый вообще меня удивил тем, что я не видела силовых структур, я видела каких-то людей в спортивной одежде, и просто на них были какие-то каски, защита.
— Вы видели людей в чем? В штатском?
— Мы говорим о том, что я видела, что вначале первый штурм был больше похож, знаете, как двор на двор. Я не видела силовиков. Я поняла потом, что это ГУБОПиК, как его у нас называют. Но это было больше похоже, как, знаете, район на район. Я не видела силовиков, я не видела со стороны мирных граждан каких-то действий, манипуляций. Вообще в нас полетели гранаты, и после них побежали какие-то люди в гражданской одежде, просто в какой-то защите. Я была удивлена этому.
— Что делали эти люди в гражданской одежде и в защите?
— Они конкретно кидали, знаете, как в школе метают мяч или копье, только у них в руках были, я так понимаю, как их называют, светошумовые гранаты. Я не думаю, что они кидали камни. Потому что после их такого броска были взрывы. Где-то вот три их таких было, сильных.
— Люди пытались как-то понять, кто это? С ними как-то разговаривать, объяснить, что это место памяти убитого человека?
— Как я лично наблюдаю, никто на диалог никакой не идет. А если диалог какой-то хотя бы состоялся среди людей, то, знаете, такое отношение какое-то, как будто мы какие-то нелюди, мы вообще никаких прав не имеем, ни мнения.
— Через некоторое время – многие видели эти кадры – после начала этого штурма силовикам удалось вытеснить людей из двора. И мемориал, насколько я понимаю, зачистить, сломать, увезти.
— Нет, нет.
— Не так?
— Был первый штурм, который сопровождался взрывами. Эти люди, как у нас их называют, ГУБОПиК, которые были в спортивных костюмах обычных гражданских с защитой, они дошли до "Площади перемен". Людей было много на площади, но не было повода на нас нападать. Они пытались нас разозлить: выдирали цветы, лампадки с крайних стенок забора. И думали, что люди на это спровоцируются и начнут нападать на них, тогда у них будет повод заново гранаты кидать, задерживать людей. Но люди стояли стойко и кричали друг другу: "Стоим, не ведемся на провокации". Длилось это минут 10. Они срывали при этом крайние ленточки, которые были им доступны.
Они начали отступать задним ходом. Это было в 15:30. Нет, даже раньше, это было больше где-то в 15:00. Я посмотрела по записям, у нас было ровно полчаса передышки, когда они отступили. Люди расслабились, вышли уже из дворов. В общем, рассредоточились. И мы думали, что они отступили, потому что нас было много.
Второго штурма, который самый масштабный, который вы наблюдали, мы, честно говоря, не ожидали. Я считаю, что они, так скажем, провинились с Романом Бондаренко, и я рассчитывала, что они вообще не подойдут к площади. Но это, конечно, так я считала, как, наверное, нормальный, здравый человек. Поэтому я и, наверное, все остальные вообще не ждали никакого подобного штурма. Поэтому, когда первый раз они ушли, люди действительно расслабились, возможно, кто-то уже долго был на площади, замерз или время не позволяло, многие ушли.
И когда они взяли нас в кольцо второй раз, на самом деле нас уже оказалось гораздо меньше. Но дело в том, что мы видели только два водомета с одной и второй стороны дороги, то есть по прямой, которая называется улица Червякова. Они стояли где-то пять минут. Но люди, я видела, что с флагами были возле водомета, там, видно, диалог какой-то пытались с ними вести. Ну и я стояла метрах в 100, видела, что раз люди не бегут, стоят возле водомета, значит, безопасно, можно так сказать, держат под контролем территорию.
И буквально я не успела повернуться, оглянуться: начинают люди бежать сломя голову. И я понимаю, что они наступают. Я вначале перешла на другую сторону от площади, думала, там будет безопаснее. Но там было мало людей, я поняла, что надо держаться большинства. Я вернулась на площадь. И вот тогда пришли вот эти щитовики, военные, которых я могу называть силовикам, которые действительно для меня военные.
— Люди в форме.
— Да. Они по этой улице Червякова подошли к "Площади перемен". Так как площадь находится окруженная домами, там всего несколько таких, можно сказать, выходов. Вы видели, что там есть большой забор. Соответственно, они не окружили полностью в круглое кольцо, они окружили места отступления для обычных граждан, то есть проходы, рассредоточив.
— И люди начали прятаться в подвалах, в домах?
— Я подумала, что надо уходить. Но когда я обернулась спиной, я поняла, что они и за спиной уже выстроились. То есть они как-то одновременно взяли нас в кольцо со всех сторон. По сути, я смотрела вперед, видела угрозу и думала, что у меня сзади есть путь отступления.
— Его не было?
— Его не было. Я находилась в кольце на площади.
— Давайте вернемся чуть вперед. Вас фактически рассредоточили: кого-то задержали, кто-то забежал в подъезды, люди открыли подъезды. Что происходило с этого момента?
— Честно говоря, я не буду делиться конкретными подробностями, потому что, насколько вы знаете, наш лично план сработал, и люди смогли выйти. Я не могу делиться подробностями, потому что план был успешен. Поэтому подробности вы не услышите. Но скажу, что я еще думала, что заберут мужчин или в принципе не будет [задержаний].
Во-первых, они в громкоговоритель, какой-то из главных их сказал, что "просто проверят документы, не переживайте". Люди начали спрашивать: "А сколько мы будем здесь стоять?" И вот после этой фразы пошла агрессия из серии "Сколько надо – столько и будете стоять, вы знали, на что шли", из серии "Тихановская убила вашего Романа Бондаренко". Как бы началась вот такая уже история. И они вначале выцепляли людей как-то достаточно элегантно, чисто мужчин. Тоже такой прямо опасности, совсем дикого страха еще не было. Было все как-то медленно, я бы так сказала.
— А когда начался дикий страх?
— Вот он как-то начался резко. Знаете, была такая иллюзия диалога с человеком, который в рупор разговаривал с нами. А потом то ли команду дали – началась конкретная зачистка. Соответственно, так как я снимала видео, сами понимаете, у меня был не весь обзор под контролем. Когда меня люди уже смели собой, своим бегом, я, осознанно или неосознанно, оказалась в том месте, где в итоге я укрылась.
— Я не буду сейчас рассказывать, где укрылись вы, я, кстати, этого и не знаю. Я, честно говоря, даже имени вашего не знаю и раскрывать его не буду, потому что не смогу, и понимаю, почему вы не говорите его. Но, наверное, я вас попрошу, чтоб вы сами объяснили почему.
— Я думаю, все очевидно. Потому что я лично, опять же, за себя говорю, наблюдаю, что не соблюдается ни один вообще закон, который у нас принят, и Конституция. То есть если я просто буду называть все своими именами, и себя в том числе, нет гарантии, что завтра я не окажусь каким-то террористом или еще кем-то, что завтра будет заведено на меня какое-то уголовное дело.
— В телеграм-каналах было довольно много рассказов людей, побывавших на этой "Площади перемен". Многие из них делились впечатлениями, что местные жители буквально укрывали их в квартирах, но силовики прошлись облавами по квартирам и вытаскивали оттуда людей.
— Да.
— Это было?
— Я могу сказать то, что видела я. До двух часов ночи с хвостиком была конкретно напряженка, потому что нас просто искали. Мы просто уже сами устали. Ну сколько можно? Ну раз проверили, ну два, ну три. Ну просто представьте: за мной закрылась дверь в 16. До двух часов ночи была напряженная обстановка: они светили фонарями, они стучались, они пытались нас напугать, что кто-то крикнет, пискнет, и это будет повод ломать двери.
— Это звучит, конечно, довольно жутко.
— 17 часов мы сидели как мыши. Это, конечно, в XXI веке для меня просто сюр.
